Дорис Лессинг - Золотая тетрадь

• Название: Золотая тетрадь
• Автор: Дорис Лессинг
• Издательство: Амфора
• Жанр: Современная проза
• Год: 2009
• ISBN: 978-5-367-01068-8 (рус.), 978-0-00-724720-2 (англ.)

История Анны Вулф, талантливой писательницы и убежденной феминистки, которая, балансируя на грани безумия, записывает все свои мысли и переживания в четыре разноцветные тетради: черную, красную, желтую и синюю. Но со временем появляется еще и пятая, золотая, тетрадь, записи в которой становятся для героини настоящим откровением и помогают ей найти выход из тупика.

Эпохальный роман, по праву считающийся лучшим произведением знаменитой английской писательницы Дорис Лессинг, лауреата Нобелевской премии за 2007 год.

* * *

Аннотация с суперобложки 1

Творчество Дорис Лессинг (р. 1919) воистину многогранно, среди ее сочинений произведения, принадлежащие к самым разным жанрам: от антиколониальных романов до философской фантастики. В 2007 г. Лессинг была присуждена Нобелевская премия по литературе «за исполненное скепсиса, страсти и провидческой силы постижение опыта женщин».

Роман «Золотая тетрадь», который по праву считается лучшим произведением автора, был впервые опубликован еще в 1962 г. и давно вошел в сокровищницу мировой литературы. В основе его история Анны Вулф, талантливой писательницы и убежденной феминистки. Балансируя на грани безумия, Анна записывает все свои мысли и переживания в четыре разноцветные тетради: черная посвящена воспоминаниям о минувшем, красная — политике, желтая — литературному творчеству, а синяя — повседневным событиям. Но со временем появляется еще и пятая, золотая, тетрадь, записи в которой становятся для героини настоящим откровением и помогают ей найти выход из тупика.

«Вне всякого сомнения, Дорис Лессинг принадлежит к числу наиболее мудрых и интеллигентных литераторов современности». PHILADELPHIA BULLETIN

* * *

Аннотация с суперобложки 2

Дорис Лессинг (р. 19119) — одна из наиболее выдающихся писательниц современности, лауреат множества престижных международных наград, в числе которых британские премии Дэвида Коэна и Сомерсета Моэма, испанская премия принца Астурийского, немецкая Шекспировская премия Альфреда Тепфера и итальянская Гринцане-Кавур. В 1995 году за многолетнюю плодотворную деятельность в области литературы писательница была удостоена почетной докторской степени Гарвардского университета.

«Я получила все премии в Европе, черт бы их побрал. Я в восторге оттого, что все их выиграла, полный набор. Это королевский флеш», — заявила восьмидесятисемилетняя Дорис Лессинг журналистам, собравшимся возле ее дома в Лондоне.

В издательстве «Амфора» вышли следующие книги Дорис Лессинг:

«Расщелина»

«Воспоминания выжившей»

«Маара и Данн»

«Трава поет»

«Любовь, опять любовь»

«Повесть о генерале Данне, дочери Маары, Гриоте и снежном псе»

«Великие мечты»

Цикл «Канопус в Аргосе: Архивы»

«Шикаста»

«Браки между Зонами Три, Четыре и Пять»

«Сириус экспериментирует»

«Создание Представителя для Планеты Восемь»

«Сентиментальные агенты в Империи Волиен»

Готовится к печати:

«Кошки»

* * * 

Оригинальное название:

DORIS LESSING

The Golden Notebook

* * *

Рисунок на обложке

Светланы Кондесюк

---

— Но я уже читала тебе несколько часов. Кроме того, завтра ты идешь в школу, и тебе надо вовремя лечь спать.

— Когда ты уйдешь, я думаю, мне удастся ее уговорить.

— Тогда ты лучше мне сейчас об этом не рассказывай, а то я рассержусь.

Он нахально на нее смотрел: широкий, крепкий, розовощекий; очень уверенный в себе и в своих правах в этом доме.

— Почему ты не надела платье, в котором собиралась идти?

— Я решила, что лучше я оденусь так.

— Ну этих женщин, — сказал этот девятилетний мальчик, сказал по-барски, свысока. — Ну этих женщин с этими их платьями.

— Что ж, спокойной ночи, — сказала она, на мгновение коснувшись губами его теплой и гладкой щеки; с наслаждением втянув в себя свежий запах мыла, исходивший от его волос.

