Борис Казанский - В мире слов

• Название: В мире слов
• Автор: Борис Казанский
• Издательство: Авалонъ, Азбука-классика
• Жанр: Языкознание
• Год: 2008
• ISBN: 978-5-903605-16-3, 978-5-352-02279-5

В книге, написанной известным филологом, в популярной форме рассказывается, как возникает речь, как мы учимся говорить, каким количеством звуков обходимся, какие образы возникают в нашем сознании, когда мы произносим слова. Идет также речь о происхождении слов. Материалы, подобранные со знанием дела, подаются в живой манере, они интересны н доступны пониманию массового читателя.

---

Определенно повышается и уровень земледелия. Об этом достоверно свидетельствуют общеевропейские изоглоссы: соль, зерно, сеять и семя, орать (пахать) и рало, солома, молоть и другие. Интересно, что это последнее слово общее у нас с греческим, латинским и хеттским, но отсутствует в германском и кельтском, как и в индоиранском. Эта изоглосса, следовательно, среднеиндоевропейская. Славяне стоят здесь на линии греков и италиков, несомненно стоявших впереди германцев и кельтов в земледельческой культуре.

Отметим еще важное общеевропейское слово море. В своем первоначальном значении стоячая вода (озеро или болото) оно лучше всего подходит к ландшафту средней полосы Европы, в новом — оно говорит о том, что по крайней мере часть индоевропейцев распространилась до моря, а другая доходила до него по рекам.

Можно различить и более узкие изоглоссы в индоевропейских наречиях.

Наряду со словом, обозначающим патриархального главу веси, создается новое слово — индийское раджа, латинское реке, кельтское рикс, которое значит уже правитель, понятие более отвлеченное и связанное уже не с родовым строем, а с религиозным культом и общественно-правовой организацией (городской и государственной). Это понятие, очевидно, более позднее. В германском нет ни того, ни другого слова.

Как объяснить эту позднюю изоглоссу, охватывающую Индию и запад Европы? Самостоятельным развитием из общей основы? Или тем, что промежуточное звено — в славянском и балтийском — утратилось?

Основа эта означала, вероятно, править боевой колесницей. Между тем славяне, балтийцы и германцы были пешими племенами еще на заре истории и жили преимущественно в лесистой местности и притом мирным сельским бытом. Поэтому они не имели надобности в боевой колеснице и у них могло и не появиться даже это исходное слово.

С другой стороны, и культурная обстановка на юге была иная, чем на севере. В Индии, Иране, Греции и Италии индоевропейские племена нашли уже городской строй, государственную власть и жречество. В Греции они унаследовали от туземного населения и название царя — туран (отсюда наше тиран). Индийцы, италики и кельты сохранили свое старое слово, означавшее буквально правитель. Иранцы заменили его новым — шах.

Другим примером различного районирования является наше город, означавшее, как и родственные формы в германском и латинском, первоначально огороженное место (литовское гардас имеет именно это значение, а также изгородь), отсюда ограда, огород (двор, сад). Наше значение населенного места (укрепленного рвом, валом, частоколом) развилось в славянском языке самостоятельно.

С другой стороны, равнозначащее слово — в санскрите пур, в греческом полис, в балтийском пиле, — означающее укрепленное убежище на горе, крепость, замок, оказывается родственным славянскому полнить, германскому фуллен, из чего можно заключить, что первоначально убежище защищалось валом или помещалось на насыпном холме. В этом случае удивительно то, что индогреческая изоглосса захватывает и литовский язык, обходя славянский. Опять вряд ли можно предполагать у нас утрату. Возможно, что поскольку тут понятие городища связано с горой, славянам, жителям равнин, оно осталось чуждым. Впрочем, любопытно, что название нашего старого города Полное вполне соответствует ряду пур — полис — пиле.

В английском, наряду с боро, что значило поселок (немецкое бург, то же слово, означает укрепленный центр города на горе, замок), имеется и кельтское таун (наше тын) — это город, первоначально городище.

