Сергей Щербаков - Щенки и псы Войны

• Название: Щенки и псы Войны
• Автор: Сергей Щербаков
• Жанр: О войне
• Год: 2009
• ISBN: 978-5-699-34830-5

Вторая чеченская… Здесь, как на всякой войне, избыток сильных поступков: и безудержная отвага лейтенанта Трофимова, схватившегося с тремя боевиками, и незаметный героизм пленного Кольки Селифонова, отказавшегося стрелять в своего, и бесшабашная удаль прапора Сидоренко, расстреливающего, стоя во весь рост, атакующих «духов». Рейды, зачистки, засады — тяжелая и опасная работа воина. И если ты, преодолевая страх, выполняешь ее, значит, ты солдат, «пес войны». Наверное, это и есть самое высокое звание, которое можно заслужить в огне бойни…

---

«По ночам орешь во сне, скрипишь зубами, вскакиваешь весь в холодном поту, мерещится всякая дрянь. Выстрелы, разрывы гранат, трупы, горящие «бээмпэшки», окровавленные разодранные бушлаты. Есть у Франсиско Гойи картина «Сон разума рождает чудовищ», вот что-то подобное творится со мной. Мысли и проклятые воспоминания о войне настойчиво преследуют как свора свирепых гончих псов, как стая мерзких чудовищ. Пытаешься бежать, скрыться, спрятаться, но безуспешно. Настигают и безжалостно рвут на куски. В пору завыть волком.

Первые три дня пролетели быстро. Разговоры, объятия, встречи с родственниками, друзьями. А потом такая навалилась тоска! Такая безысходность. Вдруг, так захотелось обратно, что мочи нет. Там была настоящая жизнь. Ты был нужен, на тебя полагались, от тебя многое зависело. Здесь же, совершенно другой мир. Чужой мир. Развлечения, пьяные тусовки, дискотеки, глупый треп, праздное безделье. Будто другая планета. Всё в другом измерении. А там, в это время, такие же пацаны жизни кладут, каждый день по лезвию ножа ходят. Некоторые из старых приятелей с жиру тут бесятся, пока был в армии, умудрились сесть на иглу, дурачье! Все разговоры только о том, сколько бабок привез, сколько чеченов замочил. От армии одних родители отмазали, другие косят напропалую. Все со справками: кто язвенник, у кого веса не хватает, кто дуется под себя, кто баптист, кто лунатик, твою мать! Боятся армии как черт ладана. Скорее, не оттого, что два года коту под хвост, а из-за дедовщины. Он, Ромка, эту дедовщину видел во всей красе, вдоволь испытал на своей шкуре. Одни «дужки» чего стоят. Это когда «деды» загоняют молодых на койки и заставляют их держаться руками за передние спинки кроватей, а ногами упираться в задние. И так висеть в воздухе. Если устанешь и попытаешься ногу опустить, получишь по полной программе, надраенной до блеска пряжкой, по заднице или ногам. Вот так и висишь, пока, дебилы не угомонятся. В Чечне тоже без «дедовщины» не обходилось, хотя все, кому не лень, это опровергают. Мол, было боевое братство и все такое. Всякое там было. То, без пайка останешься, «деды»-уроды сожрут, или еще, что-нибудь похуже отмочат. Но там, все-таки побаивались перегнуть палку, потому что можешь в любой момент сорваться, да и вмазать из «калашника», по мозгам.

Вчера на автобусной остановке встретился Димка, однокашник, тоже грязь чеченскую месил и вшей кормил в блиндажах да окопах. Тоже как неприкаянный. Также по ночам мучается, не спит. Трясет его всего, когда темень наступает. Ни где пока не работает. С милицией, куда он хотел устроиться на работу, облом! По пьянке угодил в «кутузку». Теперь на учете: в компьютер занесли, в базу данных. Меченый на всю жизнь. В силовые структуры, о которых он так мечтал, дорога наглухо теперь закрыта! А началось с чего? Ночь не спал, утром выпил, чтобы отпустила чертова война, в результате дома конфликт с предками. Психанул, взял сдуру и выбросил с третьего этажа телевизор, что купил на свои «гробовые». Холодильник тоже хотел спустить следом, да поднять было не под силу. Ну, естественно, приехали «менты» и мигом успокоили. Надели наручники и увезли готовенького в свой «обезьянник».

Родители стали упрашивать в дежурке «ментуру», чтобы дела не заводили на Димку. Да, не тут-то было. Составили протокол и свободен. Назад дороги нет. Посоветовали, чтобы сын прошел курс реабилитации.

— Да, все они со сдвигом. Что «афганцы», что эти! — заявил им капитан милиции. — Пьют по-черному. Сплошные с ними проблемы. Ни кому они не нужны. Только родителям. Поймите, никто заниматься вашими детьми не будет. Ни военкомат, ни городская администрация, ни кто. Сами ходите, просите, требуйте, лечите.

Вот, Диман, теперь и бродит, как в воду опущенный. В армию на контракт не берут: биография подмочена. Специальности никакой, делать ничего не умеет. Только стрелять из всех видов оружия, охранять да «растяжки» ставить. Нервы ни к черту. Стал злым, агрессивным. Заводится с полуоборота, взрывается как полкило тротила, без всякого детонатора! Охранником не берут: контуженный. Куда идти? Учиться? Что знал-то, всё забыл. Армия все извилины выпрямила, а что не смогла — выбила. Одно остается, на рынок, грузчиком к барыгам податься или к бандитам, трясти, кого укажут. Хреновая ситуация, одним словом! Зашли с ним в бар, выпили, начал плакаться в жилетку:

— Где же справедливость, Ромк? Что за бл…дство! Один раз случайно залетел по глупости, и теперь вся жизнь к черту? Крест на ней?

