Георгий Иванов - Георгий Иванов - Ирина Одоевцева - Роман Гуль: Тройственный союз. Переписка 1953-1958 годов

• Название: Георгий Иванов - Ирина Одоевцева - Роман Гуль: Тройственный союз. Переписка 1953-1958 годов
• Автор: Георгий Иванов
• Издательство: Издательский дом "Петрополис"
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2010
• ISBN: 978-5-9676-0237-5

Впервые вводящийся в научный оборот материал этой книги представляет значительную ценность для исследователей русской культуры XX века.

Переписка поэтов Георгия Иванова и Ирины Одоевцевой с одним из руководителей нью-йоркского "Нового журнала" Романом Гулем в 1950-е гг. выразительно раскрывает драму русской культуры, разделенной силой исторических обстоятельств на два практически не сливавшихся в течение семидесяти лет потока. Это яркий и правдивый документ, отражающий вкусы, настроения и переживания людей, волею судеб вовлеченных в исторический водоворот.

В книге содержится масса интереснейших подробностей жизни и творчества известнейших русских писателей и поэтов – Ивана Бунина, Алексея Толстого, Зинаиды Гиппиус, Дмитрия Мережковского, Осипа Мандельштама, Марины Цветаевой, Георгия Адамовича, Владимира Набокова и многих других.

---

Теперь после его смерти, все как будто спохватились и хотят мне помочь. Мне оплатят дорогу туда и обратно. В Доме мне дают «отпуск» на год и я не теряю отдельной комнаты. Меня переводят в Gagny, под Парижем, чтобы мне было удобнее уезжать и хлопотать о визе. С визой нелегко, я написала об этом, по желанию Жоржа, Мих. Мих.

Жорж придумал, чтобы мне прислали бы на бланке университета приглашение читать о нем лекции и еще какое-нибудь приглашение для устройства его посмертных произведений хотя бы по англ<ийски> на бумаге Нов. журнала.

Это, чтобы не класть affidavit.[1231] Не знаю, найдется ли кто в Америке, кто бы положил деньги для меня. Но с приглашением, думаю, можно без денег. Может быть, и Вы мне что посоветуете.

Я хлопочу о поездке, потому что обещала и даже поклялась Жоржу. Мне самой совершенно безразлично. Но он этого хотел — для меня.[1232]

Я очень хотела бы с Вами о многом поговорить. Писать об этом мне трудно. Это касается не меня.

В следующий раз пошлю Вам свои стихи — я их написала еще при Жорже, и он их очень хвалил. Об этом тоже в следующем письме.

Пожалуйста, пришлите мне Lederplex — я очень скверно себя чувствую. И нервы — и вообще. Пожалуйста, не забудьте.

И еще — пошлите «Стихи» по этим адресам:

1)   Mrs. L. Chaize C-ie des Messageries Maritimes 6/20 North Beach, B-d. P.O.B. 181 Madras (India)[1233]

2)  Mrs. E. Grot 1809 1/2 Shattuck Ave Berkeley, 9 Calif.[1234]

3)  Madame Krusenstern-Peteretz 118 Rua Senador Dantos Sola 912 Rio de Janeiro. Brazil.[1235]

Пока этим, но нужно еще и другим.

Пошлите пожалуйста Ульянову, Маркову и... Глебу Струве — от Ирины Одоевцевой.

И пишите мне, если Вам не трудно. Будет ли что-нибудь о Жорже в Н. Ж.? [1236] Я хотела бы, чтобы Ульянов или Марков. Если не Вы.

И. О.

Сердечный привет О. А. За Жоржины стихи мне гонорара не надо, т. е. за «Посмертный Дневник».

Еще два слова, дорогой Р. Б.

Мне бы очень хотелось, чтобы на 40-ой день его смерти была отслужена в Нью-Йорке панихида.

Пожалуйста, устройте это. Ведь это должно быть не так дорого — деньги возьмите из проданных книг — или одолжите мне под будущий гонорар.

