Александра Давид-Неэль - Магия и тайна Тибета

• Название: Магия и тайна Тибета
• Автор: Александра Давид-Неэль
• Жанр: Религия
• Год: 2010
• ISBN: 978-5-9524-4622-9

Автор книги, известная исследовательница и знаток философии буддизма Александра Давид-Неэль, почти четырнадцать лет провела в Тибете. Оставаясь подлинной представительницей Запада, не поддаваясь предубеждениям и догмам, ни в чем не изменяя призванию ученого-исследователя, она познакомила широкую общественность со священным миром лам и разного рода колдунов, их окружающих.

---

– Что такое Высшее Освобождение (тхарпа)?

Он ответил:

– Это отсутствие всех видов зрения и воображения, прекращение той умственной деятельности, которая создает иллюзии[23].

На другой день он сказал:

– Вам нужно поехать в Тибет и получить посвящение от мастера «Краткого Пути». Вы слишком сильно привязаны к учению нъентос (буддизм тхеравадинской школы). Мне кажется, вы способны постигнуть тайное учение[24].

– А как я попаду в Тибет, раз туда не пускают иностранцев? – поинтересовалась я.

– Уф! В Тибет ведет множество дорог, – ответил он. – Не все просвещенные ламы живут в У или Цанге. – Это две центральные провинции со столицами в Лхасе и Шигадзе. – Можно найти и других, тоже просвещенных лам и учителей в моей стране[25].

Идея попасть в Тибет со стороны Китая никогда не приходила мне в голову, и даже намек гомчена в тот день не пробудил никакого отклика в моей голове, – вероятно, мой час еще не пробил.

Второй гомчен, с которым я познакомилась, обладал необщительным характером и довольно высокомерными манерами. Даже обычные формулы вежливости, которые ему приходилось произносить, он выговаривал с особой, ледяной сухостью. Как и гомчена из Сакионга, его звали по месту его жительства – Да– линг-гомчен. Он всегда носил полный монастырский наряд и тогу и добавлял ко всему прочему круглые серьги из слоновой кости и серебряный дордже, усеянный бирюзой, в волосах. Каждый год проводил целое лето в шалаше, построенном для него на вершине поросшей лесом горы.

За несколько дней до его приезда ученики и жители близлежащих деревень приносили в жилище отшельника провизию на три-четыре месяца. После этого им запрещалось приближаться к дому гомчена, и для ламы не составляло труда заставить их уважать свое одиночество. Деревенские люди не сомневались, что он совершает ужасные обряды, чтобы подчинить себе демонов и заставить их отказаться от зловредных замыслов против тех людей (или их имущества), кто поклонялся ему. Его защита сильно их воодушевляла, но они боялись, что, если подойдут близко к его хижине, встретятся с кем-то из тех злобных существ, которые с неохотой подчинялись приказаниям гомчена, и потому пребывали не в самом хорошем настроении. Более того, мистика, обычно окружавшая поведение, а также и характер нальорпа, настраивала их на осторожный лад.

Этот лама по желанию принца, которому был обязан назначением на должность настоятеля монастыря в Да– линге, прервал свое пребывание в одиночестве, чтобы ответить (хотя и с большой неохотой) на мои вопросы. Среди затронутых мной в беседе с ним тем – какую пищу подобает вкушать буддисту.

– Должны ли мы понимать запрет на убийство философски и продолжать есть мясо и рыбу? – спросила я.

Гомчен, как и большинство тибетцев не вегетарианец, развил на эту тему целую теорию, не лишенную оригинальности, – я слышала ее потом в других частях Тибета.

– Большинство людей, – ответил он, – едят как звери, чтобы удовлетворить свой голод, не задумываясь ни над своими действиями, ни над их последствиями. И хорошо поступают несведущие люди, когда воздерживаются от употребления мяса и рыбы.

Но другие считают, что, поедая животных, потребляют материальные элементы, из которых те состоят. Они знают, что усвоение этих элементов влечет за собой усвоение и элементов психических, в них заложенных. Все, кто знаком с такими доводами, могут на свой страх и риск отбросить эти ассоциации и попытаться получить результаты, оправдывающие принесенные жертвы.

Вопрос в том, усиливает ли потребление животных элементов животные качества в человеке или он способен переработать эти элементы в умственные и духовные силы, так чтобы животная субстанция, попадающая в человека, возродилась в форме человеческой деятельности.

Затем я спросила его, объясняется ли этим обычное среди тибетцев эзотерическое ощущение, что ламы могут посылать духи забитых животных в Рай Великого Блаженства.

– Не думайте, что мне удастся ответить на ваш вопрос в нескольких словах. Эта тема очень запутанна. У животных есть несколько «сознаний», как и у нас самих, и, так же как в нашем случае, эти «сознания» следуют после смерти разными дорогами. Живое существо состоит из множества элементов, а не едино по своей природе. Но хороший мастер может направить существо по правильному пути, до того как оно осознает эти доктрины.

