Агата Кристи - Пес смерти

• Название: Пес смерти
• Автор: Агата Кристи
• Жанр: Классический детектив

---

— Вы — славное и верное существо, Элиза, и вы преданы своей хозяйке. Не опасайтесь: после того, как госпожа станет моей женой, всем этим «спиритическим делишкам», как вы их называете, придет конец. У мадам Добрюль не будет никаких сеансов.

Элиза просияла.

— Честное слово?

Ее собеседник кивнул с серьезным видом.

— Да, — отвечал он, обращаясь скорее к самому себе, нежели к ней, — да, пора с этим кончать. Симонэ наделена дивным даром, которым вольна пользоваться по собственному усмотрению, но она уже сыграла свою роль! Как вы только что заметили, Элиза, госпожа чахнет и бледнеет не по дням, а по часам. Самое трудное и мучительное в жизни медиума — страшное нервное напряжение. Вместе с тем, Элиза, ваша хозяйка — лучший медиум в Париже, если не во всей Франции. К Симонэ стремятся попасть люди со всего света, ибо знают, что с ней можно не опасаться ни ловкого надувательства, ни шарлатанства.

— «Надувательства»! — презрительно процедила Элиза. — Еще чего! Мадам не способна провести и младенца, даже пожелай она этого!

— Она — сущий ангел! — пылко воскликнул молодой француз. И я.., я сделаю все, что в силах сделать мужчина, чтобы дать ей счастье. Вы мне верите?

Элиза расправила плечи и заговорила просто, но с некоторым достоинством:

— Я служу у госпожи не первый год, месье, и не кривя душой могу сказать, что люблю ее. Если б я не верила, что вы обожаете ее, как она того достойна, я бы разорвала вас в клочья!

— Браво, Элиза! — Рауль рассмеялся. — Вы — настоящий друг и, должно быть, одобрите мое решение настоять, чтобы ваша хозяйка бросила всех этих духов и прочий спиритизм.

Он ожидал, что женщина воспримет это шутливое замечание с улыбкой, но ее лицо почему-то сохранило мрачно-серьезное выражение, и это удивило Рауля.

— А что, если… — нерешительно молвила Элиза, — что, если духи так и не оставят ее, месье?

— О! Что вы хотите этим сказать? — Рауль вытаращил на нее глаза.

— Ну.., я говорю, что будет, если вдруг духи так и не отвяжутся от нее? — повторила служанка.

— Вот уж не думал, что вы верите в духов, Элиза. А я и не верю. — В голосе Элизы зазвучали непреклонные нотки. — Какой дурак в них поверит! И все-таки…

— Так-так.

— Мне трудно объяснить вам это, месье. Понимаете, я.., мне всегда казалось, что эти медиумы, как они себя величают, — просто хитрые прохиндеи, которые надувают несчастных, лишившихся своих близких. Но госпожа совсем не такая. Госпожа хорошая. Она честная и… — Элиза понизила голос, в ее речи зазвучали нотки благоговейного трепета: — Ведь все получается. Никакого обмана. Все выходит, и именно этого я боюсь. Потому что, я уверена, месье, все это не к добру. Это противно природе и всемилостивейшему Господу нашему. И кому-то придется за это расплачиваться.

Рауль поднялся со стула, подошел к служанке и потрепал ее по плечу.

— Успокойтесь, милая Элиза, — с улыбкой сказал он. — У меня есть для вас добрая весть: сегодня — последний сеанс. С завтрашнего дня их больше не будет.

— Выходит, один сеанс назначен на сегодня? — В вопросе пожилой женщины сквозила подозрительность.

— Последний, Элиза, последний.

— Госпожа не готова, ей нездоровится… — Элиза сокрушенно покачала головой.

Договорить ей не удалось: распахнулась дверь, и вошла высокая, красивая женщина. Она была изящна и грациозна, а ее лицо напоминало лик мадонны Боттичелли. Рауль прямо-таки засиял от радости, и Элиза тихонько вышла, оставив их одних.

— Симонэ! — Он взял ее длинные белые руки в свои и принялся целовать их.

Женщина нежно произнесла его имя:

— Рауль, милый!

Он вновь осыпал поцелуями ее руки, потом пытливо вгляделся в лицо хозяйки.

— Как ты бледна, Симонэ! Элиза говорила мне, что ты прилегла. Уж не захворала ли ты, любовь моя?

— Нет.., не захворала. — Она замялась.

Рауль подвел ее к кушетке и усадил рядом с собой.

— Тогда в чем дело?

Девушка-медиум тускло улыбнулась.

— Ты будешь думать, что все это глупости, — пробормотала она.

— Я? Буду думать, что это глупости? Никогда!

Симонэ высвободила руки, замерла и минуту-другую молча смотрела на ковер. Потом глухой скороговоркой проговорила:

— Я боюсь, Рауль.

Он молча ждал продолжения, но девушка безмолвствовала. Тогда он ободряюще сказал:

— Ну, и чего же ты боишься?

— Просто боюсь… Боюсь, и все.

