Гарднер Дозуа - Лучшее за год XXV/II: Научная фантастика. Космический боевик. Киберпанк

• Название: Лучшее за год XXV/II: Научная фантастика. Космический боевик. Киберпанк
• Автор: Гарднер Дозуа
• Издательство: Азбука
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 2010
• ISBN: 978-5-389-01186-1

Вторая половина оригинального двадцать пятого выпуска ежегодной антологии «Лучшая научная фантастика за год» под редакцией Гарднера Дозуа, в русском издании разбитого на две части.

Иллюстрация на обложке — Boros & Szikszai.

Содержание:

Вандана Сингх. О любви и других чудовищах (повесть, перевод Г.В. Соловьёвой), стр. 5-55

Грег Иган. Лихорадка Стива (рассказ, перевод А. Новикова), стр. 56-72

Кейдж Бейкер. Адское пламя в сумраке (повесть, перевод А. Бродоцкой), стр. 73-120

Брайан Стэблфорд. Бессмертные Атланты (рассказ, перевод О. Ратниковой), стр. 121-133

Пэт Кадиган. Ничего личного (повесть, перевод А. Новикова), стр. 134-180

Элизабет Бир. Береговая линия (рассказ, перевод К. Павловой), стр. 181-193

Кейт Брук. Согласие (рассказ, перевод Г. Корчагина), стр. 194-219

Нэнси Кресс. Правила выживания (рассказ, перевод С. Абовской), стр. 220-260

Том Пардом. Во тьме веков (рассказ, перевод М. Савиной-Баблоян), стр. 261-296

Кристин Кэтрин Раш. Взрывные воронки (рассказ, перевод С. Абовской), стр. 297-319

Тед Косматка. Пророк с острова Флорес (рассказ, перевод А. Новикова), стр. 320-352

Бенджамин Розенбаум, Дэвид Акерт. Заблудившийся (рассказ, перевод М. Савиной-Баблоян), стр. 353-366

Роберт Рид. Рокси (рассказ, перевод Г. Корчагина), стр. 367-388

Грегори Бенфорд. Темные небеса (повесть, перевод А. Новикова), стр. 389-459

---

Она никогда не верила, ни секунды, в то, что действительно станет одной из бессмертных атлантов, готовой принять командование над своими покорными рабами и возродить к жизни своих сестер. Она не собиралась захватывать власть над миром и спасать человечество от самоуничтожения путем установления милосердной диктатуры. Она была не настолько сумасшедшей… но она знала, что, каким бы психом или дураком ни был Зармеродах, он был чертовски прав в одном. Она действительно была не той, кем себя считала, — никогда. Внутри ее, скрытая среди нагромождения ее клеток, жила стройная, подтянутая, мыслящая женщина — и эта женщина смогла бы вырваться из плена, если бы четверо жалких соперников такой же жалкой банды Даррена не решили, что пришла его очередь погибнуть в их дурацкой и никчемной войне наркодилеров.

Шейла понятия не имела, кем могла быть эта скрытая в ней личность. Она не смогла бы дать ей имя. Но она знала одно, и в этом не могло быть сомнений: эту ужасную боль стоило вытерпеть, если бы только Зармеродах смог завершить свой ритуал.

Это был ритуал, решила она, какое–то оккультное действо, а не простое колдовство. Это была церемония инициации, символизирующая переход на другой уровень существования, подобная свадьбе или получению диплома, но только в миллион раз более значительная и эффективная.

Шейла знала: независимо от того, стала бы она бессмертной из Атлантиды или нет, кем–то она все же стала бы. Она превратилась бы из гусеницы в бабочку, а может быть, еще лучше — в стрекозу или осу со смертоносным жалом. Вдыхая пары пятого снадобья, она не видела ничего конкретно, но ощутила такую жажду прозрения, какой никогда не ощущала прежде, о которой она и не подозревала.

Но она упустила свой шанс — скорее всего, навсегда.

