Залман Градовский - В сердцевине ада: Записки, найденные в пепле возле печей Освенцима

• Название: В сердцевине ада: Записки, найденные в пепле возле печей Освенцима
• Автор: Залман Градовский
• Издательство: ГАММА-ПРЕСС
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2011
• ISBN: 978-5-9612-0027-0

В первом издании книги (Гамма-Пресс, М., 2010) впервые без искажений и купюр были представлены все найденные тексты Залмана Градовского — одного из членов «зондерхоммандо» в Аушвице-Биркенау, погибшего 7 октября 1944 года во время восстания. Его записки, обнаруженные в пепле возле крематория, без преувеличения можно назвать одним из центральных документов Холокоста.

Настоящее второе издание дополнено развернутым приложением П. Поляна, в котором исследуется феномен «зондеркоммандо», анализируются факты исторической трагедии в Аушвице-Биркенау, а также излагается история обнаружения и публикаций письменных свидетельств членов «зондеркоммандо».

Книга адресована широкому кругу читателей.

---

Рукопись представляет собой 52 карточки формата 11x17 см, исписанные с обеих сторон. Ряд страниц (особенно в конце) не читается. Пагинация на рукописи — д-ра Романа Пытеля (с 1 по 128, из них последняя страница с текстом — 114-я).

Название авторское: «Der Gerusz» («Депортация»). Судя по сохранившейся нумерации глав, рукопись сохранилась не полностью, хотя пропусков в пагинации нет. Возможно, это и сокращенная версия; автор же при переписке не менял нумерации глав.

После оккупации (район Цихенау был присоединен к Восточной Пруссии и, стало быть, к рейху) с декабря 1940-го по март 1941 г. евреев из Цихенау переселяли в Любим и Радом. Гетто в Макове-Мазовецком долго не трогали, но где-то между 31 октября и 18 ноября 1942 года ликвидировали и его, депортировав жителей в транзитный еврейский лагерь в Млаве, откуда их доставили в Аушвиц.

Примерное содержание рукописи (в скобках — номера листов оригинала): Гл. 1. Первое предупреждение (1-30); гл.6. На марше (30–46); гл. 10. В день перед депортацией (46–49); гл. 11. Изгнание (50–55); гл. 12. Млава (55–83); гл. 17. На железную дорогу (83-101). Дальнейших подглавок и разбивок текста нет, но содержание последней из глав шире ее названия. Начиная с л. 88 в ней описывается прибытие эшелона из Млавы на рампу перед Аушвицем I и селекция (88–93): тогда было отобрано 450 работоспособных и 525 неработоспособных. Первыми на автобусах увезли женщин и детей, во вторую очередь — стариков и слабосильных мужчин. Остальных мужчин повели пешком в Биркенау.

Когда они спросили, куда увезли их близких и что с ними будет, эсэсовцы им вежливо ответили, что их везут в специальные бараки, где они будут жить и где потом можно будет с ними видеться по выходным дням. Далее следует описание барака и сцена в газовой камере бункера, обслуживать который его поставили. В группе убитых в его первый рабочий день были, как он узнал впоследствии, его жена и дети. От всего их транспорта осталась лишь небольшая горка полусгоревших костей, которую отбросили в сторону лопатой.

Лангфусу принадлежат также три фрагмента из рукописи Залмана Левенталя — «3000 обнаженных» и «600 мальчиков», а также лист на польском языке с перечнем эшелонов, прибывших в Аушвиц между 9 и 24 октября 1944 года.

№ 6. РУКОПИСЬ ЗАЛМАНА ЛЕВЕНТАЛЯ

Дата и место обнаружения: 28 июля 1962 г., возле крематория III.

Местонахождение оригинала: Государственный музей Аушвиц-Биркенау, Освенцим, Польша. Syg. Wsp. / Parti. 1961 / 420

Копия и дополнительные материалы: Там же. Ксерокопия: Wsp. / Pam. 1961 / 51 а, b, с; Микрофильм: Инв. №: 107254.

Местонахождение оригинала Лодзинской рукописи: IPN. GK 166/1113 (Sammlung «Z»).

Рукопись Залмана Левенталя была обнаружена во время поисковых работ, проводившихся 26–28 июля 1962 года сотрудниками музея и Главной комиссии по изучению нацистских преступлений в Польше на территории, примыкающей к крематорию III. В поиске участвовал Хенрик Порембский, с апреля-мая 1942 года работавший в Аушвице в бригаде электриков и осуществлявший конспиративную связь между подпольщиками в Аушвице I и членами «зондеркоммандо».

Лицом, с которым Порембский непосредственно контактировал, был оберкапо «зондеркоммандо» Яков Каминский, еврей из Соколка[503]. В обмен на медикаменты, которые поступали к «своим» врачам, польское подполье обеспечивало вынос за пределы лагеря письменных документов, находившихся в одежде узников. Но в середине 1944 года, после побега связного, этот канал прикрылся, и оставалось только одно — схроны в пепле жертв, Порембский, по его словам, сам и закапывал все это — в чем ему помогали Мечислав (Митек) Морава, польский капо крематория III[504], и польский еврей Давид, то ли из Сосновца, то ли из Лодзи[505].

Это была уже не первая попытка Порембского, Но и в 1945 году, когда он застал в бывшем «своем» лагере лагерь для немецких военнопленных, и в 1947 году, когда раскопки только привлекли ненужное внимание охотников за еврейскими ценностями, он ничего не смог найти. Но на этот раз попытка была удачной.

