Виктор Муратов - Командарм Лукин

• Название: Командарм Лукин
• Автор: Виктор Муратов
• Издательство: Воениздат
• Жанр: История
• Год: 1990
• ISBN: 5-203-00702-0

Генерал-лейтенант Михаил Федорович Лукин — один из героев Великой Отечественной войны. Войска армий, которыми он командовал, храбро и мужественно сражались с превосходящими силами противника в Смоленске и на ближних подступах к нему, под Вязьмой. Попав в бессознательном состоянии в плен, раненный в ногу и руку, генерал Лукин пережил ужасы гитлеровских лагерей, стойко перенес все невзгоды, оставшись верным сыном Родины. О его героической и драматической судьбе и рассказывают в этом историческом повествовании писатель В. Муратов и дочь генерала Лукина Ю. Городецкая.

---

— К середине мая дивизия в основном была сформирована, — рассказывал Мишулин. — Уже подготовили план боевой подготовки на летний период. Приехали представители штаба семнадцатой армии, проверили — все вроде в полном порядке. Вдруг вызывают меня в штаб армии. Генерал Повелкин передает директиву Генштаба о том, что дивизия передислоцируется в Советский Союз и теперь именуется пятьдесят седьмой отдельной танковой дивизией. Я поинтересовался маршрутом, но Повелкин, видимо, и сам не знал. Он лишь предупредил, чтобы передвижение держать в секрете. Танки замаскировать — сколотить коробки, всю технику накрыть брезентом.

— Нам эти меры знакомы, — вставил Лобачев.

— Словом, девятнадцатого июня я прибыл в Проскуров, — продолжал Мишулин. — А к вечеру двадцать первого июня стали прибывать эшелоны сто четырнадцатого танкового полка и сосредоточиваться в лесу восточнее города. Уже двадцать третьего поступило указание эшелоны дивизии разгружать на станции Шепетовка. То, что успели разгрузить, отправили своим ходом. Мне было приказано установить связь с командующим шестнадцатой армией. И вот я в вашем распоряжении.

— Так. И какие же у вас силы?

— Триста боевых машин.

— Прекрасно, Василий Александрович. А где вага штаб?

— В лесу западнее Шепетовки. Там уже сосредоточились танки сто четырнадцатого полка.

— Отправляйтесь к своим танкистам, собирайте дивизию и ждите приказа. Прошу вас позаботиться о маскировке.

Лукин понимал, что теперь нельзя, как планировалось раньше, размещать прибывавшие войска в городских казармах. Надо подыскивать районы, скрытые от наблюдения противника с воздуха, и разгружать войска с учетом воздействия авиации врага.

Эти опасения командарма были не напрасны. Уже 24 июня, вечером, фашистский самолет пролетел над казармами в Староконстантинове и сбросил бомбу, которая, однако, никакого ущерба не причинила. Но в оставшихся в городе тыловых частях поднялась сильнейшая и беспорядочная стрельба из винтовок и пулеметов. Стреляли все, у кого было оружие, стреляли наугад, в сторону давным-давно улетевшего немецкого самолета.

Город был погружен в ночную темноту. Все считали, что находятся в глубоком тылу, в трехстах километрах от границы. И вдруг взрыв бомбы, стрельба! В городе поднялась паника.

В это время Лукин проводил совещание командиров. Решались насущные задачи: как принимать прибывающие части, размещать их, наладить снабжение, накормить людей, как помочь командирам и бойцам быстрее освоиться в новой обстановке.

Услышав взрыв бомбы и беспорядочную стрельбу, командарм прервал совещание.

— По казармам! Навести порядок! — приказал он собравшимся командирам, но предупредил при этом: — Только спокойнее говорите с людьми, окрики и разносы не помогут.

Сам Лукин отправился туда, где особенно рьяно палили в воздух. В расположении части все еще было неспокойно. Прячась за кирпичными строениями, в траншеях учебного городка, бойцы с тревогой поглядывали в темное небо. Лукин увидел одного из них на дне окопа. Тот лежал на спине, выставив винтовку. Увидев на бруствере генерала, поднялся, торопливо поправил гимнастерку и опустил голову.

— Куда же вы стреляли? — спокойно спросил Лукин. — Самолет давно улетел. Чего испугались?

Боец молчал, не поднимая головы. К Лукину подбежал тучный не по годам командир с тремя «кубарями» в петлицах. Кобура была расстегнута.

— Что же вы, товарищ старший лейтенант, пугаете мирное население?

— Так ведь вражеский налет, — смутился тот, стараясь незаметно для генерала застегнуть кобуру.

Из-за «укрытий» стали выходить бойцы, командиры. Сначала робко, потом смелее приблизились к командарму. Непроизвольно завязалась беседа.

— Разрешите обратиться, товарищ командующий? Долго ли будем стоять без дела?

— Сводки сообщают о жестоких боях, а мы…

— Рветесь в бой?

— На митинге давали слово громить фашистов. А где они? Руки просят настоящего дела. Пора Гитлера за горло брать.

— Скоро фашистов погонят другие. А мы так и просидим в резерве.

Лукин слушал бойцов и понимал их настроение.

