Елена Воробьева - Летописи Арванды. Легенды спящего города

• Название: Летописи Арванды. Легенды спящего города
• Автор: Елена Воробьева
• Издательство: СКИФИЯ
• Жанр: Мифы. Легенды. Эпос
• Год: 2010
• ISBN: 978-5-903-463-44-2

В книге сменяются чередой волшебство и реальность, мистика и простые человеческие чувства, а неразгаданные со дня сотворения мира тайны вплетены в обыденность серых будней. За чарующими и романтическими образами внимательный читатель без труда найдет и увлекательный сюжет, и вечную борьбу противоречивых законов бытия.В книгу включены: легенда-поэма «Летописи Арванды», поэмы из цикла «городские легенды» – «Легенды спящего города». Помимо поэм в книгу вошла театральная пьеса «Сожженная дорога Никколо Паганини».

Елена ВоробьеваСанкт-Петербург, 2010

Летописи Арванды. Легенды спящего города

Издательство: «Скифия»

302 стр. Твердый переплет

ISBN 978-5-903463-44-2

Тираж: 500 экз.

При оформлении обложки использован фрагмент картины Джона

Вильяма Уотерхауса «Миранда и буря».

---

Судьба соединила нас, осыпав славою богато.

Но день придет и навсегда отпустишь ты мои ладони…

Мы разойдемся…но пока пред нами музыка симфоний.

Шутливый твой полуприказ я выполнил, моя принцесса —

Надменный свет прекрасных глаз в душе рождает звуков бездну…

Твой вызов брошенный приму, «Наполеон» — войны соната,

Оставив лишь одну струну, пусть твоего прославит брата!

… Вновь любовно проведя пальцами по изгибам скрипки, Паганини сложил

листы, убрал скрипку обратно в футляр, и в этот момент, казалось, встретился

взглядом с Ангелом… Лицо Маэстро как будто озарилось внутренним светом,

так бывает, когда человеку открывается что-то неведомое и далекое, открывается

внезапно и мимолетно… Но — нет, Никколо отвернулся, взял футляр со скрип-

кой и вышел…

***

Великолепное палаццо Бачокки ярко освещено, роскошный зал, отведенный для

концертов, полон народу, в первых рядах сидит богато одетая публика, перелива-

ются в свете свечей драгоценности, сцена освещена, на заднем плане можно уви-

деть музыкантов, у края сцены под яркими огнями стоит Паганини…

А в т о р : Вся придворная знать собралась на концерт — и в пер-

вом ряду сидела, гордо вскинув голову, великолепная Элиза, прин-

цесса Лукки и Пьомбинская, сестра Наполеона, выданная им замуж

за принца Феликса Бачокки, вместе с которым она правила Луккой.

Ей 27 лет, она ослепительна - все ее черты выдавали принадлежность

к корсиканской крови, яркой, неистовой, непреклонной и гордой.

Элиза так же восхитительна, как и другая сестра — Полина Боргезе,

которой тоже не было равных среди современниц…

…Сейчас в зале царит тишина, нарушаемая только тихими вскриками…

П е р в ы й г о л о с : Он дьявол! Разве человеку такое под силу?

На сцене в свете свечей стоит Паганини и насмешливо смотрит на тех, кто зами-

рая от восторга, обвинял его в сделке с князем тьмы… Он только что опустил

смычок, но еще прижимал к плечу скрипку, будто желая продлить для себя это

ощущение — соединение в едином вздохе его души, тела и скрипки… Он был,

как обычно, бледен и от этого черные глаза казались бездонными, наконец, он

прервал свое созерцание и опустил скрипку, казалось, с легким вздохом…

Элиза встала и, обведя придворных презрительным взглядом, стала аплодиро-

вать Маэстро. За ней поднялись и все остальные, раздались громкие крики:

П е р в ы й г о л о с : Браво!

В т о р о й г о л о с :

Прекрасно!

Тр е т и й г о л о с :

Неподражаемо!..

Однако можно было заметить, что эти крики адресовались, в большей степени,

принцессе, как владелице редкой диковины.

А в т о р :Никколо, конечно же, не мог не заметить, как Элиза бла-

госклонно принимает подобострастную лесть придворных по

праву хозяйки, его хозяйки… Но он лишь усмехнулся, прекрасно

зная, что чувства, почести и слава не имеют над ним постоянной

силы — только пока они не мешают, а помогают его Таланту. Но

если они станут кандалами — тогда уже никто не сможет удержать

Маэстро рядом хоть на миг…

Никто из присутствующих не видел Ангела, который вслушиваясь

в возгласы людей, мрачнел все больше…

А н г е л ( п е ч а л ь н о ) :

Его талант неоспорим, и удивление людское

Навек последует за ним… Но сплетни не дадут покоя!

Играя на одной струне, он превзошел талант живущих —

Но люди! Почему в огне вам мнится дьявольская сущность?!

