Кайса Орландер - Репортаж из «общества благоденствия»

• Название: Репортаж из «общества благоденствия»
• Автор: Кайса Орландер
• Издательство: Известия
• Жанр: Публицистика
• Год: 1974

Опубликовано в журнале "Иностранная литература" № 3, 1974

Из предисловия:

...Буржуазная пропаганда создала миф о шведском обществе как о модели капиталистического преуспеяния. Издавая сборник репортажей шведских публицистов, прогрессивные издатели ФРГ ставили своей целью довести до сознания среднего читателя суровую правду о том, что шведская модель благоденствия — это шведская модель эксплуатации...

В.Ч.

---

«Мы ехали из Хёганеса в Копенгаген на попутном грузовике. Водитель говорил: «У Арнберга с женщинами обращаются как со скотиной. Вот именно, со скотиной. Хотя, пожалуй, нет, со скотиной так не обращаются, жалко ее. А баб выбрасывают на улицу. Так и выбрасывают. После 20, 30, 40 лет каторжной работы на фабрике. Директор называет фабрику «благотворительным учреждением, домом для престарелых». А из них уж и так все соки выжаты».

Фабрика с разных точек зрения

Работница фру А.:

«Тяжело выдерживать такое напряжение. Нормы все лезут вверх. Как раз в тот момент, когда привыкнешь к одной рабочей операции, тебя переводят на другую. Это выбивает из колеи. Всегда вначале шьешь медленнее и зарабатываешь меньше. Начинаешь себя подгонять, проверять и снова подгонять. В этом вся штука».

Хронометражист:

«Установить аккордную норму нетрудно. Я ориентируюсь по нормальной швее. Ее выбрать легко. Я же знаю, какие рабочие операции следует выполнять, — например, какое движение нужно делать рукой. Я смотрю, каким способом швеи справляются с заданием. Хочешь сделать перерыв — расплачивайся из своего кармана. Я думаю, всякому ясно, что предприятие не обязано оплачивать перерыв швее, которая не выполняет норму».

Из реплик работниц:

«15 лет я не пользовалась их туалетом. Слишком было дорого. Теперь мне плевать на все. Теперь мне все безразлично. Даже иной раз пройдусь туда-обратно. Только бы время скорее шло».

«Конечно, есть перерывы. Но либо на них времени не хватает, либо нельзя себе их позволить».

«Нужно время от времени встать и размять ноги. Я выхожу из-за стола, даже когда мое время учитывается. Потом приходится повышать темп работы и наверстывать время».

«Я устаю, если ни с кем не могу поговорить, а только сижу за машиной. А чуть шаг ступишь, сразу говорят: ты, дескать, шляешься по всей фабрике».

Хронометражист:

«Верно. Но кто будет платить?»

Директор Арнберг:

«Фабрика — не богоугодное заведение и не приют для престарелых».

Фру О.:

«Мой брат собирался продолжать учиться, но директор сказал: — А кто будет платить за твои учебники? И брат не смог больше учиться. Не хотела бы я еще раз пережить свое детство. Я поступила на фабрику в 14 лет. Сейчас мне 60.

Все здесь в городе знают сыновей директора Арнберга. Их не больно-то уважают. В середине 50-х годов было время расцвета. Вы себе не представляете, как они выжимали из нас соки. Только что не с кнутом над нами стояли. И подумать только — ведь платили такие высокие ставки дипломированным экономистам, а рабочие не получали ничего.

Я вышла замуж в 30 лет. Мой муж работал в Хёганесской компании. Но у него обнаружили что-то в легких и положили в больницу на три месяца. После больницы он год был на инвалидности. Потом его освидетельствовали и признали здоровым. Теперь он уже не получает никакого пособия, правда, его перевели работать в другой цех. Однако домой он возвращается совершенно измученным. Но Хёганесская компания — это еще хорошо по сравнению с Арнбергом.

Ведь что получается! Те, кто должен иметь права, нынче не имеют никаких прав.

У нас сын. Сейчас он уже подрос и получил аттестат зрелости. А будь у нас еще дети — какое уж тут образование! Не могу себе представить, каково тем, у кого больше детей.

Это ведь так дорого — иметь детей.

Самое главное: рабочим ничего не достается из прибылей предприятия. Хозяева хотят выжать из человека все и отделываются самой низкой платой.

Между рабочими нет никакой солидарности. Никто ни с кем не дружит. Многие заискивают перед начальством. Не с кем даже словом перемолвиться. Как в тюрьме. Раньше было легче и совсем другой темп. Мы даже иногда шутили за работой. Некоторые швеи из-за такой работы стали просто психически ненормальными. В этом только фабрика виновата. Мать честная — работать до обморока! Это же безумие! Сегодня четверо потеряли сознание, и их пришлось отправить домой. Одна молодая женщина сегодня вскочила и начала кричать. Просто ей нужно было выкричаться. Ей казалось, что кто-то ей поможет, возьмет у нее работу. Нервы отказали».

