Виктория Платова - Мария в поисках кита

• Название: Мария в поисках кита
• Автор: Виктория Платова
• Жанр: Современная проза
• Год: 2010
• ISBN: 978-5-17-067649-1, 978-5-271-28350-5. 978-5-271-31747-7

Чем можно занять себя на маленьком средиземном острове в межсезонье, если тебе за сорок и ты — писатель? Конечно же созданием новой книги. А если тебе — двадцать пять и ты — литературный агент, человек чрезвычайно мобильный, деятельный и привыкший к совершенно другому ритму? Ничего, кроме скуки, размеренная островная жизнь вызвать не может. Так поначалу и думает Тина, но ровно до тех пор, пока не приходит осознание: этот остров совсем не так прост, как кажется на первый взгляд. И все, происходящее на нем, — странно и пугающе. Он нашпигован тайнами, разгадать которые, используя привычные представления о сути вещей, — невозможно. И все же — разгадка где-то рядом, за дверью писательского воображения, всего-то и нужно: найти ключ. И нужно спешить, иначе остров поглотит твой разум и сделает тебя своим вечным пленником…

---

— И даже больше, чем раньше. Но меня мучает один вопрос…

— Какой?

— Почему здесь нет приветствия на русском?

— А почему здесь должно быть приветствие на русском?

— Потому что русских в Испании полно. Могли бы и написать, проявить уважение к великой стране, корона с головы не упала бы…

Я слишком долго нахожусь рядом с ВПЗР и прекрасно понимаю, откуда растут ноги у ее мелкотравчатого недовольства каким-то дурацким плакатом. Клоном таких же плакатов, что сотнями понатыканы по всему побережью. Раньше она даже не замечала их, а теперь…

Теперь ВПЗР недовольна глобально, хотя и пытается это скрыть. На Талего, гребаном острове, все оказалось совсем не так, как она ожидала. Ни тебя ясной погоды, ни тебе легкого умиротворяющего бриза. Вот она и ищет крайнего, чтобы излить накопившуюся желчь. Сейчас это — плакат, а спустя пять минут могу оказаться я. Гнев на саму себя ВПЗР не обращает никогда, бережет собственные нервишки, портя при этом нервишки окружающим, — видимо, это и есть одно из условий зачисления в когорту избранных. Необходимое и достаточное.

— Да-а… Лучше бы нам было махнуть на Таити!

— Лучше будет, если ты займешься нашим обустройством, Ти. Что-то я не вижу здесь людей.

— Значит, сбылась ваша мечта. Поздравляю. И потом… Вы что думали, они будут встречать вас с караваем и в кокошниках?

— В матадорских шапках, — огрызнулась ВПЗР. — Ты говорила, что этот твой хлыщ… Не помню, как его зовут… Предупредил аборигенов о нашем приезде.

— Предупредил. Но это не означает, что они всем скопом выбегут за околицу и постелют вам красную ковровую дорожку.

— Конечно! Я же — не баба, которая написала «Гарри Поттера».

— Не думаю, что они слышали про Гарри Поттера. Если этот факт вас утешит.

Этот факт и вправду утешил ВПЗР. Но ненадолго. Минуты эдак на полторы. А потом она начата ныть, что у нее очень тяжелый баул с вещами, а от сумки с ноутбуком отваливается плечо. И что я, «хитросделанная овца», спецом уговорила ее не брать в путешествие чемодан с колесами. А сама вот взяла, и качу его теперь, и горя не знаю. А потом ВПЗР и вовсе остановилась где-то на половине пути к домам и заявила, что сил двигаться дальше у нее нет. И чтобы я отправлялась вперед и приволокла кого-нибудь из мужчин — донести «эту неподъемную херацию».

— Вы же сами отказались от чемодана! — прикрикнула я на ВПЗР. — Сказали, что он выглядит неэлегантно!

— Вот подохну здесь с диагнозом «межпозвоночная грыжа», что будешь делать?

«Перекрещусь», — хотелось сказать мне, но во избежание эскалации конфликта, я благоразумно промолчала.

И вообще — что там может быть тяжелого, в вэпэзээровском бауле? Белье, несколько всепогодных вечных свитеров, несколько пар джинсов, носки, пара футболок, пара рубашек, дорожный несессер с косметико-гигиенической мелочевкой, выносной жесткий диск к ноутбуку — с записанными на них музыкой и фильмами (она еще и киноманка!). Легкие замшевые ботинки (тяжелые кожаные сейчас на ней). Старинная лупа с рукоятью из слоновой кости — подарок Катушкина на пятнадцатую годовщину судьбоносной встречи с «SEXY NAUGHTY BITCHY». Эту лупу ВПЗР всюду таскает за собой. Как и туалетную воду «Strictly Private» от Балдассарини, бергамот, базилик, можжевельник, еще какая-то срань, а также ваниль и крем-брюле. Запах успеха и процветания, утверждают хитрованы-производители, и всего того, что сопутствует преуспевающим молодым мужчинам. ВПЗР — женщина и к тому же — не первой молодости, но регулярно поливает себя «Strictly Private», утверждая, что это якобы унисекс.

Да, лупа и туалетная вода венчают список тяжестей.

Вроде бы все.

С чего тут образоваться межпозвоночной грыже — непонятно.

— Осталось метров триста по моему разумению. Как-нибудь сами доберемся.

Мы двинулись с места только тогда, когда обменялись багажом: я взяла баул, а ВПЗР ухватилась за мой чемодан.