Элла пошла вниз и обнаружила, что Джулия принимает ванну. Она крикнула:

— Я ухожу!

А Джулия крикнула ей в ответ:

— Возвращайся не поздно, ты прошлой ночью совсем не спала!

Кай Мейтлэнд уже ждал ее в ресторане. У него был свежий вид, жизненные силы так и кипели в нем. Ясный взгляд синих глаз ничуть не потускнел после бессонной ночи; и Элла, плавно опускаясь рядом с ним и чувствуя внезапную усталость, спросила:

— Вы что, совсем не хотите спать?

Он, триумфально просияв, ответил:

— Я никогда не сплю больше трех-четырех часов в сутки.

— А почему?

— Потому что я никогда не окажусь там, где хочу оказаться, если я буду впустую тратить время на сон.

— А вы расскажите мне о себе, — предложила Элла, — а потом я вам расскажу о себе.

— Отлично, — сказал он. — Отлично. Честно говоря, вы для меня — загадка, поэтому вам придется много говорить.

Но официанты уже всем своим видом показывали, что они к их услугам, и Кай Мейтлэнд заказал «самый большой бифштекс, который у вас тут есть» и кока-колу, без картофеля, потому что ему надо бы сбросить вес на стоун, а также томатный соус.

— А вы что, спиртного никогда не пьете?

— Никогда, только фруктовые соки.

— Что же, боюсь, для меня вам придется заказать вино.

— С удовольствием, — сказал он и велел официанту, отвечавшему за вино, принести бутылочку «самого лучшего».

Когда официанты отбыли, Кай Мейтлэнд сказал, смакуя свои слова:

— В Париже гарсоны из кожи вон лезут, чтобы дать тебе понять, что ты — деревенщина; а здесь, я вижу, они делают это легко и без усилий.

— А вы деревенщина?

— Ясное дело, — сказал он, демонстрируя полный комплект своих прекрасных сверкающих зубов.

— Ну, настало время выслушать историю всей вашей жизни.

На его рассказ ушло все время ужина, который, если говорить о Кае, был завершен ровно через десять минут. Но он весьма любезно подождал, пока поест Элла, отвечая на все ее вопросы. Он родился в бедности. Но помимо этого он родился с мозгами, и он эти мозги использовал. Стипендии и гранты привели его туда, куда он и хотел попасть, — он был хирургом, делал операции на мозге, его карьера шла вверх, он был счастлив в браке, у него было пятеро детей, у него было прекрасное положение и великое будущее, пусть даже сейчас он это говорит ей сам.

— А что значит быть ребенком из бедной семьи в Америке?

— Мой папа всю жизнь торговал женскими чулками, он и сейчас ими торгует. Я не говорю, что мы голодали, но хирургией мозга уж точно никто у нас в роду не занимался, могу побиться об заклад.

Его хвастовство было настолько безыскусным, настолько органичным для него, что уже даже не было и хвастовством. И его жизнелюбие, и его сила как-то стали передаваться и Элле во время их разговора. Она уже забыла, что пришла сюда усталой. Когда Кай высказал предположение, что теперь настало время ей рассказать о своей жизни, она попробовала оттянуть это, как понимала она теперь, суровое испытание. Во-первых, Элла вдруг осознала, что ее жизнь, если ей надо было самой о ней рассказывать, не могла быть описана путем перечисления обычных фактов: мои родители были тем-то и тем-то; я жила там-то и там-то; я работала там-то и там-то. А во-вторых, Элла почувствовала, что ее влечет к этому мужчине, и это открытие ее расстроило. Когда он положил свою большую белую руку ей на плечо, ее груди напряглись, заныли. Ее бедра увлажнились. Но у нее с ним не было ничего общего. Она не могла припомнить ни одного случая, ни разу в жизни, когда она бы так физически откликалась на присутствие мужчины, если тот не был ей хотя бы в чем-то сродни. Обычно она реагировала на взгляд, улыбку, манеру говорить, смеяться. По ее мнению, Кай Метлэнд был пышущим здоровьем дикарем; и открытие, что она хочет оказаться с ним в постели, вело к какой-то раздвоенности ее сознания. Она была раздражена, обеспокоена; она припомнила, что чувствовала себя точно так же, когда ее бывший муж пытался возбудить ее физическими прикосновениями и делал это против ее воли. В итоге она пришла к фригидности. Элла подумала: «Я снова могу легко оказаться фригидной женщиной». Потом вдруг до нее дошло, как это смешно: она сидит и тает от желания, которое в ней пробуждает этот мужчина; и одновременно она тревожится о своей гипотетической фригидности. Она засмеялась, и Кай поинтересовался:

— Что смешного?