Ламы часто прерывают свои объяснения такими декларациями. Однажды вечером, когда принц, лама из Далинга и я собрались в бунгало в Кевзинге, завязалась беседа об аскетах мистиках. Со сдержанным воодушевлением (что производило еще большее впечатление) гомчен рассказывал о своем учителе – о его мудрости и сверхъестественных способностях. Сидке– онга тулку тронуло, как глубоко уважает лама своего духовного учителя.

В то время принц был занят подсчетом расходов – ему предстояло жениться на бирманской принцессе.

– Весьма сожалею, что не смогу встретиться с этим великим нальорпа, – признался он мне по-английски. – Потому что он конечно же дал бы мне хороший совет, – и, обращаясь к гомчену, повторил по-тибетски: – Мне очень жаль, что вашего учителя здесь нет. Мне очень нужен совет такого сильного ясновидящего.

Но ничего не сказал ни о вопросе, который хотел бы задать ему, ни о природе своего беспокойства. Лама с обычной холодностью осведомился:

– Насколько серьезен вопрос?

– Предельно важен, – ответил принц.

– Вы, вероятно, получите желаемый ответ, – сообщил гомчен из Далинга.

Хочет послать нарочного с письмом, решила я, собираясь уже напомнить ему о расстоянии, которое посыльному придется преодолеть, и тут меня поразил его вид. Глаза закрыты, мгновенная бледность покрыла лицо, все тело напряжено. Подойти к нему, ведь ему плохо?.. Однако принц – от него тоже не укрылось, как внезапно изменился лама, – удержал меня, прошептав:

– Не двигайтесь! Гомчены иногда неожиданно впадают в транс. Нельзя принуждать его очнуться – это опасно и может даже убить его.

Сидя на месте, я наблюдала за ламой: он оставался неподвижным; черты лица постепенно менялись, оно сморщилось, приобретя выражение, которое я никогда не видела у него раньше. Наконец он открыл глаза. Принц вздрогнул: этот человек, на которого он смотрит, не гомчен из Далинга, а кто-то другой, совершенно незнакомый нам; с трудом шевелит губами и говорит голосом, непохожим на голос гомчена:

– Не беспокойся, тебе никогда не придется искать ответа на этот вопрос.

Затем медленно закрыл глаза, черты его снова изменились и стали чертами ламы из Далинга, – постепенно он приходил в себя. От наших вопросов уклонился и вышел молча, покачиваясь и едва держась на ногах от утомления.

– В его ответе нет никакого смысла, – пришел к выводу принц.

Случайно или намеренно, но, к несчастью, оказалось, что смысл в ответе все же был. Дело, вызывавшее беспокойство махараджи, касалось его невесты и девушки, которая родила ему сына и с которой он не хотел порывать и после женитьбы. Но случилось так, что ему не пришлось размышлять о своих отношениях с этими двумя женщинами – он умер перед самой свадьбой.

Пришлось мне также увидеть двух отшельников особого типа – больше таких не встречала в Тибете, где в целом местное население более цивилизованное, чем в Гималаях. С принцем тулку я возвращалась из путешествия к границе с Непалом. Слуги его, осведомленные, что ему нравится демонстрировать мне «религиозные редкости» своей страны, указали на двух отшельников – обитали они в горах, вблизи селения, где мы останавливались на ночь. Крестьяне рассказали: люди эти так хорошо спрятались, что никто их не видел уже несколько лет. Время от времени им приносят в условленное место, у подножия горы, пищу, и отшельники забирают ее ночью. А что касается хижины, которую они построили сами, никто не знает, где она, да никто и не пытался искать. Если отшельники не хотят, чтобы их беспокоили, суеверные селяне будут обходить их еще тщательнее и не станут заглядывать в лес, где они поселились.

Сидкеонг тулку освободился от страха перед колдовством; он приказал слугам вместе с крестьянами обыскать лес и привести отшельников к нему. Вести себя с ними уважительно, обещать подарки, но принять все меры предосторожности, чтобы они не убежали.

Поиски оказались напряженными. Отшельники, удивленные, что их тихое одиночество нарушили, попытались убежать, но на пути их выставили двадцать человек и в конце концов поймали и силой заставили войти в небольшой храм; там мы с несколькими ламами, среди них и гомчен из Сакионга, ждали их появления.

В жизни я не видела более странных человеческих существ. Оба страшно грязные, едва прикрыты несколькими лоскутами материи; длинные волосы, густые, как щетина на щетках, падают на лица, а глаза мечут искры, как из печи.

Пока они осматривались, словно дикие животные, только что посаженные в клетку, принц приказал принести две большие плетеные корзины, наполненные чаем, мясом, ячменной мукой, рисом и другой снедью. Он сказал отшельникам, что намерен все это им отдать. Но, несмотря на эту заманчивую перспективу, они продолжали хранить молчание.