Сергей Высоцкий - Не загоняйте в угол прокурора. Сборник

• Название: Не загоняйте в угол прокурора. Сборник
• Автор: Сергей Высоцкий
• Издательство: Голос
• Жанр: Детектив
• Год: 1993
• ISBN: 5-7117-0052-9

В однотомник известного прозаика, мастера детективного жанра Сергея Высоцкого вошли роман «Не загоняйте в угол прокурора», повести «Третий дубль» и «Недоразумение». Произведения отличают острая фабула, крутой, напряженный сюжет.

---

Лида была приятельницей его бывшей жены. Она нравилась Алексею Ивановичу своим спокойным, ровным характером, чуть ироничным взглядом на жизнь. В молодости она была очень красивой, пожалуй, даже не столько красива, как эффектна. Высокая, стройная, с длинными черными волосами и матовой кожей лица. Лида нравилась мужчинам, и Рукавишников всегда удивлялся, почему жена, настороженно относящаяся ко всем его знакомым женщинам, так спокойна, когда дело касалось ее подруги. Она даже сказала как-то с едким сарказмом Алексею Ивановичу после одной вечеринки, на которой он много танцевал со своей сослуживицей, веселой и энергичной Таней Шмелевой:

— У тебя, Алеша, плохой вкус. Бабы тебе нравятся всегда вульгарные. Я бы на твоем месте уж если ухаживала за кем, то только за Лидой Каревой. Все при ней: и красивая, и фигурка что надо, и умница…

Рукавишников и сам все это видел. У него с Лидой сложились очень добрые, дружеские отношения. Проскальзывала в этих отношениях какая-то нарочитость, то чуть-чуть преувеличенная любезность, то грубоватая фамильярность. Так, как бывает у брата и сестры, половину жизни проживших под одной крышей. Но светилось в Алексее Ивановиче, особенно в первые годы их знакомства, скрытое за этой внешней суетой отношений и более глубокое нежное чувство к Лиде. Он любил свою жену, был даже по-настоящему влюблен в нее, но ему всегда доставляло огромную радость общение с Лидой. Наверное, такая добрая дружба не могла бы продолжаться долго, если бы Рукавишников не чувствовал ответной теплоты. Но в их отношениях существовала особая демаркационная линия, дальше которой они по обоюдному молчаливому согласию не шли. Только один раз переступил Алексей Иванович эту линию…

Так совпало, что в одно и то же время они приехали в командировку в Москву. Лида остановилась у своих дальних родственников. Рукавишников жил в гостинице «Россия». Всю неделю они были заняты и только по вечерам перезванивались по телефону. В пятницу Лида должна была уехать в Ленинград, и они сговорились встретиться в час в скверике Большого театра, а потом вместе пообедать. Алексей Иванович освободился раньше, чем ожидал, и, не зная, куда себя деть, бесцельно бродил по улице Горького. Он пожалел, что не назначил Лиде встречу пораньше. «Погуляли бы вместе по Москве, успели бы сходить в Кремль». Он с удовольствием думал о предстоящем свидании с Лидой, о том, как пойдут они пообедать, обязательно в «Россию», и обязательно в ресторан на двадцать первом этаже. А потом все-таки погуляют вместе по Москве. И жалел, что некуда ей сейчас позвонить.

В двенадцать Рукавишников подходил к Большому театру. А Лида уже сидела на скамейке среди сосредоточенных, углубленных в себя стариков и старушек, греющихся на ярком майском солнце. Она тоже решила прийти пораньше…

Радостное возбуждение не покидало их весь день.

Потом они пришли в номер к Рукавишникову. Казалось, что вся Москва затоплена солнцем. Оно било прямо в глаза, мешая смотреть на кремлевские стены, у основания которых уже собиралась вечерняя синь, на белую чудо-колокольню, на древнюю площадь, рябившую сеткой брусчатки.

— До чего же хорошо! — тихо сказала Лида, остановившись у окна.— Никуда я отсюда не уйду. Ни в какой ресторан. Правда, Алеша? — Она обернулась к Рукавишникову.— Там люди, шум, оркестр барабанит.

Алексей Иванович подошел сзади и обнял Лиду, положив голову на ее плечо.

— Чего молчишь? Если умираешь от голода, попроси, чтобы принесли чего-нибудь в номер.— Лида провела рукой по его волосам, внимательно вглядываясь в лицо, и Рукавишников тихо засмеялся. Он вдруг почувствовал какое-то необычное спокойствие, никогда не испытанную умиротворенность, словно Лида своим легким прикосновением развеяла все его тревоги и заботы, как французские короли снимали головную боль наложением руки.

— Смеешься? — спросила она, а Рукавишников прижался к ней и стал целовать, не давая больше сказать ни слова.

Она не сопротивлялась, когда Алексей Иванович начал снимать с нее одежду, только смотрела, улыбаясь, на него. Без удивления, без укора. А потом вздохнула и сказала твердо:

— Не надо, Алеша! Завтра ты казнить себя будешь. Я тебя знаю…

Прошел год, прежде чем они сблизились. Только после того, как Рукавишниковы развелись.

