Маргарита Былинкина - Всего один век. Хроника моей жизни

• Название: Всего один век. Хроника моей жизни
• Автор: Маргарита Былинкина
• Издательство: Грифон
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2005
• ISBN: 5-98862-019-1

Маргарита Ивановна Былинкина — филолог, писатель и переводчик художественной литературы с испанского и немецкого языков. Она — автор перевода романа «Сто лет одиночества» классика мировой литературы Г. Гарсия Маркеса, а также многих других известных писателей, в том числе Х. Л. Борхеса и Х. Кортасара.

«Всего один век» — автобиографическая хроника, в которой автор слегка иронично и откровенно рассказывает о примечательных событиях из своей долгой жизни, о путешествиях в Аргентину, Мексику и другие страны, о конфликтах и преодолениях, о женской логике, любовных историях и многом другом.

---

Потом наступили дни, когда при встрече с ним приходилось подбадривать себя мыслью: «Ведь это — тот, тот самый Сергеев!» Но такая мысль все чаще сменялась другой: «Зачем мне все это надо?»

Довольство собой, своей «победой» уступало место равнодушию, даже раздражению. Мне становилось с ним скучно и неинтересно, ни как с мужчиной (при всех его достоинствах), ни как с человеком (при всех его качествах). Дело не в «статусе любовницы», — известно немало случаев, когда двое любящих не расстаются, несмотря на препоны морального и социального характера.

Не было главного — любви, ни у меня, ни у него. Его мужское влечение (вкупе с привязанностью) росло, но мое, женское, гасло. Секс — хорошо, «только этого мало», как говаривал мой добрый знакомый, поэт Арсений Тарковский. В немецком языке есть поговорка: «Первая любовь не ржавеет». Но если не только ржавеет, но и рассыпается на куски — это даже не усталость металла, это просто-напросто чувство не самого высшего качества.

Страсть назначено пережить каждому, и не единожды. Иначе, пожалуй, и дети бы не рождались. Но любовь — это всякий раз штучное творение Господа Бога.

Весной 1953 года в СССР наступил «конец света», апокалипсис, как думали многие. 5 марта умер Сталин. Как ни поразительно, но Сталин все-таки умер. 6 марта, часов в десять утра, диктор Левитан загробным голосом сообщил по радио невероятную новость. Я спала блаженным сном праведного аспиранта, когда меня разбудила мама: «Послушай, ты только послушай!» Трагический тон то и дело повторяемых сообщений нагнетал атмосферу, погружал в состояние напряженного ожидания. Вот-вот погибнет Помпея, накатит девятый вал или наш кирпичный дом взлетит на воздух со всеми потрохами…

Меня одолело страстное любопытство: «Ну, и что же теперь будет?» Остальные мысли и эмоции еще не пришли в движение. Надежда на перемены, осознание краха восточной деспотии и просто радость — все это наступит позже. А пока, в последующие три-четыре дня, люди ощущали себя действующими лицами в общем грандиозном спектакле: одни опасливо помалкивали, другие лили натуральные или искусственные слезы, а третьи, особенно в день похорон, в порыве буйной истерии бежали сломя голову в центр Москвы попрощаться с бессмертным самодержцем.

Телевизора не было, смотреть было не на что, но красочные рассказы очевидцев давали представление о том, что творилось на улицах.

Мой детский приятель, Юра Крестников, мужество которого мы с Валей Горячевой, бывало, испытывали, колотя мальчишку жесткой щеткой по голове, теперь продемонстрировал истинное мужество, отправившись поглазеть на церемонию похорон.

Вся Тверская улица сверху донизу, до дверей Колонного зала в Охотном ряду, была запружена, забита народом; люди не шествовали чинно и печально, как на похоронах Ленина, а плакали, ревели, орали, устремлялись вперед, толкая и давя друг друга.

Конная милиция не могла удержать обезумевший поток; толпы неслись вперед по упавшим и задавленным согражданам. Юра чудом сумел вырваться из людской вихревой стремнины и нырнул под брюхо стиснутой народом милицейской лошади, которая даже копытом не цокнула, с пониманием отнесясь к ошалевшему от ужаса парню. Кое-кто из молодых ребят отваживался добираться до цели по крышам домов вдоль Тверской.

Смерть и кровь сопроводили вождя и в самый его последний земной день. Люди прожили при Сталине, со Сталиным или под Сталиным, — кому как пришлось, — почти тридцать лет, но очень многие, сидя взаперти, так ничего и не поняли и даже привыкли к жестоким поркам «родного отца» ради счастья любимой матери Родины.

Не успел саркофаг второго вождя оказаться в теперь уже двуспальном Мавзолее, как новые руководители в конце марта 53-го года поспешили утешить осиротевший народ и показать, что дальше будет еще лучше, чем прежде. Президиум Верховного Совета СССР принял Указ об амнистии, а Совет Министров СССР и Центральный Комитет КПСС вынесли постановление «О новом снижении государственных розничных цен на продовольственные и промышленные товары».