Сказал бы я ему про справедливость, да лучше промолчу…

Помню, когда через два месяца под Новый год спустились с гор в ПВД, видок у нас был довольно жалкий как у бомжей. Все грязные, обмороженные, голодные, обмундирование превратилось в сплошные лохмотья. Не батальон оперативного назначения, а толпа вооруженных оборванцев. В горах прозябали в палатках и блиндажах, дров и воды не было. Первое время привозили, а потом совсем про нас забыли. Все деревья и заборы в округе порубили, воду топили из снега или наверх таскали в заплечных бачках с ручья, который находился под горой. Парнишку там из разведроты потеряли: в плен попал, когда за водой ходил. Здесь было спокойно, за исключением двух-трех попыток боевиков прорваться через наше кольцо. Бандиты обосновались в Зандаке, небольшом селе в километрах четырех от нас на противоположном склоне горы. Видно его было как на ладони. Разведчики говорили о большом скоплении противника. Федералы не смогли взять Зандак во время проведения антитеррористической операции и просто обошли его стороной, заблокировав батальоном ВДВ и двумя нашими БОНами. Спускаемся, значит, а тут почти все, кто в штабе при баньке оставался, с крестами за отличие ходят. Оказывается, приезжала какая-то шишка от Рушайло с поздравлениями и подарками. Ну и навешала крестов тем, кто под руку подвернулся. А про тех: кто пропахал полЧечни, кто в окопах под обстрелами загибался, кто, замерзая в горах, блокировал в Зандаке наемников Хаттаба, просто забыли. Обидно. Ну, да ладно, бог им судья.

— Дурак был, надо было остаться на сверхсрочную, ведь упрашивали перед отъездом контракт подписать. Капитан Сутягин по пятам ходил, всю плешь проел. Но так хотелось домой, вырваться поскорее из этого ада, — опрокинув стакан, продолжал ныть Димка.

— А сейчас… Да, что там говорить! Все жопой повернулись. И государство, и друзья… Толдычут везде про реабилитационные центры, реабилитацию… Где она, на хер, эта реабилитация? Можно подумать, мы сами эту кровавую бойню затеяли, для своего удовольствия, ради развлечения… Если бы в «ментовку» не попал: контрактником бы без пяти минут был и в ус не дул.

Кстати, о контрактниках. Как-то, помню, зачищали один «неказистый» домишко, там таких много, не то, что у нас в России. Двухэтажный, из красного кирпича, со всякими там балкончиками и прочими прибамбасами. Огорожен высоким железным забором как великой китайской стеной. Впереди, как обычно, «собровец»», старший лейтенант Колосков, по прозвищу Квазимодо (Квазик), за ним мы наготове. Почему его так прозвали, до сих пор не пойму. Высокий симпатичный парень, на артиста Лундгрена чем-то похож, который в фильме «Универсальный солдат» снимался, такой же крепкий, с волевым подбородком.

Вошли во двор. Посреди двора лежит убитый огромный лохматый кобель с постриженными ушами, кавказская овчарка. Живот раздулся как барабан. Мухи вокруг роятся. Запашок от него исходил, скажу, неисприятных. Стекла в окнах выбиты — видны следы от разлета осколков. Никого нет. Поднялись на крыльцо. Двери нараспашку. Осторожно заглянули внутрь. Хозяев нет. Все в коврах. Осмотрели комнаты. В большой комнате разбросаны по полу вещи, окровавленные бинты и одежда. На стене ковер на нем старые ружья, сабли, кинжалы, рог с чеканкой на цепочке. На другой — увеличенные пожелтевшие старые фотографии в рамках. На одной из фоток пожилой бородатый чеченец в каракулевой папахе с лентой поперек, наверное, хадж совершил в Мекку, на второй — женщина в темном.

— Глянь, целый арсенал! — вырвалось в восхищении у Максимова, завороженно уставившегося на оружие.

— Прям, Оружейная палата!

Идем по коридору. Еще одна комната. В ней музыкальный центр, телевизор, переносная магнитола, наверное, здесь жила молодежь.

— Может возьмем? — кивнул на магнитолу рядовой Свистунов. — С музыкой будем!

— Тебе, «батя» возьмет! Неделю будешь сопли кровавые утирать! — отозвался Эдик Пашутин. — Мародер хренов!

— Все равно «контрабасы» оприходуют!

— Забыл, как он отметелил Воронова за кинжал? Он тебе быстро вправит мозги! — добавил Максимов.

Прошмонали тщательно все комнаты, перевернули все верх дном. В одной из нижних комнат нашли укромный тайничок, а в нем: новехонький гранатомет «муха», с пяток выстрелов к гранатомету РПГ, гранаты Ф-1 и ящик тротиловых шашек.

Спустились в подвал. Туда вели крутые ступеньки. На лестнице внизу полумрак. Противно скрипнула дверь. Старший лейтенант Колосков и рядовой Пашутин исчезли за дверью, мы же спускаемся следом.