Если бы месяц назад кто-то сказал Рукавишникову, что они с Анной разведутся, он поднял бы такого человека на смех. Ему казалось, что все у них хорошо. Они почти никогда не ссорились, не докучали друг другу мелкими обидами. Лишь иногда жена с улыбкой говорила Алексею Ивановичу:

— Пора бы тебе, Рукавишников, сделать выбор. Между мной и твоей газетой…

Он и сам понимал, что слишком мало времени уделяет жене. Был бы у них ребенок, все сложилось бы по-иному…

Когда Анна сказала, что уходит, потрясенный Алексей Иванович только спросил:

— Это всерьез?

— Всерьез. Он самый обыкновенный…— Она чуть запнулась и отвела глаза в сторону.— Простой инженер. Но в шесть он уже дома. Со мной. И в выходные со мной. И в отпуске будет рядом на пляже, а не сидеть в номере над никому не нужными статьями.

Рукавишниковы разменяли свою большую квартиру. Алексею Ивановичу досталась однокомнатная в центре. Он не стал дожидаться, пока в ней сделают ремонт, переехал сразу, как только получил ордер. Купил в тот же день пахнущий лаком, обитый неимоверно ярким материалом широкий диван, книжные полки. Кухонную мебель ему отдала жена. Вечером, когда в огромной, неуютной комнате с ободранными обоями и яркой лампочкой в запыленном патроне он разбирал пачки с книгами, в дверь позвонили. Никто из друзей еще не знал его нового адреса, и Рукавишников удивился: кто бы это мог прийти?

На пороге стояла Лида.

— С новосельем, соломенный вдовец! — приветствовала она Алексея Ивановича.— Забирай приношения волхвов.— Лида протянула большой пакет, перевязанный бечевкой, и хозяйственную сумку. Алексей Иванович забрал вещи, провел Лиду в комнату. В сумке что-то позвякивало.

— Откуда ты узнала адрес? — Рукавишников был приятно удивлен.

— От Анюты, от кого же еще.— Лида деловито оглядывала комнату.— А знаешь, Алешенька, у тебя будет прекрасная квартира. Я так и представляю здесь темно-синие обои, большую хрустальную люстру, нейлоновые занавески.

— Ага! — отозвался Алексей Иванович скептически.— И кузнецовские тарелки по стенам! — Все сейчас выглядело здесь запущенно и уныло.

— Твоя бывшая Анюта сказала мне по телефону, что забыла выделить тебе кастрюли и посуду. А ты небось и не вспомнил о том, что придется теперь готовить самому? Правда, не вспомнил?

В хозяйственной сумке оказалась посуда — кастрюльки, старая сковородка, разномастные тарелки и чашки. Рукавишников узнал две чашки — лет десять тому назад они дарили такой сервиз Лиде на день рождения.

— Потом выбросишь,— сказала Лида, заметив, что Алексей Иванович смотрит на посуду с сомнением.— Когда разбогатеешь… Зато постельное белье я купила тебе прекрасное, настоящий лен.

Рукавишников нашел еще в сумке две пачки московских пельменей, пачку соли и банку с горчицей.

В два часа ночи Лида закончила мытье полов, уборку кухни.

— Давай-ка, Алешенька, ставь чайник да свари пельменей,— сказала она.— А я пошла в ванну.

Из ванны она вышла раскрасневшаяся, в чалме, повязанной на голове. Пижама Алексея Ивановича, которую она надела, очень шла ей.

— Лидка, а ты еще хоть куда! — восхитился Рукавишников.— И почему тебя замуж никто не берет?!

— Замуж? Чтобы потом с каким-нибудь олухом вроде тебя вот так же разъезжаться? Нет уж, увольте. Я женщина другая и свободная…

Она постелила новенькое льняное белье на новом, пахнущем свежим лаком диване. Подушка была только одна, и Лида надела наволочку на свернутые в валик полотенца.

— А помнишь майский день в Москве? — спросил Алексей Иванович, гладя еще влажные Лидины волосы. Она прильнула к нему всем телом. Они встречались нечасто: Лида подолгу бывала в командировках на консультационных пунктах своего института, разбросанных по городам северо-запада. Она преподавала английский на заочном отделении.

Рукавишников не раз думал о том, а не жениться ли ему на Лиде. Когда тебе за сорок, становишься придирчив и осторожен. Но Лиду он знал столько уже лет! И все-таки тянул, не мог решиться, оправдывая себя тем, что смешно надевать хомут, недавно выйдя от судьи, признавшего недействительным прежний брак. И Алексей Иванович все хотел оглядеться, вкусить, как он сам говорил, холостой жизни…

Домой он попал лишь к шести — за час до того срока, к которому пригласил друзей. Стол уже был накрыт, на кухне стояли блюда с салатом, красиво разделанная селедка, тонко нарезанная ветчина. Лежала буханка хлеба и батоны, а рядом с ними — большой нож. Рукавишников улыбнулся — Лида не подвела, обо всем позаботилась. В комнате, на журнальном столике, стоял большой букет белой сирени, початая бутылка его любимого «Отборного» коньяку и две рюмки. Одна целая, другая пустая. И записка: