Юлиус Белох - Греческая история, том 2. Кончая Аристотелем и завоеванием Азии

• Название: Греческая история, том 2. Кончая Аристотелем и завоеванием Азии
• Автор: Юлиус Белох
• Жанр: История

---

Однако большинству современников стиль Фрасимаха и его последователей казался слишком простым и бесцветным; им нужен был пафос и те звучные фразы, которые так лас­кают слух южанина. Поэтому Горгий, пока он был жив, ос­тавался, по общему признанию, первым мастером оратор­ского искусства, и его школа имела глубокое влияние на дальнейшее развитие риторики. Из его многочисленных учеников наиболее смелыми новаторами явились Алкидам из Элей в Эолии и Исократ из Афин. В употреблении поэти­ческих слов, в смелости метафор, в полноте выражения Ал­кидам следовал примеру своего учителя; но он научился у Фрасимаха избегать напыщенности Горгия, и как ни изыскан его язык, он никогда не становится неестественным. Его сферою было не столько практическое красноречие, сколько торжественная речь и образец для школы; в выборе тем и он не совсем умел устоять против соблазна парадоксальности, и одним из самых знаменитых его произведений была похвала смерти, где изображались горести человеческой жизни. Он занимался и политической публицистикой и, между прочим, написал брошюру в защиту прав мессенцев против Спарты.

Но Алкидама далеко превзошел его товарищ по школе Исократ. Родившись в 436 г. в Афинах и будучи сыном со­стоятельного фабриканта, он получил очень тщательное воспитание; в числе его учителей называют великого софис­та Продика; кроме того, Исократ находился в сношениях и с Сократом. Для завершения своего образования он отправил­ся в Фессалию, где слушал Горгия. Когда затем его семья вследствие катастрофы, постигшей Афины в конце Пело­поннесской войны, потеряла свое состояние, Исократ, как и многие другие, был вынужден приняться за эксплуатацию своих знаний с целью добыть средства для существования.

Он начал писать судебные речи, но вскоре убедился, что деятельность адвоката не по нему; его голос был слишком слаб, и он никогда не сумел освободиться от той робости, которая всегда овладевает тонко организованными натурами при выступлении перед многолюдной толпой. Поэтому он, следуя примеру своего учителя, обратился к торжественной речи; только он не сам произносил свои речи, как делал Гор­гий, а распространял их книгопродавческим путем. При этом он, как и Горгий, старался проводить в общество свои поли­тические идеалы и таким образом вознаграждал себя за не­возможность практической общественной деятельности, обусловленную его природными свойствами. Самым совер­шенным его произведением в этой области является Панеги­рик, изданный к Олимпийским празднествам 380 г., хвалеб­ная речь в честь Афин, имеющая, однако, главной целью призвать эллинов к единению и побудить их к войне против исконного врага Эллады — персидского царя. Если эта речь, разумеется, и не могла непосредственно повлиять на ход по­литических событий, то как ораторское произведение она имела громадный успех и сразу доставила своему автору славу первого оратора своего времени. С тех пор Исократ до глубокой старости неутомимо работал на этом поприще; уже почти столетним стариком он написал свое второе главное произведение — Панафинейскую речь (окончена в 339 г.), как и Панегирик — речь во славу Афин, где, однако, уже очень ясно обнаруживается старческая слабость автора.

Не меньшим успехом, чем писательская деятельность Исократа, сопровождалась его деятельность в качестве учи­теля красноречия. Со всех концов Греции стекались ученики к нему в Афины и — что редко удается учителям — он су­мел на всех своих учеников наложить печать своего духа, не подавив в них, однако, самостоятельного творчества. Поэто­му он мог гордиться тем, что множество лучших людей его времени обязаны ему своим образованием: историки Феопомп из Хиоса и Эфор из Кимы (Кумы) в Эолии, Феодект из Фаселиды, равно замечательный как трагик и как оратор, риторы Навкрат из Эрифр, Филиск из Милета и Исократ из Аполлонии, афинские государственные деятели Андротион из Гаргетта и Леодамант из Ахарн. Сын Конона Тимофей также был учеником Исократа и до его смерти был связан с ним тесными дружескими узами. Притом влияние Исократа отнюдь не ограничивалось его школою; повсюду в эллин­ском мире читались его речи, и он с полным правом мог ска­зать о себе, что его враги и соперники втайне еще более удивляются и еще усерднее подражают ему, чем его собст­венные ученики. Тот почет, которым он пользовался в Элла­де, доставил ему знакомство с целым рядом государей и по­литических деятелей, как, например, с владыкой Фессалии Ясоном Ферским, с Никоклом, царем Саламина на Кипре, с Дионисием Сиракузским, с Архидамом Спартанским, с ми­нистром и полководцем Филиппа Македонского Антипатром и с самим царем Филиппом.