— Думаю, что на всех хватит этой проклятой войны. Гитлера, конечно, разобьем, но не так скоро. А настроение мне ваше нравится, готовьтесь. Скоро и нам вступать в бой.

Командарма радовало настроение воинов. Оно было созвучно его настроению. Он так же, как и его подчиненные, рвался в бой. Но где его шестнадцатая? Сколько и куда прибыло войск? Где пятый механизированный корпус? Штаба армии нет. А командующий без штаба — не командующий.

А время идет. Совинформбюро передает сводки одну тревожнее другой. Когда же поведет он своих забайкальцев навстречу врагу?!

Вскоре Лукин выехал в Шепетовку, где должен был выгружаться механизированный корпус генерала Алексеенко.

Перед отъездом Михаил Федорович успел зайти на телеграф, чтобы дать жене телеграмму. Девушки — работницы почты наклеивали бумажные полосы на оконные стекла и оживленно разговаривали на певучей украинской мове. Увидев военного и признав в нем большого начальника, смолкли. Одна, что посмелее, спрыгнула с подоконника, спросила:

— Товарищ генерал, эвакуация? Немцы?

— Бойцы Красной Армии немцев сдерживают. Успокойся, красавица, и прими телеграмму.

Девушка взяла бланк.

«Здоров. Настроение бодрое. Надюша, учись красную сестру. Помогай Родине, иди работать госпиталь. Целую вас всех. Папа».

Приняв текст, девушка подняла на Лукина глаза, и командарм увидел в них удивление и надежду. Уж если у генерала настроение бодрое, то опасность не так велика и не стоит паниковать.

Опасность, конечно, была велика. Это понимал генерал Лукин. Но в тексте телеграммы он высказал искренние чувства. И Надежда Мефодиевна, получив ее, не удивилась. Она, пожалуй, как никто, знала характер мужа.

До мозга костей военный человек, он все годы после гражданской войны готовил себя к войне. Обучая войска, Лукин сам учился. Каждое повышение по службе увеличивало ответственность, расширяло масштаб руководства войсками. Все эти годы копилась энергия. И теперь Лукин чувствовал, что войска его армии и сам он готовы к сражению с вероломным врагом.

Оставляя клубы пыли, мчалась в сторону Шепетовки эмка. Вместе с Лукиным в машине ехали интендант 1 ранга Маланкин и старший политрук Батманов. Командарм думал о предстоящих боях. Соединения и части 16-й армии были укомплектованы техникой и оружием, наиболее современными по тому времени. Он понимал, что во взаимодействии с соединениями, действующими южнее 16-й армии, можно нанести серьезный урон врагу, оттягивая на себя войска противника, быстро продвигающегося в направлении на восток.

Каково же было удивление командарма, когда, прибыв в Шепетовку, он увидел, что 17-я танковая дивизия полковника Корчагина не разгружается, а, наоборот, грузится в эшелоны.

— Что тут происходит? — недоуменно спросил Лукин командира дивизии.

— Приказано со штабом через полчаса отправляться, — растерянно ответил Корчагин.

— Куда? — удивился Лукин.

— Не могу знать, товарищ командующий.

— Кем приказано?

— Комендантом.

— Каким комендантом?

— Военным комендантом станции Шепетовка.

— Что за чепуха? Где комендант? Прекратить погрузку!

Подчиненные редко видели своего командарма резким, взвинченным. Но сейчас Лукин не мог сдержать себя. На станции творилось что-то невообразимое. Ревели моторы танков, ржали кони, гудели паровозы и автомобили, ругались командиры, отдавая команды, — все превратилось в невероятный хаос.

С трудом разыскали коменданта. Высокий сутулый капитан с землистым лицом, увидев генерала, обрадовался, посветлел лицом, и даже тощая его фигура выпрямилась.

— Кто вам дал право распоряжаться войсками, капитан? — безуспешно пытаясь сдержать гнев, спросил Лукин.

Капитан сразу сник. Он растерянно моргал белесыми ресницами, хотел что-то ответить, но, осмотревшись, нерешительно предложил Лукину:

— Зайдемте в комендатуру, товарищ генерал.

Лукин приказал Маланкину и Батманову следовать за ним. Пока шли к зданию вокзала, Лукин начал чуть остывать. Так с ним иногда бывало. Он мог сорваться, повысить голос до крика, но тут же сдерживал себя, помня, что крик — плохой помощник в деле. А дело, он понимал, слишком серьезное, чтобы этот капитан мог самовольно взять на себя такую ответственность.

Войдя в комендатуру, капитан предложил генералу сесть, а сам, насколько позволяла его сутулая фигура, выпрямился и доложил:

— Получен приказ Ставки Главного Командования о перенацеливании эшелонов с войсками шестнадцатой армии на смоленское направление.

— Когда получен приказ?

— Сегодня утром всем военным комендантам железнодорожных станций сообщены номера эшелонов, которые приказано срочно повернуть в район Орши. Те части, которые уже разгружаются в местах сосредоточения, приказано погрузить вновь и отправлять по указанному маршруту. — Капитан помолчал, видимо давая время успокоиться и генералу, и себе. Видя, что Лукин молчит, тихо добавил: — Очевидно, не нашли штаб вашей армии, и приказ отдан через Управление железнодорожных сообщений Генштаба.