Роландо Кристофанелли - Дневник Микеланджело Неистового

• Название: Дневник Микеланджело Неистового
• Автор: Роландо Кристофанелли
• Жанр: История

---

На столе у меня лежит стопа писем от флорентийских рабочих, изъявляющих желание поработать под моим началом, от брата Буонаррото, который сетует на плохие дела в лавке, от Микеле и Антонио да Масса, канцлера каррарского маркиза. В свое время я обращался письменно к канцлеру и просил его содействия в получении мрамора, заказанного мною в каменоломнях, принадлежащих его господину.

Судя по письмам из Флоренции, мой труд над гробницей стал там своеобразной легендой. Многие флорентийцы надеются заполучить у меня работу. Но дела мои пока таковы, что в людях я не нуждаюсь. Даже если бы мне захотелось вызвать к себе подручных, им нечего было бы делать, так как мрамора все еще нет.

Ответить всем флорентийским рабочим я не смогу. Однако написал Буонаррото и попросил его предупредить отца Бенедетто да Ровеццано, что не смогу взять его сына к себе. Надеюсь, что отец Бенедетто оповестит остальных.

Вчера папа оставил Рим и направился во Флоренцию. Как пишет Буонаррото, его там ожидает торжественный прием. По такому случаю все флорентийские художники трудятся над украшением города.

После своего избрания папа Лев X впервые отправился во Флоренцию. В поездке его сопровождают самые видные придворные сановники. Кортеж насчитывает огромное количество всадников и экипажей, а уж охране, прислуге и багажу несть числа. И самое главное - шик. Такой поезд можно было бы назвать поистине царским. Лишь испанский император да французский король могли бы позволить себе такое великолепие. Но как все это не вяжется с жизнью наших мучеников и святых.

Лев X полон блеска и великолепия, как и его отец Лоренцо Медичи. Он щедр и расточителен, хотя золота, накопленного Юлием II и хранимого в подвалах замка св. Ангела, заметно поубавилось. В те времена ватиканский двор да и сам папа жили скромнее, не то что нынешний владыка. Ноябрь 1515 года.

* * *

В отличие от прошлых лет, у меня нет более желания продолжать эти записи, ибо не вижу в них пользы, как ранее. Все мне наскучило. Даже мои скульптуры, не говоря уж о мытарствах с мрамором. Не знаю, выдержу ли. Работа и само существование довлеют надо мной сильнее, чем когда-то. Силы мои иссякли, и я уже более не в состоянии работать с прежней отдачей. Чувствую, как постепенно теряю власть над собой и уже не в силах настроить себя на достижение какой-либо цели. Постоянно мучают головные боли, в глазах резь и ломота в костях. Чувство бесконечной усталости усугубляется изо дня в день. Лишь изредка мелькнет просвет, когда вдруг пробуждается мой гений. Тогда я загораюсь, во мне оживает неистовое желание работать и кое-что мне удается. Но назавтра чувствую вялость и ни на что более не способен.

Врачи говорят, что я переработал и мой недуг вызван переутомлением. Чтобы излечиться, мне следовало бы оставить работу. Теперь даже труд мне не на пользу, став моим смертельным врагом. Но я продолжаю трудиться, не особенно заботясь, что из этого получится. Не могу иначе: обязывает контракт. Я превратился в подневольного раба, а рабов никто не щадит. Пока не околеют, они должны гнуть спину на хозяев.

Меня вновь растревожил кардинал Леонардо Делла Ровере. На днях он предупредил меня, что следует предпринять все возможное, дабы герцогиня Урбинская, его родственница, уехала из Рима не особенно раздосадованная ходом моих работ. В который раз он помыкает мной, напоминая о сроках, оговоренных в контракте.

Позавчера герцогиня побывала у меня. Хотя в ее словах, обращенных ко мне, чувствовался такт и воспитанность, они не смогли меня обмануть. Представляю, какое впечатление у нее создалось, когда она увидела, как мало я продвинулся в работе. А посему кардинал Леонардо может поберечь свой пыл и не поторапливать меня: герцогиня уехала из Рима "не особенно" раздосадованная, как он того хотел.

Не буду далее распространяться на эту тему. Мучительно думать об этой затянувшейся истории с весьма плачевными результатами.

Скажу лучше о другом. Я всерьез намереваюсь оставить Рим, как это уже сделали мои друзья Джульяно и Леонардо. Во Флоренции я смог бы подлечиться, да и работа шла бы спокойнее. Ведь над гробницей можно было бы трудиться и дома. А поскольку Каррара недалеко от Флоренции, я смог бы наконец сдвинуть с мертвой точки дело с поставкой мрамора. Смог бы чаще наведываться в каменоломни, лично следить за ходом работ, поддерживать связь с владельцами штолен и предупреждать вовремя всякие попытки вставлять мне палки в колеса. Кроме того, я смог бы докопаться до истины и разузнать, кто "тайно мне вредит", как пишет Микеле, который все еще в Карраре. Такие скрытые действия могут погубить все дело. Но пока я не очень этому верю.

