Юрий Семенов - Прощайте, скалистые горы!

• Название: Прощайте, скалистые горы!
• Автор: Юрий Семенов
• Издательство: Вече
• Жанр: О войне
• Год: 2010
• ISBN: 978-5-9533-5020-4

Сентябрь 1944-го… Выходит из проигранной войны Финляндия, и фашистские части с ужасом ждут неминуемого наступления Красной армии. В эти дни уходит во вражеский тыл группа лейтенанта Сергея Ломова — разведчикам предстоит выполнить ответственное задание командования. Совсем другие интересы влекут в эти неприветливые северные края американского бизнесмена Ланге…

---

Гросс начал рыться в постели ефрейтора. Он вытряхнул грязное бельё из вещевого мешка, стал прощупывать матрац.

Штонц блуждал глазами по сторонам, вспомнил, как на этом же месте стоял когда-то солдат Даутенфельс, расстрелянный перед строем. Знал, что будет с ним сегодня или завтра. И вдруг он увидел стоящий в углу ломик. Штонц схватил его, бросился в тамбур и, подперев ломиком дверь, выскочил на сопку.

Он бежал, не чувствуя ни земли, ни ног. Когда окончилась траншея, Штонц оглянулся и не увидел за собой погони. Но Гросс бежал ему наперерез. Вот он остановился, вскинул парабеллум и, опустив руку на камень, выстрелил, потом ещё, пока не разрядил обойму… Штонц повис на низком проволочном заграждении, а его выброшенные вперёд руки как будто просили помощи у Рыбачьего.

ГЛАВА 22

Две ночи разведчики пытались прорваться в сторону Мурманска, но в пути без конца наталкивались на немецкие гарнизоны, колонны пехоты, артиллерии и поневоле сворачивали на юг, на восток, на запад, кружась около аэродрома Леастарес. Разведчикам было непонятно такое скопление немецких частей. Но вот радист Башев принял последние известия из Москвы: «Немецко-фашистские войска начали отходить на север Финляндии. Они зверствуют, грабят население, сжигают жилища. Пожары видны даже со шведской границы…»

В Финляндии горели сёла. Далёкие зарницы полыхали ночами на юге, и разведчикам порой казалось, что они слышат артиллерийскую канонаду долгожданного наступления. Но его всё ещё не было. Главной целью теперь было вырваться из вражеского котла, идти к Рыбачьему. Все знали — не удастся избежать встречи с врагом, ждали неизбежного боя, знали, какой это будет бой!

Ночь была холодной. Гремели промерзшие плащ-палатки, звонко стучали сапоги о корку льда на граните, и колкий ветерок, насвистывая, налетал то справа, то слева. На рассвете повалила снежная крупа. Отряд спешно готовил два укрытия из камней. Их накрыли плащ-палатками, замаскировали низкорослыми кустами морошки. На этот раз организовали один наблюдательный пост.

Невысокая сопка господствовала над местностью. К ней прилегала широкая лощина, которую отделял от аэродрома и посёлка Леастарес гранитный хребет. В нескольких километрах на севере бежала река, по которой разведчики пришли сюда, а на востоке далеко виднелась скалистая тундра, похожая на гигантские волны внезапно окаменевшего моря.

— Немцев будем бить здесь, — сурово сказал Чистяков, глядя на запад.

— Вчера они проморгали нас, а этой ночью их часовые, видимо, засекли наш маршрут. Бить наверняка, патроны жалеть. Главное — продержаться до ночи, а там — оторвёмся. Кто умеет громко свистеть? — спросил Ломов.

— Известное дело кто. Старый голубятник у нас — Миша Борисов, — ответил Шубный. — Он гонял свистом тульских жёлтокрылых, чумаков сизых, а вот чтобы немцев — не слышал.

— Вот и хорошо, — сказал Ломов. — Борисов! Когда прикажу, свистом дадите сигнал отхода, больше нечем. Не позволим врагу окружить себя, отойдём на ближнюю сопку. Пока немцы перегруппируются, пройдёт время, а там и ночь. Потом мы ведь в выгодном положении, лежим в камнях, а они идут. Если есть вопросы, говорите, может быть, советы какие…

— Можно мне? — приподнялся Громов.

— Говорите, только лёжа, — разрешил Ломов.

— Насчёт боя тут все ясно. А вот дальше куда теперь пойдём? Может, нам к заливу у Рыбачьего путь держать? Там брёвна остались, переплывём с Ерошиным ещё раз, пришлём катера. Самое близкое — домой…

— Ты смотри, расхрабрился как! А ведь верно говорит, брёвна остались, — поддержал Ерошин и добавил: — Готовь, Васька, штаны.

Улыбка прошла по лицам разведчиков, вспомнивших, как эти два смельчака без оружия шли по немецкому тылу и пришли к своим на полуостров Рыбачий, который теперь называют домом.

Ломов согласился с Громовым. Это решение он обдумал ещё прошлой ночью, поэтому и свернул на север. Но катера он хотел вызвать по радио.

Не хватало продуктов. Как ни экономил Чистяков, их почти не осталось. Целым сохранился только спирт во флягах, о нём как бы забыли. Обросшие щетиной матросы словно постарели, и Реймо уже не раз повторил по-русски слово «борода».

