Владимир Першанин - Сталинградская страда. «Ни шагу назад!»

• Название: Сталинградская страда. «Ни шагу назад!»
• Автор: Владимир Першанин
• Издательство: ООО «Издательство «Яуза», ООО «Издательство «Эксмо»
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2010
• ISBN: 978-5-699-45743-4

Начиная с героической обороны Севастополя 1854–1855 гг., самые затяжные и кровопролитные сражения в народе называют страдой (от слова «страдание»). В новой книге от автора бестселлеров «Смертное поле» и «Штрафники, разведчики, пехота» СТАЛИНГРАДСКАЯ СТРАДА предстает во всем ее ужасе и величии. Это — неподцензурная «окопная правда» фронтовиков, прошедших через кровавый ад переломного сражения Великой Отечественной, — от дальних подступов к Сталинграду до Волжского откоса. Танкисты, много раз горевшие в подбитых «тридцатьчетверках», и бронебойщики, ценой собственной жизни выбивавшие немецкие танки, пехотинцы, десантники, саперы, медсестры — они до конца выполнили солдатский долг и беспощадные приказы «НИ ШАГУ НАЗАД!» и «За Волгой для нас земли нет!».

---

А до Сталинграда сто километров. Погрузили в санитарный автобус и повезли нас шесть человек тяжело раненных. Лежали на носилках-кроватях, закрепленных внутри автобуса. Как котята в корзине. Ну, думаю, «мессер» появится, и конец нам! Словно накаркал. Вынырнул «Мессершмитт» и обстрелял автобус. Задел кого или нет, не помню. Слышал, как гремела пробитая насквозь жестяная облицовка. Водитель, парень совсем молодой, испугался и выскочил. Рядом со мной лежал майор, весь перевязанный. Кричит сопровождающему санитару:

— Садись за руль, мать твою!

— Я не умею.

— Эй, танкист, садись тогда ты. Иначе добьют нас.

«Мессер» сделал еще один заход, но снаряды и патроны у него, видать, заканчивались. Можно сказать, только напугал. А я, с загипсованной ногой, гнал автобус прямиком через степь. Нас догнал водитель, и майор пригрозил ему:

— Жаль, пистолета нет. А то бы я тебя пристрелил, трус поганый.

Пистолет был у другого раненого офицера. Но он лежал молча, потому что вез в Сталинград знамя погибшей в бою дивизии. Не уничтоженной или разбитой, а именно погибшей.

Шел уже август. Всем прочитали приказ Верховного № 0227 «Ни шагу назад». Батальоны дрались до последнего человека, до последнего танка. Отход разрешали только раненым. А из остатков частей, вырвавшихся из окружения, на Дону сколачивали новые роты и батальоны. Кого-то и расстреливали за отход без приказа. Суровый был приказ, и время тяжелое. Может, самое тяжелое за весь период войны.

В Сталинграде мне сделали в одном из госпиталей операцию, удалили из ноги еще штук пять мелких осколков. Глаз оперировать не стали, так как город уже бомбили, и госпиталь эвакуировали. Кто мог ходить, отправляли на своих двоих.

— Шагайте к причалам, садитесь на любой пароход и добирайтесь до Астрахани (400 километров), — инструктировали нас.

Мне укрепили металлическим каркасом шину на ступне, и я захромал к Волге. Над головой прошли несколько немецких самолетов, но я не обращал на них внимания. Столько всего насмотрелся, что они меня не пугали.

Зенитная батарея на высоком берегу открыла огонь. Самолеты пикировали на зенитчиков, взрывы поднимали столбы земли, обломки деревьев, что-то горело. Один из самолетов хорошо подковали. Он, завывая, уходил на малой высоте, и его добивали из пулеметов и винтовок. А на месте батареи клубился сплошной дым. Погибли, наверное, ребята.

Людей на берегу скопилось много, целые толпы. Но я все же до армии был водником, с моряками договорился. Глянули на мой танкистский комбинезон, обожженное лицо, шину на перебитой ноге и впихнули на пароход «Композитор Бородин», который шел в Астрахань. Кстати, во время следующего рейса фрицы потопят этот пароход, когда он будет эвакуировать из Сталинграда сотни женщин, детей, раненых.

В Астрахани, уже в госпитале, я узнал о страшной бомбежке Сталинграда 23 августа 1942 года, когда был разрушен весь центр города и погибло 50 тысяч человек. Я успел эвакуироваться буквально за день-два до этой страшной бомбежки.

В госпитале мне снова прооперировали ступню, затем отвели к доктору-офтальмологу. Я этого доктора на всю жизнь запомнил. Маленькая чернявая женщина, звали Ревекка Львовна, эвакуированная из Киева. Долго она мой глаз осматривала, а потом сказала, что осколок вошел глубоко, перевернулся, повредил сосуды. Выход один — удалять глаз. Я чуть не заплакал, а Ревекка Львовна утешала меня, как ребенка:

— Саша, другого выхода нет. Сделаем все под наркозом, ты ничего не почувствуешь.

— Но ведь я им вижу. Болит только.

— Станет болеть еще сильнее, уже началось воспаление, а ведь там мозг рядом. Все будет в порядке, а правым глазом ты до старости хорошо видеть будешь.

В общем, удалили мне левый глаз. Вставили искусственный, долечили ногу и демобилизовали по второй группе инвалидности (потеря глаза и ограниченная деятельность голеностопного сустава).