Как это представляется директору

Леннарт Арнберг, руководитель и совладелец семейного предприятия — корсетной фабрики, — рассказал нам:

«Наша проблема не в том, чтобы обеспечить женщин работой. Наша проблема в том, чтобы от них отделаться. Слишком многие хотели бы работать у нас. А теперь, когда корсеты выходят из моды, их производство не окупается, и для женщин не остается работы.

Женщины — рабочая сила, привязанная к определенному месту, они не мобильны. Они не любят сниматься с места. Да и не имеют такой возможности. Только когда мужчина получает работу в другом городе, семья перебирается вслед за ним. Мужчина же не очень охотно поднимается вслед за семьей, если работу находит женщина.

В пятидесятых годах мы испытывали недостаток в женской рабочей силе. Приходилось принимать всех, кто носил юбку. Некоторые отрасли промышленности пытались переманивать наших ткачих.

Сейчас, в момент падения конъюнктуры, мы должны сохранить наиболее эффективную рабочую силу. Пожилые становятся обузой. У нас есть молодые работницы, труд которых, разумеется, гораздо более эффективен.

Спустя столько времени — а фирме сейчас 76 лет — наша рабочая сила пришла в такое состояние, что ее можно считать устаревшей. Это произошло потому, что фабрике приходится быть одновременно и благотворительным учреждением, и домом для престарелых».

Мы спросили, нельзя ли как-то перестроить производство, чтобы не сокращать работниц.

Директор Арнберг ответил:

«Во всем мире сейчас перепроизводство. Продукцию невозможно сбыть. Зарплата слишком высока».

Говорит представитель профсоюза

Представительница профсоюзного комитета в Хёганесе на вопрос о том, какими проблемами занимается профсоюз, ответила следующее:

«Раньше часто бывало так, что рабочим платили менее минимальной ставки. Случалось, что они получали в час по три-четыре кроны. Но в последние годы мы за этим следим. Я шесть лет была председателем.

Мы во все вникаем и все пытаемся изменить. Если хорошая и опытная швея не выполняет аккордной нормы, мы немедленно выясняем, нет ли ошибки в хронометраже или повреждений в машине. Иногда все дело в том, что машина имеет устаревшую конструкцию и потому работает медленно.

Если швея не виновата, мы следим за тем, чтобы предприятие выплачивало ей минимальную зарплату... Но если заведующая видит, что все в порядке, то швеям задается аккордная норма.

Если мы с чем-то не можем справиться своими силами, то сообщаем о разногласиях рабочему арбитражу в Хелсингборг.

Предприятие получает государственную дотацию на содержание покалеченных или душевнобольных швей в размере половинного жалованья. Ее называют пособием по инвалидности. И таким образом они могут сохранить работу. Инвалидов всего несколько человек. Чаще всего это душевнобольные. Есть и такие, которые нуждаются в уходе. Они тоже имеют право продолжать работать.

Мы им не говорим, что они получают повременную оплату. Мы им говорим, что они работают аккордно. Если бы они знали, что у них повременная оплата, они бы спали за работой. Они уверены, что работают аккордно. Те, кто получает пособие по инвалидности, вообще не знают об этом. Было бы ужасно, если бы над ними всегда висело, что они уже больше никому не нужны.

Профсоюз ничего не может сделать по поводу закрытия фабрики. Единственное, что мы можем, — это убеждать рабочих, что они должны трудиться изо всех сил, чтобы прилично зарабатывать. И это все.

После закрытия фабрики мы им поможем поступить на курсы переквалификации и получить пособия. При закрытии фабрики, например, им полагается компенсация за увольнение, если они подадут заявление, по 100 крон за каждый проработанный на фабрике год. Эта компенсация — профсоюзное страхование. Оно выплачивается из взносов. Насколько мне известно, работодатели также выплачивают часть суммы.

Я стараюсь напомнить, чтобы работницы читали свои договоры. Мы заставляем их все записывать, когда приходит хронометражист. Надо знать такие вещи, иначе нельзя контролировать заработную плату. Это важно. Но есть работницы, которые вообще не знают, сколько они зарабатывают. Профсоюз, со своей стороны, тоже не в силах за всем уследить. Можно, например, попросить хронометражиста сделать замер не сразу, с ходу, а от начала очередной рабочей операции. Тогда есть время немного поупражняться и заработать больше. Но женщины плохо соображают. Они инертны и не используют своих прав и преимуществ.

«Здесь, у Арнберга, хорошие швеи», — сказал как-то раз управляющий производством. Иногда он приходит на собрание профсоюза и показывает фильм, отснятый во время его заграничного путешествия с женой. Он делает себе, так сказать, небольшую рекламу».