Когда полиция в конце концов появилась вслед за «скорой», которую Шейла вызвала, чтобы избавиться от тела, она рассказала обо всем, что произошло. Разумеется, она не назвала имена убийц, но полиции не потребовалось много времени, чтобы выяснить, кто кого убил и почему. Были собраны свидетельские показания, все рассказы объединились в одну картину, и полицейские пришли в ярость. Они так хотели посадить этих парней за нечто более серьезное, чем незаконное хранение оружия, а Шейлу — хотя бы за препятствие ходу следствия. Однако на этот раз серьезных обвинений повесить ни на кого не удалось, хотя убитый, прежде чем свихнуться, был уважаемым океанографом.

В конце концов тело увезли. Шейлу выперли из квартиры, которая превратилась в место преступления; лужи крови и «различные потенциально токсичные загрязнения» должен был тщательно убрать специальный отряд, прежде чем полиция сочтет ее «пригодной для заселения». Даррена найти не смогли, но работникам системы соцобеспечения удалось отыскать Трэйси, чтобы отправить ее вместе с матерью на «временное местопребывание» в захудалых меблирашках.

Примерно через двадцать минут, прежде чем Трэйси снова сбежала, чтобы найти себе более подходящее место для ночевки, Шейла сильно сжала ее в объятиях.

— Не беспокойся за меня, дорогая, — сказала она, хотя дочь и не думала беспокоиться, — со мной все в порядке, на самом деле. Но прежде чем ты уйдешь, я хочу сказать тебе, что я тебя очень люблю.

Она могла бы, конечно, сказать много больше. Она могла бы сказать, что дочь — это плоть от плоти ее, но плоть эта необыкновенная; и что если однажды в ее жизни появится загадочный человек, который когда–то копался в тине, извлеченной со дна далекого океана, и подхватил при этом заразную болезнь, от которой у него поехала крыша, то ей стоит проявить немного терпения. Ведь он может оказаться Зармеродахом, воплотившимся снова и героически пытающимся выполнить свою древнюю миссию точь–в–точь как тот придурок в бинтах из «Мумии», но более мирным образом. Но она, конечно, ничего подобного не сказала. Это прозвучало бы смешно, и Трэйси пропустила бы ее слова мимо ушей.

Тем не менее, когда Трэйси ушла и Шейла осталась одна в грязной комнате, вызывающей приступы клаустрофобии, с включенным для компании телевизором, она не могла не предаться размышлениям о том, существует ли хоть проблеск надежды, не только для нее, Трэйси или Даррена, но для всего мира, которому угрожает экологическая катастрофа.

В конце концов она решила, что лучше верить — надежда есть.

Пэт Кадиган Ничего личного[46]

Пэт Кадиган родилась в Скенектади, штат Нью–Йорк, в настоящее время живет в Лондоне вместе со своей семьей. Ее первая профессиональная публикация состоялась в 1980 году, и с тех пор Кадиган считается одним из самых ярких молодых авторов своего поколения. Рассказ «Милый мальчик–гибрид» («Pretty Boy Crossover») попал в списки лучших научно–фантастических работ 1980–х годов, а рассказ «Ангел» («Angel») вошел в число финалистов премий «Хьюго», «Небьюла» и Всемирной премии фэнтези, став одним из немногих произведений, когда–либо удостаивавшихся такого довольно необычного признания. Малая проза Кадиган появлялась во многих наиболее известных журналах, включая «Omni», «Asimov's Science Fiction» и «The Magazine of Fantasy & Science Fiction», а позднее была объединена в сборники «Узоры» («Pattems») и «Грязная работа. Рассказы» («Dirty Work: Stories»). Вышедший в 1987 году дебютный роман «Игроки с разумом» («Mindplayers») получил превосходные отзывы, а второй роман «Синнеры» («Synners»), опубликованный в 1991 году, был отмечен премией Артура Кларка, как и третий роман «Дураки» («Fools»), — кроме Кадиган только Чайна Мьевиль дважды завоевывал премию Артура Кларка. Среди других работ писательницы романы «Чай из пустой чашки» («Теа from an Empty Сир») и «Цифровой дервиш» («Dewish Is Digital»), а также антология «The Ultimate Cyberpunk», в которой она выступила в качестве составителя. Недавно вышел новый роман «Реальность была моим другом» («Reality Used to Be a Friend of Mine»). Произведения Кадиган публиковались в «The Year's Best Science Fiction» с первого по шестой и с девятого по тринадцатый выпуск.

