Владимир Джунковский - Воспоминания.Том 1

• Название: Воспоминания.Том 1
• Автор: Владимир Джунковский
• Жанр: Биографии и Мемуары

Политический, государственный и военный деятель, губернатор Москвы (1905–1909), командир Отдельного корпуса жандармов и товарищ министра внутренних дел (1913).

 В.Ф.Джунковский - генерал-майор Свиты, московский губернатор в 1905-1912 гг., товарищ министра внутренних дел и командир Отдельного корпуса жандармов в 1913-1915 гг. Впервые публикуются два тома его воспоминаний, где нашли отражение важнейшие события политической, общественной и культурной жизни России. Центральное место в мемуарах занимает Москва, которой посвящен целиком первый и часть второго тома. Книга иллюстрирована фотографиями из Государственного архива Российской Федерации.

---

В ответ на эти обвинения Столыпин выступил вторично. Он защищал акт 3 июня: "В этом акте проявилось право Государя спасать вверенную ему Богом державу", и прибавил по адресу правых, что Государь даровал представительный строй, "обязательный для всех". Отвечая Маклакову, сказал, что правительство не грозит отменить несменяемость судей, но при теперешних политических условиях судебный аппарат иногда может оказываться слишком тяжеловесным. Что касается партийности чиновников, то правительству необходим совершенный исполнительный аппарат. "Напрасно, — говорил Столыпин, — обвиняют правительство в желании стиснуть страну в тисках произвола. Мысль правительства — поднять население до возможности разумно пользоваться гражданской свободой, а для этого надо поднять культуру, создать мелкую собственность, поднять благосостояние". Отвечая Дмовскому, Столыпин сказал: "Правительство не против демократизации местных самоуправлений, но эти учреждения должны явиться национальной силой. Поляки должны сплотиться общим цементом с русским населением. Имя русского гражданина должно быть для них дорого, и на все их последние разрушительные попытки правительство скажет им: "Нет".

При дальнейшем обсуждении, когда с резкой критикой правительства выступил член Думы Ф. И. Родичев, произошел небывалый скандал. Заговорив о попрании суда, палладиуме правосудия, Родичев сказал: "В чем ваш палладиум? В этом? — и нервным движением руки изобразил, как вздергивают человека на виселицу. — Вот ваш палладиум. Пуришкевич назвал его муравьевским воротником, а смотрите, скоро его назовут столыпинским галстухом".

Бурные и неудержимые вопли протеста послышались на эти слова. Все повскакали с мест, бросились к трибуне с поднятыми кулаками, угрозы, проклятия слились в один гул. Столыпин и все министры покинули зал. Хомяков оставил кресло Председателя и ушел, Дума была предоставлена сама себе.

Родичев стоял бледный как полотно и, по-видимому, хотел что-то сказать, но ему не давали говорить; он сошел с кафедры и, окруженный своими товарищами по партии, вышел из зала. Все разошлись по фракциям для обсуждения инцидента. Родичев был вызван в министерский павильон, где после разговора с уполномоченными от Столыпина Щегловитовым и князем Васильчиковым он принес извинения Столыпину.

Через час заседание Думы возобновилось. Хомяков предложил исключить Родичева на 15 заседаний, применив к нему таким образом высшую меру. По наказу Родичев имел право дать объяснение. Он сказал: "Я беру свои слова обратно, личные свои извинения я уже принес господину Председателю Совета Министров, а теперь только прошу, чтобы слова мои были точно воспроизведены в стенограмме. Тогда вы убедитесь, что то, что я говорил, было искренно и соответствовало объективной правде". Большинством голосов против 96 Родичев был исключен на 15 заседаний. На кафедру после этого вошел член Думы Крупенский и предложил выразить Столыпину волнующие их чувства. В это время в ложу вошел Столыпин, гром аплодисментов встретил его.

17 ноября получена была резолюция Государя на адрес Думы: "Готов верить выраженным чувствам. Ожидаю плодотворной работы".

21 ноября в Москве произошло покушение на жизнь генерал-губернатора Гершельмана, когда он ехал в санях со своим адъютантом князем Оболенским, направляясь в военный госпиталь на празднество 200-летия со дня основания госпиталя. Когда генерал-губернатор поворачивал с Хапиловской улицы в Госпитальный переулок, то какая-то женщина, сидевшая на скамейке у ворот какого-то дома с корзиной, наполненной рыбами, вскочила и быстро что-то бросила по направлению к саням. Раздался страшный взрыв. Когда дым взрыва рассеялся, то представилась следующая картина — слева от саней стоял генерал-губернатор и рядом с ним князь Оболенский, с земли невдалеке поднимался кучер, раненые лошади бились в агонии, около них ничком лежала женщина.

Гершельман с князем Оболенским взяли извозчика и доехали на нем до госпиталя, кучера доставили туда же в приемный покой, он был легко ранен и скоро оправился. Преступница была жива, у ней был вырван один глаз, разбита часть черепа и повреждена нога. В карете "скорой помощи" ее отвезли в Басманную больницу; оттуда, после перевязки, — в тюремную. Она потом оправилась, ее судили, имени ее так и не узнали, приговорена была она к смертной казни.