Вернулся домой в Горький, многие друзья и сокурсники погибли или пропали без вести. Тоскливо было на душе. Но это не помешало мне закончить в течение года оставшиеся полтора курса института. Работал инженером-механиком, а с 1945 по 1951 год — главным инженером Ахтубинского судоремонтного завода в Астраханской области.

В 1951 году меня перевели в Сталинград, где я работал на Судостроительном заводе на разных должностях до 1978 года. В 1947 году женился и прожил с женой Валентиной Петровной пятьдесят два года. Похоронил ее после тяжелой болезни в 1999 году. Имею двух сыновей, Евгения и Виталия, несколько внуков.

Награды? Когда в 1951 году я вставал на учет в Красноармейский райвоенкомат, военком глянул на мою медаль «За победу над Германией», расспросил биографию и сказал:

— Ты в таких боях участвовал. Надо запросы в Подольск направить.

Вскоре пришел ответ из Министерства обороны, что меня за боевые действия на подступах к Сталинграду представили еще в 1942 году к ордену Красной Звезды, а позже — к медали «За оборону Сталинграда». Вскоре их вручили.

Вот и вся моя история. Живу вместе со старшим сыном, пенсия неплохая. А война до сих пор снится по ночам. Хоть и недолго воевал, но память осталась на всю жизнь.

Лейтенант медицинской службы

На моем попечении было тридцать бойцов. Все после ранений в живот, перенесшие тяжелые операции. Вот я их и выхаживала в длинной брезентовой палатке с двумя печками. Всех выходила, за что и была награждена орденом Красной Звезды.

Черноусова Е. П.

С Елизаветой Павловной Черноусовой мы живем в одном районе. На встрече с ветеранами Великой Отечественной войны я не мог не обратить внимания на ее пиджак с многочисленными наградами. Ордена Красной Звезды и Отечественной войны, медали «За оборону Сталинграда», «За освобождение Варшавы», «За победу над Германией», почетный медицинский знак времен войны с профилем А. В. Суворова и вещими словами «За мужество и любовь к Отечеству».

Мы познакомились с Елизаветой Павловной. Так и родился рассказ о ее жизни и фронтовых дорогах.

Я родилась 28 августа 1922 года в селе Пичуга Дубовского района Сталинградской области. Детей в семье было четверо, я самая старшая.

Девичья фамилия — Ястребова. Отец и мать были крестьянами, и до 1930 года мы жили неплохо. Имели корову, двух бычков, выращивали большой огород.

Земля у нас плодородная, климат теплый. Снимали богатые урожаи картошки, капусты, росли крупные помидоры, баклажаны, перец. Правда, дождей выпадало мало, воду таскали на коромыслах издалека. Трудилась в огороде и я, а воду в небольших ведрах носила для полива лет с семи.

В 1929 году началась коллективизация. Отец, любивший землю, присматривался, как создаются колхозы. Порядка в них было мало, оплата непонятная. Не очень ему нравился коллективный труд на земле, когда начальство учит тебя, что сеять и когда урожай убирать. Маме до слез было жалко отдавать в чужие руки нашу корову и бычков.

Властям упрямство родителей и непонимание линии партии тоже не понравилось. Пришлось из села уезжать. Запрягли в телегу бычков, погрузили нехитрое наше имущество и приехали в Сталинград (поселок Баррикады). Купили там диковинное жилье, дом-землянку. Выглядело оно так. Комнатка, кухня, прихожая целиком находились в земле, крыша была на уровне почвы, а стены обиты обрезками досок. Отец с матерью спали на кровати, а мы, дети — на полу.

Места для огорода не было, отец пошел в пастухи. Ему каждый день давали литр молока, расплачивались также овощами, зерном, хлебом. Так и жили. В восемь лет я пошла в школу и закончила восьмилетку в 1938 году. Не знаю, как уж умудрялась делать уроки в нашей полутемной землянке, но школу закончила неплохо.

Затем поступила учиться на акушера. Профессия мне нравилась, училась с удовольствием. Когда началась война, мы, студенты (и парни, и девушки), принялись осаждать военкомат с настойчивыми требованиями отправить нас на фронт.

Военком терпеливо объяснял, что войны хватит на всех. Медработники для армии очень нужны, и нам следует закончить курс обучения. В феврале 1942 года нас выпустили досрочно, отучились мы без малого три года. Период с марта по июль не отложился в памяти. Я работала медсестрой в больнице, а в августе 1942 года была зачислена в штат госпиталя № 5112.

Боевое крещение приняла в памятный каждому сталинградцу день — 23 августа, когда на город обрушились волна за волной сотни немецких самолетов. Этот день достаточно описан в литературе. Расскажу о своих впечатлениях. Так страшно мне не было никогда в жизни. Самолетов налетело, как грачей на вспаханное поле. Куда ни глянешь, сыпались вниз бомбы.

Непрерывные взрывы, пожары, рушившиеся дома, вой сирен. Люди бежали к Волге, прятались в оврагах. Тела погибших лежали на расплавившемся от огня асфальте. Мамочки, ведь меня убьют! Но времени на страх не оставалось. Мы, медсестры и санитарки, перевязывали раненых, накладывали шины на перебитые руки-ноги. Бойцы грузили пострадавших на грузовики и везли к пристани.