Фредерик Пол - Операция «Венера»

• Название: Операция «Венера»
• Автор: Фредерик Пол
• Издательство: Издательство «Мир»
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 1965

«Торговцы космосом» (в русском издании «Операция «Венера») — одно из немногих социально-фантастических произведений в современной англо-американской литературе. Авторы переносят читателя на два-три столетия вперёд, где в американском обществе, после короткой эры диктаторского тоталитаризма, вновь царствуют крупный бизнес и бешеная реклама.

---

— Почему же они против? — настаивала Кэти. — Ведь нам нужны и уголь, и руда?

— Ну вот ещё, — шутливо недовольным тоном ответил Макдональд. — Вы ещё чего доброго захотите, чтобы я начал объяснять вам психологию «консов». Некоторых я допрашивал сутками, но ни разу не получал вразумительного ответа. Поймай я этого «конса» из Топеки, уверен, он бы охотно болтал, но всё это было бы отъявленной чепухой. Например, он сказал бы, что при гидравлическом способе разработки разрушается верхний слой почвы. — Ну и что же? — Разве вы не понимаете? — Чего не понимаю? — Да ведь верхний слой почвы невозможно восстановить! — Ну и что же? — ответил бы я. — Восстановят, если нужно. А кроме того, куда лучше выращивать овощи на искусственных почвах. Тогда он обязательно сказал бы, что на искусственных почвах не вырастить пастбищ для скота и всё такое прочее. Разговоры с ними всегда заканчиваются так. Они утверждают, что мир летит в тартарары и люди должны наконец это понять, а я им отвечаю, что до сих пор всё как-то обходилось, обойдётся и дальше.

Кэти недоверчиво рассмеялась, а он продолжал:

— Все они болваны и ужасно упрямы. Но дисциплина у них железная, система ячеек. Если поймаешь одного, то зацепишь ещё одного-двух, не больше. Связи между ячейками нет, а связь с верхушкой поддерживается через специальных людей. Мне кажется, я хорошо знаю «консов» и поэтому не боюсь саботажа или демонстраций на своём участке. Здесь у них ничего не выйдет.

В самолёте, откинувшись на спинки сидений, мы с Кэти смотрели, как на уровне наших глаз вдоль пассажирской кабины парадным строем проплывала реклама. Это была старая добрая реклама для детей, текст к которой я написал много лет назад, ещё в пору моего ученичества. Легонько толкнув Кэти локтем, я сообщил ей об этом, пока реклама подмигивала нам под звуки детской песенки Виктора Герберта «В стране игрушек».

Вдруг мелодия оборвалась, экран погас и холодный голос диктора объявил:

«Самолёт пролетает над сдвигом Сан-Андреас. Начинается зона землетрясений. Пассажиры ставятся в известность, что, согласно федеральным законам, пока самолёт находится над зоной землетрясений, любые страховые полисы от несчастных случаев при землетрясениях не действительны».

Потом опять парадным строем поплыла реклама.

— Надо думать, — заметила вдруг Кэти, — где-нибудь здесь в самом конце совсем крошечными буквами набрано: «Страховые полисы от увечий, нанесённых яком, действительны везде, кроме Тибета».

— Страховой полис на такой случай? Неужели он у тебя есть? — в недоумении спросил я.

— Кто знает, где бедной девушке может повстречаться разъярённый як?

— Ты, кажется, изволишь шутить? — заметил я обиженно, стараясь сохранить достоинство. — Через несколько минут посадка. Я хотел бы нагрянуть к Гаррису без предупреждения. Парень он неплохой, но Ренстед мог заразить его пораженческими настроениями. В нашей профессии это самое опасное заболевание.

— Можно я поеду с тобой, Митч?

Мы смотрели в окна, пока наш самолёт медленно кружил над аэродромом Сан-Диего, дожидаясь сигнала на посадку. Кэти была в этих краях впервые, а я однажды уже приезжал сюда. Но в этом районе тебя всегда ждёт что-нибудь новое. Дома здесь то и дело рушатся и воздвигаются новые. Да разве это дома! Они скорее похожи на шатры из пластмассы. Когда случается землетрясение, они шатаются, но стоят на месте, а если землетрясение такой силы, что не выдерживают даже эти конструкции, потери не так уж велики — несколько потрескавшихся пластмассовых щитов да сборные детали, которые на худой конец всегда можно извлечь из-под обломков и снова пустить в дело.

Развёртывать капитальное строительство в Южной Калифорнии не имело никакого смысла. С тех пор как испытания водородных бомб в районе Сан-Андреас привели к сильным сдвигам почвы, возникла реальная опасность, что в один прекрасный день весь район преспокойно сползёт в Тихий океан. Случиться это могло в любую минуту. Но, глянув вниз, мы убедились, что Сан-Диего всё ещё стоит на месте и, как всякие приезжие, понадеялись, что, пока мы здесь, ничего не произойдёт. Говорят, что раньше землетрясения случались чуть ли не каждый день и вызывали панику среди населения, главным образом потому, что здания старой конструкции, разрушаясь, загромождали улицы грудами обломков. Но постепенно, как и следовало ожидать от местных уроженцев, они привыкли к землетрясениям и, пожалуй, теперь даже гордились ими. Ссылаясь на многочисленные статистические данные, они даже могли убедить вас, что в этих краях куда больше шансов погибнуть от удара молнии или упавшего метеорита, чем от землетрясения.