В стиле Исократ держится середины между аффектиро­ванной манерой Горгия и беспритязательной простотой Фрасимаха и Лисия. Как последние, и он говорит языком повседневной жизни, избегая всяких поэтических оборотов, хотя и тщательно подбирая выражения; он умеренно пользу­ется риторическими фигурами и особенно заботится о благо­звучности ритма и приятной округленности периодов. С большей последовательностью, чем кто-либо до него, Исо­крат избегал разрывов, к чему стремился уже Алкидам. С неутомимым усердием он шлифовал свои произведения; по преданию, он работал над Панегириком десять лет. Но именно эта тщательная отделка всех деталей вредит впечат­лению, производимому его речами; это плоды кабинетного труда, затейливости которых мы удивляемся, но которые в настоящее время уже не находят отзвука в нашем сердце. Правда, современники в большинстве были другого мнения; для них Исократ был недосягаемым мастером слога, хотя уже и тогда существовала сильная оппозиция против него. Так, Исократ коренным образом повлиял на развитие грече­ской прозы, а, следовательно, и прозы всех культурных на­родов.

Теми природными свойствами, которых недоставало Исократу, в незаурядной мере владел его младший совре­менник и соотечественник Демосфен из аттического дема

Пеании (род. около 384 г.). Он также был сыном богатого фабриканта, и когда после ранней смерти отца его дело под руководством неспособных опекунов пришло в упадок, Де­мосфен, подобно Исократу, принужден был взяться за ре­месло адвоката. Его учителем был Исей из Халкиды, один из самых отъявленных плутов, какой когда-либо существовал между адвокатами; и Демосфен, едва достигнув совершен­нолетия, совершенно в духе наставника начал свою карьеру обвинением против своих опекунов, полным сознательных искажений истины. Он вскоре приобрел известность в каче­стве защитника, а также выдвинулся и в политических про­цессах; затем, лет 30 от роду, он начал свою деятельность в качестве народного оратора, и благодаря ей в короткое вре­мя достиг руководящего положения в Афинах, которое с не­большими перерывами и занимал до своей смерти.

В области риторической техники Демосфен, конечно, многому научился от Исократа; как и последний, он неуто­мимо отделывал свои речи и также не умел говорить без подготовки. В остальном же трудно представить себе боль­ший контраст, чем тот, который обнаруживается между ре­чами этих двух ораторов. Он обусловлен отчасти различием характеров, отчасти различием сфер, в которых они действо­вали, и публики, к которой они обращались. Исократ писал для образованных людей Эллады; афинские же суды при­сяжных и собрание самодержавного народа на Пниксе со­стояли преимущественно из пролетариев и мещан, и орато­ру, который хотел влиять на эти слои общества, не остава­лось ничего другого, как спускаться до духовного уровня толпы. Отсюда то безграничное оплевывание противников, то бесстыдное искажение истины, то поверхностное отно­шение даже к важнейшим вопросам, которые характеризуют большинство речей, произносившихся в Афинском народ­ном собрании и в афинских судах и от которых несвободны и речи Демосфена; отсюда и та театральная декламация, ко­торую, по преданию, сам Демосфен признавал главнейшим ресурсом ораторского искусства. Но в этой области достига­ли совершенства и другие; что возвышает Демосфена над всеми ораторами его времени и делает его одним из вели­чайших ораторов всех времен, — это сила его страсти, его возвышенный пафос, могучий поток его слов, которые, по гомеровскому сравнению, как град из грозовой тучи, осыпа­ют противника, неодолимо увлекают слушателя за собою и не дают ему заметить скудости доказательств. Притом Де­мосфен, как далеко ни шел он в уступках вкусам своей пуб­лики, никогда не впадал в низменный тон демагогов и сико­фантов, полновластно господствовавший в его время на афинской трибуне; и если он часто говорил в угоду толпе, то все-таки, когда нужно было, у него всегда хватало мужества открыто и смело отстаивать свои убеждения. Тем не менее лишь потомство вполне оценило Демосфена как оратора и даже, как обыкновенно случается, поставило его выше, чем он при всей своей величине заслуживает. Для современни­ков же Исократ оставался неподражаемым, классическим образцом. Такой великий теоретик, как Аристотель, в своей риторике лишь мимоходом упоминает Демосфена и свои примеры заимствует предпочтительно из речей Исократа; Теофраст закончил свой очерк развития ораторского искус­ства также Исократом.