И непохожих на себя, достигнувших высот безбрежных,

Вы обвиняете, кляня, в богопротивности мятежной?

Я знаю все его пути, ведь я навек его хранитель —

Да, он не свят, но все грехи за дар небес ему простите!..

***

Палаццо Бачокки, после концерта, одна из комнат - роскошный будуар Элизы,

Никколо стоит у окна. Он смотрит в темноту и слушает… слышит ночь. Он

впитывает в себя все звуки, каждой клеточкой тела вбирает аромат южных са-

дов и свет низких, ярких звезд, думая, как отразить их в музыке.

А в т о р :Южная ночь с ее томными ароматами, белый мрамор

дворца, местами погруженный в зыбкую тень, а местами освещен-

ный оплавленными слезами свечами, дорогие ковры, приглушаю-

щие звуки шагов — все это сопровождало их любовь с первого

дня, когда принцесса Элиза попросила Маэстро сыграть вечером

с ней вместе сонату… С того вечера эта удивительная любовь,

подарившая миру столько прекрасных музыкальных этюдов —

сонат, каприччо — цвела и благоухала здесь, чтобы со временем,

полностью раскрывшись и отдав все силы, увянуть…

Элиза вошла в комнату и подошла к нему… Паганини почувствовал ее, даже не

слыша шагов, приглушенных ковром…

Н и к к о л о ( н е о б о р а ч и в а я с ь ) :

Элиза, послушай — во тьме живут все звуки мира,

Ты слышишь, Элиза, — дыханье нежное эфира?

А шелест и шорох — то мотыльков летящих крылья…

Послушай, Элиза, как лунный свет летит над ними…

Я слышу там песню … То звездный вихрь поет и плачет…

Но ты ночь не слышишь— тебе она лишь сумрак мрачный…

Элиза вдыхала сладко-терпкий аромат итальянских садов и глядела на

площадь, что простиралась перед дворцом в обрамлении платанов. Их се-

ребристые в лунном свете листья едва заметно трепетали в неуловимом

дыхании ветра… Мостовая площади, носящей имя ее брата, блестела,

словно водная гладь и, казалось, что сейчас раздастся всплеск. Элиза отве-

ла взгляд от переливающейся темной глади, и посмотрела на Маэстро —

его силуэт четко обрисовывался гранью текущего света свечей и тяжелой

ночной темноты.

Э л и з а ( п о р ы в и с т о п р и н и к н у в к Н и к к о л о ) :

Никколо, мой гений — я ночь люблю и сумрак неба,

Все страсти, волненья полночные несут напевы…

Так ярко лишь ночью горит в груди огонь мятежный —

И эхо все громче любви разносит шепот грешный…

Никколо, Никколо — я вижу всполохи и блики,

И страстью их словно пронизаны ночные лики…

Никколо… но звуки — всего лишь обрамленье страсти…

Ни счастья, ни муки — их чары надо мной не властны.

Лишь гений, Маэстро — непостижимых истин пропасть,

Вершина иль бездна?... Небесный свет иль ада копоть…

Никколо, любимый — прошу, прости мне эти мысли,

Твой гений и имя в тумане бьются, словно искры —

Сегодня соната одной струной пронзила душу,

Твой гений, и брата — весь старый мир навек разрушит…

Николо обернулся, его агатовые глаза были печальны.

А в т о р :Никколо любил жизнь, женщин, поклонение, но сейчас

хотел быть собой, хотел быть понятым той, которая владела им и

его сердцем… пока еще владела. Он всегда прежде протестовал,

когда Элиза относилась к нему со сверхъестественным почтением

и восхищением — протестовал, потому что они влекли за собой

сверхъестественное обладание им, а кроме того, подкрепляли на-

растающие слухи… Но он устал с ней бороться, устал протесто-

вать, устал объяснять, устал грустить о том, чего снова не нашел

здесь и сейчас его жизнь, здесь женщина, боготворящая его, рев-

ниво и гордо отдавшая ему свою любовь…

Глаза Паганини сменили выражение — их заполнила нежность и страсть, он

обнял Элизу, с любовью проведя рукой по изгибам тела — так же, как по своей

скрипке…

…На крыше великолепного палаццо Бачокки стоял Ангел, задумчиво глядя на

спящую Лукку, на простирающиеся за высокими крепостными стенами доли-

ны, едва виднеющуюся реку, на переливающуюся, будто танцующую под луной,

листву деревьев — он слушал ночь…

А н г е л ( в т е м н о т у ) :

Все звуки, что струятся ветром и что таятся в тишине,

Открыться могут человеку, но лишь рожденному в огне —

В огне мечты, в огне желанья познать предвечный мир земной,

Постигнуть поздно или рано тот свет, что брезжит за чертой…

Удел же избранных печален — их мир не виден никому,

И звездный свет горит лучами, ведя в далекую страну…