28 июля 1962 года, на третий день поисков, в яме, заполненной остатками человеческого пепла и перемолотых костей, был найден кирпич, а под ним металлический контейнер — сильно проржавевший и искривившийся армейский котелок, по которому к тому же ударила лопата находчика. В котелке находилась пачка туго свернутых и отчасти склеившихся листов бумаги, сплошь исписанной на идиш. Бумага отсырела и частично заплесневела. Но усилиями музейного реставратора находка была спасена: в общей сложности было обнаружено 342 листа бумаги длиной от 26 до 29 и шириной от 10 до 11 сантиметров, исписанных с одной стороны (на обороте листов, вырванных из конторской книги), а также 6 нумерованных листов бумаги формата от 17–20 на 10–11 см. Все последующие усилия и сверхусилия восстановить текст — химической обработкой, с помощью просвечивания или контрастной пересъемкой — привели к тому, что лишь 50 из 342 листов решительно не поддались прочтению, тогда как 124 поддались полностью, а остальные 174 — частично.

Было установлено, что указанные записи посвящены исключительно событиям в гетто Лодзи (Литцманнштадта). Они были оформлены как последовательно продолжавшиеся письма автора к другу, причем имя самого автора нигде не было названо. К записям были приложены шесть дополнительных листов, являвшихся своеобразным комментарием к рукописи: они были подписаны Залманом Левенталем, говорившим как бы от имени всей «зондеркоммандо».

Лодзинский дневник прерывается 15 августа 1944 года. В этот день 2000 лодзинских евреев прибыли в Аушвиц, и только 244 мужчины из этого транспорта уцелели, пройдя селекцию и получив номера от В-6210 до В-6453. Остальные были в тот же день убиты и сожжены, и в их числе и автор дневника, обнаруженного, по всей вероятности, уже среди его вещей, оставленных в «раздевалке». Впоследствии удалось установить, что им был Эммануэль Хиршберг, писатель и поэт из Лодзи[506].

Начало дневника написано в форме писем автора к некоему «Вилли», оно содержит общие сведения о Лодзинском гетто, но ближе ко второй половине начинаются записи в хронологическом порядке[507].

Автор комментария Залман Левенталь пребывал явно в большой спешке: он читал и писал буквально всю ночь, с 19.15 вечера до 8.44 утра, опасаясь быть застигнутым за этой работой. К тому же на эти дни первоначально планировалось восстание, и как знать — если бы кто-то из своих выдал бы эти планы, несдобровать никому: надо было торопиться.

В главной концепции автора — во всем виноват юденрат и его король Хайм Первый, то есть председатель Хайм Румковский, — Левенталь усматривает интересный и исторически ценный психологический изгиб, но относится к ней критически. Такая «концепция», в его глазах, заслоняет главное — неизбежность депортации и последующего за ней убийства, а это не позволяет тем, кого это касается, приготовиться хоть к какому-то сопротивлению. Лодзинскому гетто он противопоставляет Варшавское, дерзнувшее на восстание и уже потому победившее, что доказало всем и прежде всего самим себе способность биться и сражаться со своими убийцами. Это для Левенталя главное, а все остальное, как он пишет, он «передоверяет историкам и исследователям». Как и Градовский, Левенталь поражается тому, что даже то, что русские стоят у ворот Варшавы, а американцы и англичане у ворот Парижа, неспособно отвлечь немцев от главного — от тотального уничтожения евреев! «Отражение правды, — заканчивает свой комментарий Левенталь. — это еще не полная правда. Вся правда гораздо трагичнее и гораздо ужасней…»

Залман Левенталь родился в 1918 году в Цехануве, четвертым ребенком в семье с семью детьми. Ко времени начала войны учился в иешиве в Варшаве, откуда поспешил вернуться в Цеханув. Дальнейшее он описал сам: в Аушвиц прибыл 10 декабря 1942 года из пересыльного лагеря Малкиния (Malkinia) и сразу же попал в «зондеркоммандо», обслуживавшую газовые камеры и крематории II и III. Дов Пайсикович вспоминает о Левентале следующее: на вид около 35–37 лет, штубендинст (освобожден от тяжелых работ), кривая походка[508].

№ 7. РУКОПИСЬ ЗАЛМAHA ЛЕВЕНТАЛЯ

Дата и место обнаружения: 17 октября 1962 г., возле крематория III.

Местонахождение оригинала: Государственный музей Аушвиц-Биркенау, Освенцим, Польша.

В приложенных к лодзинским материалам комментариях Левенталя указаны места, где были спрятаны различные материалы членов «зондеркоммандо» и где в 1962 году действительно были сделаны новые находки, в том числе и его, Залмана Левенталя, собственный дневник.

Это произошло 17 октября 1962 года близ руин крематория III. Представитель Комиссии М. Барцишевский и бывшая узница лагеря Мария Езерская обнаружили на глубине около 30 см пол-литровую стеклянную банку, обернутую листовым железом. В ней находился бумажный ролик, в который, как в полотенце, был завернут разодранный на листы блокнот размером 10 на 15 см. Блокнот вместе с листами был схвачен скрепкой, сильно проржавевшей. Кроме того, там находилось несколько разброшюрованных листов того же размера (исписанных синими чернилами) и 1 лист большего размера, исписанный карандашом и только с одной стороны — всего 75 страниц, считая и 10 пустых. Зато страницы записной книжки исписаны с двух сторон, по 18–19 строк на страницу, при этом сначала книжка написана до конца на одной стороне, а потом идет продолжение снова с начала. Примерно 40 процентов текста прочтению не поддалось. То же, что поддалось, оказалось написанным на идиш, причем, по мнению переводчика, не всегда идеальном, зато ивритские элементы (обращения и цитаты из Талмуда) были безукоризненны. Одна-единственная страница (из числа разброшюрованных) написана по-польски — это суммирующий список транспортов и уничтоженных евреев в октябре 1944 года.