С войны у меня вошло в привычку сохранять для истории номера газеты «Известия», где публиковались особо интересные материалы из социальной жизни и политики.

Передо мной — желтый хрупкий газетный лист с постановлением Совмина и ЦК о снижении цен, о чем в капстранах не могли и мечтать. Вот фрагменты из этого документа.

«Снизить с 1-го апреля 1953 года (дата выбрана знаковая — М.Б.) цены на продовольственные и промышленные товары в следующих размерах:

Хлеб ржаной, пшеничный, булки, баранки и др. — на 10%

Крупа, рис, бобы и пищевые концентраты — на 10%

Мясо и мясопродукты, в т. ч. говядина, баранина, свинина, птица, колбаса, сосиски, сардельки, котлеты, консервы и другие продукты (Следовало бы добавить: «когда они появляются в продмагах». — М.Б.) — на 15%

Картофель и др. овощи — на 50%

Сахар, соль, конфеты — на 10%

Водка — на 11%

Пиво — на 15%

Вино — на 5%

Трикотажные изделия, платья и др. — на 15%

Обувь кожаная — на 8%

Обувь из заменителей, кожи, текстильная и комбинированная — на 12%

Мыло — на 15%

Духи и папиросы — на 10%

Холодильники «ЗТС» и стиральные машины — на 20%

Вилы, косы, серпы и др. сельхозинвентарь — на 20%

Посуда металлическая — на 10%

Мебель — на 5%

Стройматериалы, в т. ч.: железо кровельное — на 10%

Гвозди подковные, сапожные и др. — на 25%

Медикаменты — на 15%

Спички — на 17%

Керосин — на 25%

Бензин — на 25 %».

Это был умелый шаг новых правителей в лице Маленкова, Берии и других. Народ снова стал с надеждой смотреть в будущее.

В октябре этого же, 53-го года правительство озаботилось и тем, чтобы в магазинах появились мало-мальски необходимые промтовары, приняв постановление «О расширении производства промышленных товаров широкого потребления и улучшения их качества». К 1956 году рост производства следующих товаров предусматривался в таких размерах: шерстяных тканей в два раза, обуви — на 70 %, чулок и носков — на 80 %, часов в 3,2 раза и т. д. Было запланировано и значительное улучшение качества нашей одежды, белья и ботинок.

Не забывали новые правители и об обороне Советского Союза от внешнего врага, не иначе как грозившего новой страшной войной. В августе 53-го года в стране была испытана первая водородная бомба, любимое детище академика Сахарова.

Отныне страна была надежно защищена, и я могла спокойно заниматься своими делами и проблемами.

Весной 53-го года завершался мой первый год в аспирантуре. Ежемесячная аспирантская стипендия была невелика — 400 рублей. Мама снова поила меня и кормила, но работать ей становилось все труднее. В марте мы отметили ее пятидесятилетие, возраст был еще не так велик, но все чаще у нее пошаливало сердце и прыгало давление.

Отец жил в основном у Марьи Петровны Пушкиной в Лосиноостровском, где он купил ей комнату. Она с великим терпением ухаживала за ним в дни запоя и порой жаловалась маме по телефону на свою горькую долю. Тем не менее он был не в силах совсем оторваться от дома, изредка приезжал ночевать в свою комнату и настоятельно вручал нам двести рублей.

В эту пору, как уже упоминалось, я нашла способ немного подработать. Вернее, меня нашла молодая, шустрая Вера Николаевна Кутейщикова из ВОКСа и предложила иногда сопровождать делегации в качестве переводчика.

ВОКС (Всесоюзное общество культурных связей с иностранными государствами) помещался рядом с Арбатской площадью, на улице Воздвиженка, 16, в известном «особняке мавританского стиля», некогда построенном Саввой Морозовым. Объемом служебных полномочий сотрудников этого гостеприимного заведения я не интересовалась, хотя была более чем уверена, что они благоденствуют под сенью спецорганов. Какникак, связи с иностранцами, хотя и «культурные». Забавно, что некоторые воспринимали меня, побывавшую в Аргентине, тоже как своего рода сексота, хотя мои там связи были явно «некультурными», с официальной точки зрения. Но кому и что мне надо было объяснять, когда самой многое оставалось непонятным.

По какой-то причине Кутейщикова прониклась ко мне если не симпатией, то некоторым доверием и стала порой приглашать меня — в числе других испанистов, — культурно поработать с делегациями из Латинской Америки, поскольку сама она работала в Отделе латиноамериканских стран ВОКСа. Наипервейшей задачей этого маленького странноприимного министерства было красиво принять и обласкать представителей прогрессивной интеллигенции из-за рубежа, продемонстрировать им наши достижения и достопримечательности: Большой театр и Третьяковскую галерею, детские сады (передовые), больницы (лучшие); показать радующие взор места по методу нашего славного предка князя Потемкина-Таврического.

За зиму 52-го года мне довелось раза два побывать с латиноамериканскими делегациями на «Лебедином озере» и бесплатно пообедать с ними в первоклассных гостиницах — в основном в «Советской» и «Украине», — где их размещали.