Он изумленно взглянул на нее, и девушка поспешила ответить на этот его взгляд:

— Да, это вздор, не так ли? Но я чувствую себя именно так. Боюсь, просто боюсь. Не знаю, в чем тут причина, но меня ни на миг не оставляет мысль, что со мной должно случиться нечто ужасное.

Взор ее был устремлен вперед, в пространство. Рауль мягко обнял ее.

— Нельзя поддаваться смятению, милая, — сказал он. — Я знаю, в чем тут дело, Симонэ. Это все напряжение, нервное напряжение, в котором живет медиум. Все, что тебе нужно, — это отдых, отдых и покой.

— Да, Рауль, ты прав. — Она благодарно взглянула на него. — Все, что мне нужно, — это отдых и покой.

Она закрыла глаза и мягко откинулась назад, в его объятия.

— И счастье, — шепнул Рауль ей на ухо.

Он крепче обнял Симонэ; та глубоко вздохнула, не открывая глаз.

— Да, — пробормотала она, — да… Когда ты обнимаешь меня, я испытываю ощущение безопасности, забываю про эту ужасную жизнь медиума. Ты многое знаешь, Рауль, но даже тебе невдомек, каково это!

Он почувствовал, как напряглось ее тело. Глаза Симонэ вновь раскрылись, и их взгляд опять устремился в пространство.

— Человек сидит в темной комнате и чего-то ждет. А тьма пугает, Рауль, потому что это тьма пустоты, небытия. И человек нарочно отдается ей, чтобы затеряться в ее глубинах. Он ничего не знает, ничего не чувствует, но потом в конце концов мало-помалу наступает пробуждение ото сна, медленное, мучительное возвращение. И оно так изнурительно, так изматывающе!

— Я знаю, — промямлил Рауль, — я знаю.

— Так изнурительно… — шепотом повторила Симонэ, и тело ее в изнеможении обмякло.

— Но ты великолепна, Симонэ. — Он взял ее за руки, стараясь ободрить и заразить своим воодушевлением. — Ты неповторима. Величайший медиум, какого только видел свет.

Она слабо улыбнулась и покачала головой.

— Да уж поверь! — стоял на своем Рауль. Он вытащил из кармана два письма. — Видишь, это от профессора Роше и от доктора Женера из Нанси. Оба умоляют тебя не отказывать им и в дальнейших услугах, хотя бы иногда.

— Нет! — вскричала Симонэ, вдруг резко поднимаясь на ноги. — Я не смогу, не смогу! С этим должно быть покончено, ты мне обещал, Рауль!

Молодой человек в изумлении смотрел на Симонэ. Та повернулась к нему и дрожала, словно загнанный зверек. Он встал и взял ее за руку.

— Да, конечно, — сказал он, — с этим будет покончено, ясное дело. Я упомянул об этих двух письмах единственно потому, что горжусь тобой, Симонэ.

Она метнула не него косой настороженный взгляд.

— А не потому, что когда-нибудь снова захочешь заставить меня работать?

— Нет, что ты! — горячо заверил ее Рауль. — Разве что тебе самой захочется помочь старым друзьям.

— Нет, никогда. — Голос ее зазвучал взволнованно. — Это небезопасно. Поверь мне, я чувствую. Опасность очень большая.

Она сжала ладонями виски, постояла немного, потом подошла к окну.

— Обещай, что мне больше никогда не придется заниматься этим, — попросила она чуть более спокойным тоном.

Рауль подошел и обнял ее за плечи.

— Милая, — с нежностью проговорил он, — даю слово, что начиная с завтрашнего дня ты больше никогда не будешь этим заниматься.

Он почувствовал, как она вдруг вздрогнула.

— Сегодня… — прошептала Симонэ. — Да, я совсем забыла про мадам Икс.

— Она может прийти с минуты на минуту. — Рауль взглянул на часы. — Но, быть может, Симонэ… Если тебе нездоровится…

Симонэ почти не слушала его, думая о своем.

— Она странная женщина, Рауль, очень странная. В ее присутствии я испытываю какое-то отвращение и едва ли не ужас.

— Симонэ! — Голос его звучал укоризненно, и девушка сразу же почувствовала это.

— Да, Рауль, я знаю: ты — истый француз, и мать для тебя — святыня. Бесчеловечно с моей стороны испытывать такие чувства к женщине, потерявшей родное дитя и так убивающейся по умершей малютке. Но… я не могу этого объяснить.., она.., она такая огромная и черная… А ее руки? Ты обращал внимание на ее руки, Рауль? Громадные, сильные ручищи, сильные, как у мужчины. О!

Она поежилась и закрыла глаза. Рауль снял руку с ее плеча и заговорил почти холодно:

— Я и впрямь не понимаю тебя, Симонэ. Ведь ты — женщина и наверняка испытываешь сочувствие к другой женщине матери, лишившейся единственного ребенка.

— О, тебе этого не понять, друг мой! — Симонэ раздраженно взмахнула рукой. — Тут невозможно ничем помочь. В тот миг, когда я впервые увидела ее, я почувствовала… страх! — Девушка резким движением простерла руку. — Ты помнишь, как долго я не соглашалась проводить с ней сеансы. Она принесет мне несчастье, я предчувствую это.