Мы наняли быстроходный педальный лимузин с тремя водителями, и он мигом доставил нас в местное отделение фирмы «Фаулер Шокен». Я не очень доверял сотрудникам Отдела рынков. Чутьё подсказывало мне, что у Хэма Гарриса наверняка есть свой человек на аэродроме, который не замедлит предупредить его о моём приезде. Гаррис, конечно, соответствующим образом подготовится, а в таких случаях, как известно, любая ревизия ничего не даст.

Но поведение секретарши Гарриса немало удивило меня. Ни моё имя, ни моё лицо не были ей знакомы. Когда я назвал себя, она лениво ответила:

— Пойду узнаю, сможет ли мистер Гаррис принять вас, мистер Коннели.

— Мистер Кортней, а не Коннели, милая барышня, а к тому же я — начальник вашего мистера Гарриса.

А потом перед нашими глазами предстала картина такого безделья и нерадивости, что у меня от ужаса волосы встали дыбом.

Сняв пиджак, Гаррис дулся в карты с двумя младшими клерками. Двое других юнцов с остекленевшим тупым взором сидели перед гипнотелевизором, находясь, несомненно, в состоянии полного транса. Ещё один клерк, сидя у стола, рассеянно постукивал пальцем по клавишам счётной машины.

— Гаррис! — рявкнул я громовым голосом. Все, кроме тех, кто сидел перед телевизором, вздрогнули, повернулись в мою сторону и застыли с открытыми ртами. Я подошёл и выключил телевизор: теперь и эти двое тоже осоловело уставились на меня.

— М-м-истер Кортней, — запинаясь, пробормотал Гаррис. — Мы вас не ждали…

— Вижу, что не ждали. Можете продолжать, — заявил я клеркам, — а мы, Гаррис, пройдём в ваш кабинет.

Кэти скромно последовала за нами.

— Гаррис, — сказал я. — За хорошую работу многое можно простить. А вы посылали нам чертовски ценные для нашего проекта сведения. Но меня беспокоит, серьёзно беспокоит то, что я здесь увидел. Надеюсь, всё ещё поправимо…

В это время на столе Гарриса зазвонил телефон, и я снял трубку.

— Хэм! — послышался взволнованный голос. — Он здесь, поторопись! Он взял лимузин.

— Благодарю, — заметил я и положил трубку на рычаг. — Ваш «жучок» с аэродрома. — Гаррис побледнел. — А теперь покажите образцы рекламы, записи интервью, анализ общественного мнения, карточки учёта, короче — всю работу, включая и вашу собственную. Покажите то, что вам хотелось бы скрыть от меня. Выкладывайте-ка всё на стол.

Он долго молчал, стоя передо мной, и наконец сказал:

— У меня ничего нет.

— Что же вы можете мне показать?

— Общие сводки, — пробормотал он, — сводные отчёты.

— Иначе говоря, фальшивки? Фиктивные сводки, которыми вы потчевали нас всё время по телеграфу?

Он кивнул головой. Вид у него был несчастный.

— Как вы могли, Гаррис! — воскликнул я, — как — могли — вы так работать!!!

Он стал сбивчиво оправдываться. Здесь не было злого умысла: это его первая ответственная должность. Допустим, он не справился, но он старался, чтобы нижние чины его не подвели, вникал в мельчайшие детали, а всё сделать самому невозможно; подчинённые это поняли, обленились, и теперь их не призовёшь к порядку. Однако от жалостливого тона он вскоре перешёл к воинственно-наступательному. Да так ли уж он виноват? Ведь проект существует только на бумаге, не всё ли равно, как его выполнять. Может, он весь полетит в мусорную корзинку. Не он первый, не он последний — так работают все, и ничего страшного в этом нет.

— Хватит, — сказал я. — Вы не правы и сами должны бы это понять. Реклама — это искусство, но искусство, требующее строгого изучения средств, вкусов потребителя. Вы буквально выбили у нас почву из-под ног. Придётся спасать то, что можно, и начинать всё сначала.

Но он не собирался сдаваться.

— Напрасная трата времени, мистер Кортней, поверьте. Я работаю с мистером Ренстедом не первый год и знаю его мнение, а он не меньшая шишка, чем вы. Он уверен, что всё это бумагомарание — чушь, которая влетит в копеечку и ничего не даст.

Я знал Мэтта Ренстеда получше этого Гарриса, знал, что он, как и все мы, предан фирме.

— Что? — возмутился я. — Вы можете это доказать? У вас компрометирующие письма, подслушанные телефонные разговоры?