Поставьте объявление от моего имяни о панихиде (платное).

Пожалуйста, ведь он Вас считал другом. Сделайте это. 40-й день — 3 октября в пятницу. Можно будет, если в пятницу неудобно в воскресенье 5-го октября. [1237] Простите, что утруждаю Вас, но я не знаю, к кому обратиться в Н<ью>-Й<орке>.

179. Роман Гуль - Ирине Одоевцевой. 29 сентября 1958. Нью-Йорк.

29 сент. 1958

Дорогая Ирина Владимировна,

Получил Ваше письмо, несколько задержался с ответом из-за той же занятости, но это уже дело вечное. Поручения Ваши выполнены — книги разосланы всем, кому просили. Дал объявление о книге в «Н<овое> р<усское> с<лово>» и заметку, послал объявление в «Р<усскую> М<ысль>» и заметку. О панихиде сговорился с о. Александром Шмеманом — будет в воскресенье, дам объявление в «Н<овое> р<усское> с<лово>». Мартьянов, продавец книг[1238] с «Н<ового> р<усского> с<лова>» говорит, что 500 экз. мало для книги Г. В., спрос на нее, говорит, есть и будет, и она пойдет хорошо. Дай бы Бог. Сейчас заказы уже кое-какие были, завели в Н. Ж. специальную книгу, где ведутся все расчеты — приходы-расходы. Буду Вам об этом писать, дабы Вы были бы в курсе дела. Ледерплексы попрошу жену выслать на этой неделе. Сам бегаю, как проклятый. Но все тот же ли Ваш адрес, когда Вы переедете под Париж? Напишите. Стихи все сдал, они пойдут в этой книге, котор<ая> уже сверстана, изменения сделаю в последнюю минуту, завтра вероятно. Но скажу Вам — как на духу — мне думается, что <с> наследством Г. В. надо быть осторожнее, не давать слабых стихов, дабы не снижать его. Некоторые из присланных Вами, по-моему, не оч<ень> сильны. Но Вам, как поэту, виднее. В «Н<овом> р<усском> с<лове>» была статья Перфильева,[1239] товарища по корпусу, я ее вырезал, если до Вас не дошла, пришлю. Была заметка в «Общее дело» (америк<анская> ком<мунистическая> газета) без подписи.[1240] Видел много в «Р<усской> М<ысли>».[1241] Сегодня была статья Зав<алишина>[1242] о книге. Все хвалебно, конечно. Но — видит Бог — какую чепуху пишут, какое кругом непонимание стихов.[1243] В частности, пошлю бесплатно Адамовичу, послал уже Вейдле и Степуну (их хочу попросить написать для Н. Ж. У меня план — попросить обоих, если М. М. согласится). Мнения обоих интересны. В частности, я обнаружил одну досадную пропажу. В книге нет стихотворения - про старичков, в Ни<ц>це наверное, как вернутся ять с фитою, его забыл дать Г. В. в манускрипте? [1244] Я только сейчас это заметил. Жаль. Но книге я оч<ень> рад. Хорошая книга. И издана, хоть и с запозданием (ужасным), но хорошо вышла — есть чем помянуть.

Все, что у Вас будет написано, присылайте, будем рады Понимаю, что сейчас Вам пока трудно этим заняться. Не знаю, сможет ли М. М. выслать Вам такое фикт<ивное> свидетельство (и нужно ли оно?). Ведь он уже в отставке и связи его административные кончены. Кстати, он переехал туда же, где и Ульянов — жить, в Нью Хэвен. Адрес тот же, что Ульянова, но «апарт. 21». Ну, кончаю, тороплюсь отправить. Будем рады увидеть Вас здесь. Я думаю, что Вам устроиться тут будет нетрудно, а теперь прошел закон, по кот<орому> приехавшие по туристской визе могут хлопотать о постоянном жительстве, не уезжая из страны. Сейчас большой спрос на русский язык, да и на другие — на фран<цузский> есть спрос. Кстати, Берберова начала читать лекции в Иельском у<ниверсите>те, там же, где Ульянов (не знаю какие — вероятно по русскому языку, а м. 6., по литературе — не знаю).