Элла сказала первое, что пришло в голову, и он добродушно ей ответил:

— О'кей, вы тоже считаете меня деревенщиной. Ничего страшного, все о'кей, я не обижаюсь. А у меня есть предложение. Мне надо сделать около двадцати телефонных звонков, и я предпочел бы этим заняться у себя в отеле. Пойдемте ко мне, я дам вам чего-нибудь выпить, а когда я покончу с телефонными звонками, вы сможете наконец рассказать мне о себе.

Элла согласилась; и подумала — интересно, принимает ли он ее согласие за проявление готовности лечь с ним в постель? Если и так, то он ничем этого не показывал. Ей пришло в голову, что, общаясь с мужчинами своего круга, она всегда могла «прочесть» их мысли и чувства по их взглядам, жестам или по общей атмосфере беседы; так что слова в таких случаях не говорили ей ничего нового, она и так уже все знала. Но с этим мужчиной — она вообще не знала ничего. Он был женат; но Элла не понимала того, что она сразу поняла, например, про того же Роббера Брюна, а именно — каково его отношение к супружеским изменам. Поскольку она ничего о нем не знала, из этого следовало, что и он ничего не знает о ней: например, он не знает, что ее соски сейчас просто горят.

У него был двухкомнатный номер с ванной в дорогом отеле. Он находился в самой сердцевине здания: с кондиционером, без окон, клаустрофобный, обставленный аккуратно и безлико. Элле показалось, что ее заперли в клетке; но Кай, похоже, чувствовал себя здесь как дома. Он налил ей виски, потом пододвинул к себе телефон и сделал, как он и говорил, около двадцати звонков, причем весь этот процесс занял не более получаса. Элла слушала, и она про себя отметила, что на следующий день он запланировал по меньшей мере десять встреч, в том числе — посещение четырех очень известных лондонских больниц. Покончив со звонками, он начал энергично расхаживать взад и вперед по комнатушке, в которой они сидели.

— Здорово! — воскликнул он. — Здорово! Как я рад, как все прекрасно!

— Если бы меня здесь не было, что бы вы сейчас стали делать?

— Я бы работал.

На его тумбочке лежала огромная кипа медицинских журналов, и Элла спросила:

— Вы бы читали?

— Да. Если хочешь всегда быть на уровне, то надо очень много читать.

— А вы читаете что-нибудь кроме профессиональной литературы?

— Неа. — Он засмеялся и сказал: — По культурной части у нас — жена. Мне некогда.

— Расскажите мне о ней.

Кай тут же извлек фотографию. На фотографии была запечатлена хорошенькая блондинка с детским личиком в окружении пятерых малышей.

— Черт возьми! Ну разве она не хорошенькая? Она самая хорошенькая девушка во всем городе!

— Вы поэтому на ней и женились?

— Ну да, конечно…

До него дошел смысл ее интонации, и он вместе с Эллой посмейся над самим собой и сказал, качая головой и словно удивляясь себе:

— Конечно! Я сказал себе, я женюсь на самой хорошенькой и самой классной девчонке в нашем городе, и я сделал это. Я именно так и сделал.

— И вы счастливы?

— Она — отличная девушка, — заявил он немедленно, и с большим энтузиазмом. — Она очень хорошая, и у меня пять очень хороших сыновей. Я бы хотел, чтобы у нас была девочка, но и мальчишки у меня отличные. И мне просто хотелось бы, чтобы я мог проводить с ними больше времени, ну а когда я с ними, я чувствую себя прекрасно.

Элла думала: «Если я сейчас встану и скажу, что мне пора идти, он согласится, он не разозлится, он не утратит своего добродушия. Может, мы еще увидимся. Может, и нет. Никто из нас не станет сильно переживать ни в том, ни в другом случае. Но сейчас я принимаю решения, потому что он не знает, что со мной делать. Мне следует уйти — но почему? Только вчера я пришла к выводу, что это смехотворно — женщины, подобные мне, живут чувствами, которые совершенно не соответствуют всей нашей жизни. Мужчина сейчас, в этой ситуации, мужчина того типа, к которому принадлежала бы я, родись я мужчиной, сейчас бы просто переспал с кем ему хочется и никогда бы больше об этом и не думал и не вспоминал».