«Дом с чайной розой на окне» отыскался сразу же: он был третьим по счету, как и сказал Игнасио. С белым фасадом и голубыми ставнями. На двери висел почтовый ящик: когда-то богато декорированный, но теперь потерявший большую часть своей привлекательности. Краска местами облупилась (влияние влажности, соли и ветров, не иначе!), некоторые детали исчезли без следа.

Интересно, зачем дому на таком маленьком острове почтовый ящик и кто опускает сюда письма и счета?

Пока я доставала ключи и вставляла их в замочную скважину, ВПЗР с интересом разглядывала медную руку — отлитую, должно быть, в те времена, когда еще не существовало электрических звонков. Вещица была забавной сама по себе, где-то даже эксклюзивной, — и это автоматически переводило ее в группу риска.

О-о, я знаю этот взгляд ВПЗР! Остановившийся, остекленевший, гипнотизирующий. Таким взглядом она смотрит на вещи, которыми хочет обладать. Владеть безраздельно — ныне, присно и во веки веков. Обычно этот взгляд предшествует противоправному деянию (если вещь не продается или стоит слишком уж дорого).

— Даже не дуМайтэ,[18] — сказала я и повернула ключ в замке.

— Как будто эту штуковину не могли украсть до нас, — парировала ВПЗР. — Кто угодно мог ее снять.

— Чтобы снять эту штуковину, придется сначала снять дверь. Во всяком случае, основательно ее раскурочить. Прибегнув к помощи столярного инструмента. Или слесарного.

— А без них никак?

— Никак.

— Наверняка у хозяина найдется что-нибудь подходящее…

— Господи, вы взрослый человек! Должны же существовать какие-то критерии. Какие-то рамки… Понятия о добре и зле — хотя бы приблизительные…

— Ты ведь знаешь, я много лет живу за гранью добра и зла. Так что этих понятий для меня не существует.

— В том-то и печаль, — вздохнула я, толкнув дверь. — Прошу!..

Первые же минуты пребывания в доме утвердила меня в мысли: Игнасио Фариас — душка, даром что мадридский адвокат. Внимательный и отзывчивый человек. Очень обязательный. Пообещал, что дом будет подготовлен к нашему приезду, так оно и оказалось!

Со светом, водой и кондиционером, перепрограммированным на обогрев помещений, не возникло никаких проблем. Чайник, тостер и кофеварка тоже были на месте. На маленькой кухне имелись также посудомоечная и стиральная машины, а в навесных ящиках нашлись рис, чечевица, две пачки спагетти, упаковка с колумбийским кофе, галеты, ваза с карамельками и жестяная коробка с леденцами.

ВПЗР тотчас же упорхнула в ванную, а я, прихватив пару окаменевших галет, отправилась на экскурсию по дому.

В его планировке не было ничего затейливого: кухня, довольно большой салон с камином и санузел с душем на первом этаже. Две спальни и ванная — на втором.

Очевидно, Игнасио перестраивал жилище под себя: зеркально повторяющие друг друга спальни все же были неодинаковы. В той, чье окно выходило на улицу, я обнаружила старый комод, старый резной шкаф и деревянную кровать с католическим распятием над изголовьем. Расстояние между шкафом и кроватью было невелико: как раз для бюро — такого же старого, как и вся остальная мебель. К бюро был вплотную придвинут стул.

Спальня напротив выдержана в стиле хай-тек. Вернее, «дурно понятый хай тек», как любит выражаться ВПЗР. Современная мебель с яркими пластиковыми вставками, встроенный зеркальный шкаф, несколько постеров на стенах: с Пенелопой Крус, открыточным видом Манхэттена и афишей шоу цирка дю Солей «Alegria». К цирку дю Солей ВПЗР (не видевшая в глаза ни одного представления) почему-то питает самые нежные чувства, а к Манхэттену относится нейтрально. Не повезло только Пенелопе Крус — ее ВПЗР не слишком жалует. Как, впрочем, и целый вагон других актрис, продавшихся монструозному Голливуду за нехилый гонорар. И к тому же (за сходный гонорар) снимающихся в рекламе «чего угодно-только-денежки-плати», а это уже — откровенное бесстыдство! Anti-age профанация, залепуха для увядающей кожи. Как две эти женщины будут существовать в одном пространстве — неясно. Ясно только, что ВПЗР облюбовала для себя именно хай-тек спальню — ее баул, наполовину выпотрошенный, стоит у кровати. Выбор обусловлен не цирком дю Солей, а окном во всю стену.

Несмотря на быстро наступающие сумерки, за окном еще просматривалась терраса. Да и без нее вид со второго этажа был просто великолепным: сплошное море. Мечта рантье всех мастей и простаков, насмотревшихся историй made in монструозный Голливуд. Раздвинув створки, я вышла на террасу, — и к морю тотчас прибавился ветер и некоторые, до сих пор скрытые детали пейзажа: одинокое дерево, пристань, дорога, часть каменистого пляжа, почивший в бозе филиал океанариума и маяк на самой оконечности Талего — его темный силуэт врезался в небо.

Прямо под террасой находилось некое подобие садика. Попасть в него можно было из салона, но имеет ли смысл попадать? Ничего там нет, кроме большого горшка с кактусом, пары непрезентабельных садовых скульптур и того самого одинокого дерева. Надо бы поинтересоваться у аборигенов, как оно называется. Я видела такие деревья на побережье: они похожи на ели, но совсем не пушистые, и ветки достаточно далеко отстоят друг от друга, поднимаясь вверх под одинаковым углом. И еще больше, чем на ели, они похожи на ритуальный подсвечник менору.