В. Михайлов - Искатель. 1968. Выпуск №4

• Название: Искатель. 1968. Выпуск №4
• Автор: В. Михайлов
• Издательство: Издательство «Молодая гвардия»
• Жанр: Прочие приключения
• Год: 1968

На 1-й стр.обложки — рисунок В.КОШУНОВА к рассказу Д.Биленкина «Во всех галактиках».На 2-й стр.обложки — рисунок Н.ГРИШИНА к рассказу В.Михайлова  «День,вечер,ночь,утро». На 3-й стр.обложки — рисунок В.КОЛГУНОВА к рассказу Ричарда Коннела «Самая опасная дичь».

---

Нэтен заговорил торопливо, стараясь объяснить так, чтобы было понятно:

— Видите ли, в разведке есть один старый прием: сообщение записывают на пленку с такой скоростью, что оно звучит совершенно так же — коротким взвизгом, а затем передают его.

— Вы хотите сказать, что они посылают нам шифрованные передачи? — спросил «Ньюс».

— Это не совсем шифр. Вам только нужно записать сообщение и прослушать его в замедленном темпе. Они передают не нам. Если звезды имеют планеты — обитаемые планеты! — и если между ними существует радиосвязь, то экономичнее всего осуществлять ее направленным лучом.

Он оглядел всех — понятно ли?

— Знаете, как электрическим фонариком. Теоретически направленный луч может двигаться вечно, не теряя энергии. Но целиться лучом из планеты в планету — дело не из легких. При таких огромных расстояниях трудно ожидать, чтобы луч задержался на цели больше чем на несколько секунд. Вот они и сжимают каждое сообщение в короткие, полусекундные, или односекундные импульсы и посылают луч несколько сот раз за один сеанс. Тогда можно быть уверенным, что передачу перехватят в тот момент, когда луч скользит по поверхности планеты.

Теперь он говорил медленно и осторожно, не забывая, что это объяснение предназначается для газет.

— Когда промахнувшийся луч случайно проходит через нашу область пространства, мы отмечаем резкий скачок уровня шума с данного направления. Лучи посылаются с таким расчетом, чтобы попасть ими в планеты их собственной системы, а расстояние от них до нас увеличивает скорость движения луча так чудовищно, что мы успеваем ухватить только какое-нибудь короткое «бип».

— Как в таком случае вы объясняете большое количество взвизгов, которые доходят до нас? — спросил «Таймс». — Разве все планетные системы вращаются в плоскости Галактики?

Это был неофициальный вопрос. Он вырвался непроизвольно под влиянием волнения и заинтересованности. Радиодешифровщик усмехнулся, напряжение на миг исчезло с его лица.

— Может быть, мы просто перехватили чужие телефонные разговоры? Может быть, вся Галактика кишит расами, которые целые дни напролет болтают друг с другом по радио? Может быть, человеческий тип распространен повсюду?

— Это многое бы объяснило, — согласился «Тайме». Они улыбнулись друг другу.

«Ньюс» спросил:

— Как же случилось, что вместо разговоров вы приняли телепередачу?

— Это вышло не случайно, — терпеливо объяснил Нэтен. — Я опознал характерный для телевидения способ развертки изображения и захотел его увидеть. Изображения понятны и без слов.

Около репортеров расхаживал взад-вперед сенатор, бормоча про себя подготовленную приветственную речь. Через широкие окна он нервно посматривал на серую завесу дождя. По окнам струилась вода.

В дальнем углу комнаты, по обеим сторонам невысокой платформы, располагались телекамеры, микрофоны на подставках и потушенные прожекторы.

Эта аппаратура должна была заработать в тот момент, когда сенатор начнет свою приветственную речь перед прибывшими, речь, которая прозвучит на весь мир. Рядом стоял o потрепанный аппарат без кожуха, скрывавшего внутренности, — с одной стороны мерцали две катодные телевизионные трубки, с другой — гудел динамик. Перед аппаратом находилась вертикальная панель с циферблатами и тумблерами, а на столе перед панелью лежал наготове небольшой переносной микрофон. Он был соединен с прибором, заключенным в красивый ящик с надписью «Радиола. Собственность Соединенных Штатов».

— Я записал пару таких сжатых передач, дошедших из созвездия Стрельца, и стал работать над ними, — продолжал Нэтен. — Два месяца прошло, прежде чем удалось синхронизировать сигналы и выработать схему развертки, которая дала возможность хоть что-нибудь увидеть. Когда я получил первое подобие изображения, я продемонстрировал свою работу в управлении. Мне предоставили нужное время и дали помощника. Еще восемь месяцев заняли поиски полосы цветовых частот: надо было подобрать правильное соотношение, дабы на экране появилось что-нибудь вразумительное.