Цалую Ваши ручки, искренне Ваш

<Роман Гуль>

180. Ирина Одоевцева - Роману Гулю. 6 октября 1958. Ганьи.

6-го октября 1958

Maison de Retraite

18, av. Jean Jaures

Gagny (S et O)

Дорогой Роман Борисович,

Ваше письмо мне переслали уже в Gagny — вчера была неделя, как я тут.

Отвечаю по пунктам — большое спасибо за панихиду. Пришлите мне, пожалуйста, книг двадцать — для друзей. «Старичков» Г. В. сознательно выбросил, считая их слабыми, с чем согласилась и я, хотя мне их и было жаль.[1245]

Но вот чем Вы меня поразили, так это тем, что находите стихи из «Посмертного дневника» «не оч<ень> сильными».

Мне они кажутся потрясающими, и все, кому я читала и эти и еще другие, были буквально потрясены ими. Думаю, что это вершины Г. В. Будьте добры написать, какие Вы считаете «не оч<ень> сильными» — все или нет. Меня это страшно интригует. «Посмертный дневник», по всей вероятности, выйдет отдельной книгой.[1246] Об этом уже ведутся переговоры.

Но торопиться я не буду — пусть раньше разойдется Ваше издание, чтобы «Дневник» не конкурировал с «Стихами» — к тому же я разобрала далеко не все записи Г. В. Вы знали его почерк, когда он старался. Я иногда бьюсь час над какой-нибудь строчкой и все же не могу разобрать.

Писал он редко в тетради, чаще на полях книги, на обложках или на клочках бумаги.

Посылаю Вам свои стихи, посвященные Адамовичу.[1247] Он оказался настоящим другом и очень поддержал меня. Он приезжал прощаться с Г. В., и Г. В. после этого свидания совершенно изменил к нему отношение.

Он просил Вас уничтожить все, что он Вам писал о «деле на Почтамтской». Все, исключая бумаги, свидетельствующей, что Г. В. покинул Петербург в августе 22-го года.

Г. В. хотел, чтобы я это Вам с казала бы лично, Т. к. он думал, что я очень скоро после его смерти уеду в Америку.

Но т. к. я совсем еще не знаю, когда мне это удастся — кроме оплаченной дороги у меня нет ни визы, ни приглашения, у кого остановиться на первое время, — то я и решила сообщить Вам о его желании письменно. Ведь я могу умереть, так и не увидевшись с Вами. Это меня очень беспокоит. Поступайте, как найдете удобнее — или верните мне все «о деле» или сожгите его сами. Но, во всяком случае, очень прошу Вас — если решите сами уничтожить — сообщите мне об этом. И если можно, не очень откладывая.

Спасибо за хлопоты со «Стихами». Мне, конечно, будет очень кстати найти деньги к моему приезду в Америку. В сущности, мне сейчас совершенно безразлично, где жить — и жить ли вообще. Но так как это было настойчивое желание Г. В., то я всячески буду стараться его исполнить.

Книгу о Г. В. я скоро начну писать. Если хотите, можно будет напечатать в Нов. Журнале выдержки из нее. Но это, конечно, если Вам они подойдут. Ведь я по наивности думала, что я, посылая Вам стихи Г. В., делаю Нов. Журналу бесценный подарок. И видите — до чего ошиблась. Но не думайте, что я обиделась за Г. В. Меня просто поразило, как мы разно смотрим на вещи, — по-моему, это небывалое в поэзии — стихи за несколько дней до смерти. Ясность, простота и отрешенность от жизни уже почти потусторонние. Некоторые стихи настолько ужасны, что их — из чувства жалости к читателям и современникам — не решусь напечатать.