Генерал-губернатор приехал в госпиталь совершенно спокойный, как будто ничего особенного не произошло, все его приветствовали. Началось торжество, молебствие, после чего Гершельман сказал несколько слов, что Государю императору благоугодно было в ознаменование 200-летия существования Московского военного госпиталя, долгое время бывшего первой и единственной в России школой медицинских знаний, присвоить наименование "Московский генеральный императора Петра I военный госпиталь", а несущим службу в оном дать права ношения особого нагрудного знака и шифра на погонах с инициалами державного основателя.

Начальником госпиталя в то время был генерал-майор Синельников, которого я не могу не вспомнить добрым словом. Это был редкой души человек, необыкновенной, христианской кротости и смирения, очень строгий к себе и снисходительный к другим. Он долгое время был штаб-офицером комендантского управления (плац-майором) и тогда еще стяжал себе славу гуманнейшего и справедливейшего. Офицерство, которое ему многим обязано, всегда будет вспоминать его с признательностью.

Я вернулся в Москву с Кавказа 24 ноября, узнав о покушении на Гершельмана в вагоне; по приезде я вместе с представителями подведомственных мне губернских учреждений был у генерал-губернатора, и в память чудесного спасения его жизни мы поднесли ему икону святого ангела-хранителя от имени всех чинов губернаторского управления.

Гершельман получил массу депеш, приветствий. От Государя императора: "Приветствую Вас от души с явлением над вами милости Божией. Продолжайте служить в полном сознании честного исполнения долга передо мной и Родиной. Николай". От великой княгини Елизаветы Федоровны: "Мои мысли и молитвы всем сердцем с Вами и Вашей женой. Надеюсь, Ваше здоровье хорошо. Елизавета".

26 ноября я присутствовал на параде георгиевских кавалеров в Манеже. Было очень красиво и торжественно. Парад принимал генерал-губернатор Гершельман — кавалер ордена Св. Георгия. После молебствия все представители частей Московского гарнизона проходили церемониальным маршем. Были также и подведомственные мне чины уездной полиции, конной стражи и тюремного надзора, имевшие георгиевские кресты или медали. Когда они проходили церемониальным маршем, я шел на фланге головного отделения подведомственных мне частей.

1 декабря Особым присутствием Правительствующего Сената с участием сословных представителей вынесен был приговор по делу социал-демократической фракции Государственной Думы второго созыва. Рассмотрение дела о названном преступном сообществе в Особом присутствии Сената началось 22 ноября и закончилось 1 декабря. По открытии судебного заседания после вступительного опроса первоприсутствующим всех обвиняемых подсудимые Серов и Церетелли объявили о своем желании сделать Особому присутствию заявление, на что первоприсутствующий объявил им, что в настоящий момент процесса стороны не могут делать заявлений. Тогда один из защитников заявил Особому присутствию, что предметом заявления подсудимых является их ходатайство об открытии Дверей судебного заседания. Объявив защитнику, что вопрос этот уже был рассмотрен в распорядительном заседании Особого присутствия, причем, в видах сохранения общественного порядка и обеспечения правильного хода судебных действий, постановлено слушать дело при закрытых дверях присутствия, первоприсутствующий распорядился огласить списки вызванных по делу свидетелей, но обвиняемые нарушили своими криками порядок судебного заседания, почему первоприсутствующий приказал судебным приставам удалить из зала заседания подсудимых, нарушавших порядок. По удалении из зала заседания 30 подсудимых, которые заявили, что отказываются от защитников, последние также покинули зал заседания, в котором после этого остались 19 подсудимых и их защитники. Затем оглашен был список свидетелей. После доклада о причинах неявки некоторых из них по ходатайству защитников был объявлен перерыв заседания, ибо защитники заявили, что должны обсудить вопрос о значении для дела показаний неявившихся свидетелей. По возобновлении заседания 19 присутствовавших в заседании подсудимых заявили Особому присутствию, что не желают принимать участие в процессе, отказываются от защиты и просят удалить их из зала. По удалении обвиняемых и выходе защитников был прочитан обвинительный акт и заседание было прервано до следующего дня.

23 ноября перед открытием судебного заседания, по распоряжению первоприсутствующего, приставы обошли в доме предварительного заключения камеры всех подсудимых, опросив, не желают ли они или кто-либо из них присутствовать в заседании. Семеро заявили о своем желании участвовать в процессе, первоприсутствующий сделал распоряжение о приводе в зал семерых подсудимых и об извещении об этом их защитников, из коих некоторые прибыли в тот же день, остальные явились 24-го вместе с подсудимыми, за исключением одного, который 24-го вновь отказался участвовать в процессе, и оставались на заседаниях до окончания дела. Оповещение подсудимых через приставов о ходе процесса и возможности для каждого из них вернуться в зал заседания производилось во все дни заседания ранее их открытия.