Потрепанная штуковина с обнаженными внутренностями и была тем самым аппаратом. Они разработали его за десять месяцев, все время что-то изменяя, чтобы превратить раздражающее мелькание несинхронизированных цветовых разверток в какое-то подобие осмысленной картины.

— Метод проб и ошибок, — сказал Нэтен, — но в конце концов все получилось. Большая ширина полосы этих взвизгов с самого начала наводила на мысль о цветном телевидении. Он подошел к установке и прикоснулся к ней. Динамик дал короткий гудок, серый экран засветился цветной вспышкой. Чувствительная установка была готова к приему информации с борта огромного космического корабля, который кружил сейчас в заатмосферном пространстве.

— Мы никак не могли понять, почему так много полос. Но когда наша установка заработала и стала записывать и воспроизводить поступающие сигналы, выяснилось, что мы напали на нечто вроде передач из фильмотеки. Это были художественные передачи, пьесы.

Корреспондент «Таймса» поймал себя на том, что во время пауз в рассказе Нэтена он невольно прислушивается, стараясь уловить рев ракетных двигателей быстро приближающегося корабля.

«Пост» спросил:

— Как вы связались с космическим кораблем?

— Я записал «Весну Священную» Диснея-Стравинского и передал ее таким же образом, как они посылали свои сигналы. Просто взял да и попробовал. Она должна была дойти лишь через много лет, если бы дошла вообще. И все-таки я решил, что недурно будет обогатить их фильмотеку еще одной записью.

Две недели, спустя, когда была принята и замедлена новая группа записей, мы обнаружили ответ. Он совершенно явно предназначался нам. Это был кусок диснеевского фильма, который показывали большой аудитории, а потом зрители сидели и ждали перед пустым экраном. Сигнал был очень ясный и сильный. Очевидно, мы наткнулись на космический корабль. Фильм им понравился, и они просили еще.

Он улыбнулся внезапно пришедшей мысли:

— Вы можете сами их увидеть. Прямо по коридору. Там лингвисты работают с автоматическим переводчиком.

Слушавший офицер нахмурился, кашлянул; молодой человек быстро обернулся к нему.

— Ведь это не будет нарушением, если они увидят передачи? Может быть, вы проводите?

Он ободряюще сказал репортерам:

— Прямо по коридору. Как только космический корабль приблизится, вам сообщат.

Интервью закончилось. Нервный молодой человек отвернулся и уселся у радиоустановки; офицер же, проглотив свои возражения, повел журналистов по коридору к закрытой двери.

Открыв ее, репортеры осторожно вошли в затемненную комнату, заставленную складными стульями; в комнате ярко мерцал экран. Дверь закрылась, наступила темнота.

Слышно было, как журналисты на ощупь искали места; представитель «Таймса» остался стоять, чувствуя себя очень странно: он как будто спал, а когда его разбудили, очутился в незнакомой стране.

Единственной реальностью в этой темной комнате казалось яркое цветное изображение двух существ на экране. Хотя оно было размыто, он смог заметить, что движения существ не совсем обычны, а контуры фигур несколько неправильны.

Он смотрел на обитателей Иного Мира.

Впечатление было, что это два замаскированных человеческих существа. Они двигались странно, наполовину танцуя, наполовину прихрамывая. Осторожно, боясь, что изображения вот-вот исчезнут, он полез в нагрудный карман, достал поляризованные очки и надел их, подкрутив линзы под нужным углом. Тут же обе фигуры обрели четкие контуры, ожили, материализовались, а экран стал широким, обманчиво близким окном, через которое он их наблюдал. Двое беседовали в комнате с серыми стенами, что-то обсуждая со сдержанным возбуждением. В ответ на какие-то слова крупный человек в зеленой тунике на мгновение прикрыл фиолетовые глаза и, состроив гримасу, сделал движение пальцами, как бы что-то отталкивая от себя.

Мелодраматический актер.

Второй, ростом поменьше, с желто-зелеными глазами, подступил близко, что-то быстро и тихо говоря. Первый стоял очень спокойно, не пытаясь прервать.

Очевидно, ему предлагали какое-то выгодное для него предприятие, и он хотел, чтобы его убедили.

«Таймс» нащупал стул и сел.

По-видимому, «язык жестов» универсален: желание и отвращение, влечение и антипатия, напряженность и спокойствие. — Возможно, это были хорошие актеры. Сцены менялись: коридор, что-то вроде ангара, где, как корреспондент понял, находился космический корабль, аудитория. Были и другие существа: они беседовали и работали, говорили с человеком в зеленой тунике, и всегда было ясно, что происходит или что они чувствуют.

Они говорили на плавно звучавшем языке, с множеством коротких гласных, с меняющейся тональностью, жестикулируя в пылу разговора, причем их руки двигались, как-то странно запаздывая, не то чтобы медленно, но как-то расслабленно.