Норвежец, видимо, понял смысл разговора, подполз к Ломову. Он нерешительно, смущаясь, предложил на шлюпках уйти в Норвегию, чтобы немцы потеряли след отряда. У себя на родине он найдёт шхуну, а на ней в море — хоть на край света. Реймо затаил дыхание, нетерпеливо ждал ответа.

Ломов перевёл слова норвежца и задумался.

— Товарищ лейтенант! Думаю, толковое предложение. Хоть бы не в Норвегию, а километров за тридцать уйти в сторону, — живо согласился Чистяков.

— У моря всегда шлюпку найдём, — поддержал Шубный, и все почувствовали, что положение не такое уж и безвыходное.

Но всё же невесело было на душе. Приказ выполнили, но среди разведчиков нет Чупина и Драгунова…

Ломов поднял немецкий автомат и протянул его норвежцу. Глаза Реймо блеснули влагой. Он прижал к груди автомат, закивал головой и на родном языке, понятном ему одному, благодарил командира, матросов за доверие.

Донёсся шум приближающегося самолёта. Разведчики нырнули в укрытия под плащ-палатки. Наблюдать за воздухом остались Ломов и Ерошин.

Снежная крупа уже не падала. В чистом воздухе далеко были видны сопки. Невысоко в небе беззаботно плыли белёсые барашки облаков. Истребитель Me-109 кружился над сопками и можно было догадаться, что он кого-то ищет.

— Много не налетаешь без горючего, — с усмешкой сказал Ломов.

Бреющим полётом прошёл над сопками по кругу и ещё долго шарил в стороне на востоке.

Укрытия от снежной крупы и ветра замаскировали разведчиков от авиации врага.

— И это предусмотрел командир, — сказал Громов, сидя в укрытии.

— Предусмотрел. Не то что некоторые с широким клёшем, которые спят на вахте, егерей упускают, — пошутил Борисов и, глядя на покрасневшего Громова, дружески похлопал его по плечу. — Я шучу, Васёк. Чего только на войне ни бывает? Ты же не сам отпустил, а упустил. Вот и успокой себя этой грамматикой. А стыдиться надо, виноват. Устрой себе драйку, ох и помогает. Я тоже иногда отпущу гайки, а потом так подкручу — дыхнуть невозможно. Ну, а если в разведку идёшь или на операцию какую, тут, брат ты мой, не только все гайки подкручивай до отказа, но чтоб ни задиринки-придиринки к тебе не было, понял? Подумай об этом, о дисциплине-то, — серьёзно добавил он, глядя в открытые голубые глаза Громова.

— Немцы идут! — сообщил Шубный.

Отряд рассыпался по сопке, заняв круговую оборону.

По лощине со стороны аэродрома шли два немца, а левее, на сопке, показались ещё три автоматчика. Они двигались, не торопясь, далеко друг от друга, озираясь по сторонам.

— Ищут неуверенно, но почти без страха, думают, мы далеко на востоке, — шепнул Ломов Чистякову и посмотрел на часы. До темноты оставалось больше двух часов.

Ждали недолго. Трое автоматчиков подымались на сопку всё ближе к отряду, а двое свернули на север. Ломов не спускал глаз с патруля, и когда передний немец подошёл совсем близко, нервы его сдали. Короткая автоматная очередь разрезала напряжённую тишину. За командиром нажал на спусковой крючок кто-то из матросов. Автоматную стрельбу услышали двое солдат, ушедших на север. Они побежали обратно к аэродрому, иногда оборачиваясь на сопку, где погиб патруль.

Реймо, с разрешения командира, обшарил убитых и приполз, нагруженный тремя автоматами, патронами, шестью гранатами. Прихватил он и документы. Ломов положил их к себе в карман.

Ломов разделил отряд на две части. Чистяков, Громов и Реймо ушли на соседнюю сопку. Оставлять эту командную высоту Ломов сейчас не хотел. С двух сопок можно было обстреливать в широком секторе, создать видимость большого отряда. Две позиции затрудняли и окружение отряда.

Время шло. Разведчики сделали укрытия из камней, оставив амбразуры, наполнили патронами запасные диски. Только сейчас Ломов заметил на головах матросов сдвинутые на затылки бескозырки. Ленточки с золотыми якорями обнимали их плечи. Из-под расстёгнутых ватников выглядывали полосатые тельняшки.

— Идут! Идут, товарищ командир, — пробасил Борисов, пододвинув к амбразуре ствол автомата.

По лощине, со стороны аэродрома, шло человек пятнадцать немцев с собаками. Они быстро приближались. Метров за триста они свернули на юг и скрылись за ближней сопкой, а на ней уже показались вражеские автоматчики

Немцы хотели окружить сопку, где погиб их патруль, но по ним открыла огонь группа Чистякова. Тогда немцы решили, что отряд отошёл, и начали окружать другую сопку.

«Не иначе как дали приказ взять живыми. Тем лучше», — подумал Ломов и, дав возможность немецким автоматчикам подняться на склоны противоположной сопки, где находилась группа Чистякова, открыл огонь с тыла.