В представленном ниже рассказе с напряженным сюжетом автор отправляет нас в путешествие по киберпространству, которое оказывается столь же опасным местом, как и реальный мир, если не более.

Детектив Руби Цун не смогла бы сказать точно, когда ею впервые овладел Страх. Это развивалось постепенно, неделями, а то и месяцами, с незаметностью любого из повседневных жизненных процессов — когда набираешь вес, седеешь или стареешь. Время шло и шло, пока однажды, проснувшись, обнаруживаешь, что ты полноватая, седеющая средних лет детектив из убойного отдела с двадцатью пятью годами стажа и тяжелым комком скверных предчувствий в желудке: Страхом.

Впрочем, это было достаточно известное ей чувство. Руби оно было хорошо знакомо в прошлом. Когда ждешь вердикта по инциденту, связанному со стрельбой по офицеру полиции. Когда поднимаешь взгляд от горы бумаг на столе и видишь перед собой офицера из отдела внутренних расследований с каменным лицом. Когда врач прокашливается и предлагает сесть, прежде чем сообщить результаты маммографии. Когда отвечаешь на вызов и обнаруживаешь, что это номер полицейского. Были еще и нескончаемые слухи, слухи, слухи: о сокращении бюджета, принудительной отставке всех, кто проработал более пятнадцати лет, о принудительных перемещениях из отдела в отдел, переводе на менее квалифицированную работу, продвижениях по службе, обманах, вызовах в суд, не говоря уже голоде, войне, эпидемиях, болезнях и смерти — словом, все как обычно.

Она ко многому из этого привыкла. Иного выхода тут не было, иначе заработаешь язву или свихнешься. Набравшись опыта, она поняла, о чем имеет смысл тревожиться, а на что можно наплевать, хотя бы временно. Иначе Страх целыми днями снедал бы ее изнутри, а по ночам сидел на груди и не давал дышать.

Последние десять лет из двадцати пяти она проработала в убойном отделе, и все эти годы у нее почти не имелось причин испытывать Страх. Не было смысла. Это же убойный отдел, и плохое тут просто обязано происходить, так чего же бояться? Сегодня кто–то умрет, завтра умрет другой, послезавтра еще кто–то, и так далее. Ничего личного, просто убойный отдел.

Ничего личного. Она долгое время относилась к работе именно так, и все шло прекрасно. Какими бы ни были причины очередного убийства, она могла быть абсолютно уверена, что к ней самой они не имеют никакого отношения. Какие бы серьезные проблемы ни привели к потере жизни, они не предназначались стать знамением, предупреждением или предсказанием в ее собственной жизни. Просто факты, мэм или сэр. Потом отмечаем время ухода и идем домой.

Ничего личного. В этом смысле она была абсолютно чиста. Но это не очень помогало. И ей казалось, будто она проглотила нечто размером и весом с хоккейную шайбу.

Никакая конкретная причина на ум не приходила. Она не была фигурантом расследования — во всяком случае, ей об этом не было известно, а она приучила себя не бояться того, о чем она не знает. Она не сделала ничего (в последнее время), что могло бы навлечь серьезное дисциплинарное взыскание. Не было ни медицинских обследований, результаты которых могли встревожить, ни каких–либо угроз. Ее сын Джейк и его жена Лита уютно устроились в пригороде Бостона, зарабатывая неприлично большие деньги на компьютерных программах, и растили детей в большом старинном доме в викторианском стиле, похожем на сказочный замок. Внуки регулярно слали ей письма по электронной почте, в основном шутки и свои отсканированные рисунки восковыми мелками. Были ли они действительно так счастливы, какими выглядели, — другой вопрос, но она твердо знала, что они не страдают. Но даже если бы она имела склонность беспокоиться за них, не имея на то оснований, все равно это беспокойство не ощущалось бы как Страх.