Словом, чувствую острейшую необходимость сменить обстановку и вернуться в свою флорентийскую мастерскую.

Хочу упомянуть о том, что во время своего посещения Флоренции нынешней зимой Лев X вспомнил о моем семействе, предоставив право добавить к нашему фамильному гербу медицейский шар *. Этот знак высочайшего внимания не тронул меня вовсе, хотя отец и братья вне себя от радости. Но великодушие папы по отношению к моему семейству превзошло все ожидания. В то же самое время Буонаррото получил титул "comes palatinus" *. Все мои домашние довольны этой милостью со стороны Медичи.

* ...добавить к нашему фамильному гербу медицейский шар - на фамильном гербе Медичи изображены шесть шаров.

* ... получил титул "comes palatinus" - сиятельный граф (лат.).

Но мне не совсем понятны эти знаки внимания папы к семейству Буонарроти. До сих пор теряюсь в догадках, зачем все это понадобилось папе. С какой стати он решил присовокупить медицейский шар к нашему фамильному гербу и присвоить почетный титул моему брату Буонаррото? Апрель 1516 года.

* * *

Прошел почти год с последней моей записи. В течение этого времени произошли некоторые события, которые, думаю, заслуживают внимания.

Для пущего спокойствия неоднократно обращался к кардиналу Делла Ровере с просьбой подготовить новый контракт на создание гробницы папе Юлию. Наконец он решился, и 8 июля 1516 года был подписан новый документ в присутствии нотариуса. Спустя неделю я отправился в Каррару, чтобы положить конец проволочкам с поставкой мрамора.

Поездка в горы значительно прояснила положение дел к моей же пользе. Все пошло своим чередом, и я уже ни о чем другом не думал, как о завершении работы над гробницей. И когда значительная партия мрамора была добыта и мне удалось договориться о ее доставке в Рим, когда семейство Делла Ровере - и это мне особенно хотелось бы отметить - пришло к полному со мной согласию, в Каррару пришел приказ Льва X, который требовал меня к себе. Папа вознамерился предложить мне достроить фасад флорентийской церкви Сан-Лоренцо. Итак, я перестал быть для Льва X человеком ужасным и несговорчивым, как это было ранее. Эта новость для меня была действительно неожиданной.

Но приказ папы смешал и перепутал все мои планы. Во мне пробудилась надежда, но и проснулся гнев. Мое спокойствие нарушилось, я пришел в смятение, а старые раны начали вновь бередить мне душу. Но в то же время мне было очень лестно.

Находясь еще в Карраре, дня четыре не мог прийти в себя, настолько предложение папы меня ошеломило. Оно неожиданно свалилось на меня странным недугом. И все-таки я принял твердое решение: скакать в Рим, словно ничего ранее не было, снять перед папой шапку и расшаркаться, забыв о былом его ко мне безразличии. Но вести себя следует осторожно. Я не стал задаваться излишними вопросами, почему папа вдруг вспомнил о моем существовании. Именно теперь, когда вопрос с мрамором утрясен и подписан третий контракт. Я не придал значения такому стечению обстоятельств, хотя идея завершения фасада Сан-Лоренцо меня заинтересовала и мне уже виделись статуи, высвобождающиеся из каррарского мрамора. Подхлестываемый воображением, я устремился мысленно за ними, как мальчишка, бегущий за бабочками. Я отчетливо видел, как будущие статуи стройно располагаются вдоль фасада церкви.

Короче говоря, в начале декабря прошлого года, то есть спустя десять дней после получения высочайшего приказа, я добрался до Рима и был принят в ватиканском дворце. При первой же встрече со Львом X я сообщил ему о своем намерении не прерывать работу над усыпальницей папы Юлия, поставив его в известность о наличии третьего контракта и вытекающих из него моих обязательствах. Попросил также папу переговорить с Делла Ровере, чтобы мне не чинили препятствий (в новом контракте имеется статья, запрещающая мне браться за другие работы).

Папа Лев заверил меня, что все будет устроено. Он обещал сам переговорить с Делла Ровере и уладить дело. Меня он просил ни о чем не беспокоиться, кроме порученной работы. На возведение фасада церкви Сан-Лоренцо мне отводится десять лет.

Весь декабрь я просидел у себя дома на Вороньей бойне над эскизом фасада, который понравился папе. В конце того же месяца по приказу папы Льва отправился в Каррару, чтобы на месте отобрать мрамор для предстоящих работ. Мне придется извлечь и перевезти во Флоренцию целую гору мрамора. Но на сей раз сама перевозка будет не столь долгой и трудоемкой, что меня немало обнадеживает и успокаивает.