Можно различить и более узкие изоглоссы в европейских наречиях. Для нас особенно интересны изоглоссы славяно-германские. Например: чреда (стадо), скот, рожь, воск, золото, серебро, ковать, может быть, медь. Многие из них, вероятно, представляют заимствования из какого-то доиндоевропейского языка Европы, поглощенного европейскими. В особенности это вероятно для названий птиц, рыб и растений, с которыми индоевропейцы впервые встретились в Европе. Таким заимствованием является, по-видимому, например, славяно-германское ива, славяно-литовское железо.

Славяно-германское гость распространяется и на латинский язык, но там оно означает враг, — это отражает, очевидно, более раннюю ступень междуплеменных отношений, когда пришельца, иноплеменника, еще встречали с опасением и враждебностью.

Интересны и такие изоглоссы, как славяно-германское семья и глагол владеть — в германском более определенно властвовать, править. В обоих случаях славянские значения первоначальнее. Тысяча тоже представляет славяно-балто-германское слово.

Замечательны славяно-иранские изоглоссы. Так, например, только в славянском и в иранском извлечение молока выражается словом доить. Во всех других индоевропейских языках этому слову соответствует другое, которое, впрочем, имелось и в славянском — мльжу, от которого произведено молозиво (наше молоко — древний вариант этого слова). Почему у нас оказалось тут два слова? Вероятно потому, что славяне имели дело с разным молоком — коровьим и кобыльим. Коневодческое и скотоводческое хозяйство существенно различны, поэтому употреблялись два различных термина. Западные же индоевропейцы были далеки от областей коневодства. Любопытно, что потом язык сэкономил, отбросив по дублету из каждой пары и сохранив только доить и молоко. В различии этих корней сказывается, следовательно, особое положение славян на грани степей и лесов, на стыке Востока и Запада.

Другим интересным примером является общее только Ирану и славянству название пса, наше собака — во всех других индоевропейских языках это животное (вероятно первое прирученное людьми) называется другим словом.

Любопытно при этом, что и в самом иранском ближе к нашему слову имя Спака — так называется женщина, вскормившая, по легенде, Кира, основателя Персидского царства. Можно думать, что в первоначальной легенде младенца-героя выкормила чудесным образом собака, как в легенде об основании Рима близнецов — основателей города, Ромула и Рема вскормила чудесная волчица. Потом, чтобы сделать легенду более правдоподобной, собаку заменили женщиной с прозвищем Собака.

Наряду с такими славяно-иранскими изоглоссами, можно обнаружить в общеславянском слое еще и несколько заимствований из иранского.

В славянских языках высшее существо именуется бог. Во всех других европейских языках это понятие выражается другими словами. Только в древнеиранском имеется родственное бага, которое значило собственно наделяющий благом (в смысле обилия). В древнеиндийских «Ведах» Бхага(х) — имя одного из божеств, буквально благой в смысле щедрый, посылающий изобилие.

Очевидно понятие об этом божестве связано здесь с представлением о благополучии, достатке, материальном процветании. Эта связь сохраняется и в наших богатый и убогий. Поэтому довольно вероятно предположение, что бог вошло в славянские языки из иранского (скифского), — иранские племена скифов и сарматов издавна соседили со славянами на юге и юго-востоке России.

В пользу этого говорит и то обстоятельство, что имя славянского божества Солнца Дажь-бог тождественно по значению иранскому Бага (податель благ). Имена славянских божеств Хоре и Сварог тоже иранские. Иранские племена должны были располагать более развитыми религиозными представлениями под влиянием древних религий Вавилона и Малой Азии.

Замечательно отсутствие в славянском и германском того названия коня, которое является общим для других родственных языков и, следовательно, могло быть индоевропейским (латинское эквус, греческое гнппос, иранское ашьва, кельтское эпо). Лошадь у нас — слово заимствованное. Но и тут нет ничего удивительного.

Еще и в доисторическое время славяне, как и германцы, были пешим земледельческим народом, жившим в лесистых местностях. Но не это главное. Индоевропейцы не были первоначально коневодческим племенем. Они не были «прирожденными» наездниками, как кочевники азиатских степей. Они не пользовались конем ни для транспорта, ни для земледельческих работ, — для этого применялись быки и волы. Нет, конь у них был когда-то животным особого назначения, и им владел не любой, кто хотел. Коня запрягали в боевую колесницу, на которой сражался витязь.