Джузеппе Д’Агата - Америка о’кей

• Название: Америка о’кей
• Автор: Джузеппе Д’Агата
• Издательство: Радуга
• Жанр: Социально-психологическая фантастика
• Год: 1987

Актуальность нового произведения известного итальянского прозаика и драматурга — в резко критическом изображении современного капитализма как символа бездуховности, невежества и насилия.

В многоплановую реалистическую структуру романа автор вплетает элементы социальной фантастики, помогающие ему создать острый, политически ангажированный памфлет.

---

Георг кладет руку жене на плечо.

— Соображаешь, Анна? В Европе мы можем построить красивый дворец. Огромный мусоросборник — и всего одна комната. Тронная комната, разрази меня гром. Йес, дворец на тонны и тонны мусора. В первые дни тебе придется ездить за покупками на товарном поезде.

— Ну.

В детстве она не казалась глупее других девочек, а теперь не понимает ни слова из того, что слышит. Не улавливает смысла.

Может, она и как женщина того? Не слышит голоса плоти.

Не улавливает. А? А-а-а!

А я ее изнасилую. И-хи-хи. В свое удовольствие.

Верно, верно. Ах-трах! Она и не ахнет. А?

— Йес, жена, скажи, где в Европе ты хочешь дворец? Я думаю, Кейптаун подойдет. Разрази меня гром, если не подойдет. Название мы поменяем. Сделаем Кингтаун.

— Ура.

Я спешу. Начинаю нервничать.

Поглядываю на часы, хотя знаю, что они стоят.

Они всегда стояли.

Надо сказать Елизавете — не забыть бы! — чтобы дала (выделила) мне новые часы. Одни из тех — эх, — которые она регулярно покупает.

Но будет непросто — у! — уговорить ее не выбрасывать часы. Она обязательно начнет спорить: дескать, будь уверен, часы тебе не нужны. Эй, парни — эй, парни. Просто ты, мол, хочешь, чтобы я чувствовала себя бедней других. И-их!

Ну что можно сказать на такие слова? А, люди?

Проклятье! Да куда ж он запропастился?

Если он опоздает, не придет раньше судей, мой план грозит провалиться.

А другого — запасного — я не приготовил.

Альтернативного.

Георг тем временем вошел во вкус.

— Разрази меня гром, послушай, брат, что я еще придумал. Я смогу стать папой европейским. Как по-твоему, отец будет рад?

— Еще бы! Не сомневайся.

Я готов разбить вдребезги эти чертовы часы.

Чего — о! — он ждет, этот болван, кретин, недоумок, почему — у! — опаздывает?

Вот он.

Наконец-то.

На полковнике Энее новая — с иголочки — форма. (Думаю, они выбрасывают по два комбинезона в день. Армия всегда была отличным потребителем за счет государственного бюджета.)

Эней отдает мне честь.

— Явился! На две десятых секунды раньше, раз такое дело.

О!

— Браво, Эней. Из тебя получится прекрасный генерал.

— А Ахилл?

— Я позабочусь, чтобы он получил по заслугам. Теперь твой черед.

Он вытягивается по стойке «смирно». Э, это уже лишнее, если учесть, что мы старые друзья.

О’кей. Я тороплю Анну:

— Идем, Анна. Двум соратникам нужно о многом поговорить.

Георг складывает губы — у! — трубочкой.

— Поцелуемся, жена.

— Ура.

Он шлет ей воздушный поцелуй.

Последний поцелуй. Э-хе-хе.

Трогательно. А?

19

У выхода со двора — ах! — я расстаюсь с Анной.

Она собралась за покупками.

Я бегу (ковыляю, ползу, лечу) в свою каморку. Ух!

Боюсь пропустить сцену встречи.

Эней дал мне время включить телекамеру, нацеленную во двор.

Камера — на инфракрасных лучах.

Поэтому ей нипочем дым. Пар, туман, газ.

О! А!

Э! Эней обращается к страже:

— Можете идти. Со мной охрана не нужна.

Стражники — у! — улетучиваются. Как ветром сдуло.

Георг замечает (угадывает в дыму) товарища по оружию.

— Йес, молодец, полковник, что пришел меня навестить. Как там наша армия?

— Солдаты вернулись на работу, раз такое дело.

— На производство, ясно. Мне их здорово не хватает. Ну и задали мы жару этим дуракам европейцам! Разрази меня гром, кампания прошла отменно. Знаешь, что я тебе скажу, полковник? Думаю, нам не помешает небольшая военная прогулка в Китай. Это где-то по соседству с бывшей Японией. Тебе не кажется, что эти желтомордые чересчур уверенно держатся? Несколько бомбочек P — и мы приструним и китайцев, если они только еще есть. У меня руки чешутся, пальцы так и просятся к пусковым кнопкам ракетных установок. С тобой этого не бывает? Как по-твоему, Китай начинается сразу за Европой — или между ними есть какое-нибудь чертово море? Йес, ты бы проверил, полковник. Может, китайцам нужен король. Вот бы здорово! По моим подсчетам, десяток наших бомб, не больше, сделает их голодранцами. В полном смысле слова. Будут срам прикрывать руками. И-хи-хи. О-хо-хо.

Ого!

Ага, у, ага!

Эней щелкает каблуками.

Георг делает то же самое. По-уставному. У, устав!

— Э! — говорит Эней («Георг, аббат Гаррисбергский!»).

— А? («Йес, это ты мне?»)

— У! («Сожалею. Время вышло».)

— Ну! («Я рад, разрази меня гром!»)

— О! («Прощай, командир, раз такое дело».)

Георг поворачивается спиной к древнему мусоросборнику. Эге.

Энею достаточно слегка его подтолкнуть.

Георг зарывается в мусор.

У! Не успев опомниться.

О! Даже не охнув.

Эх! Эхехе!

Еще одним меньше.

Люди! В данный момент я не могу вспомнить, что меня заставило, шантажируя и улещая Энея, (у!) убрать моего брата.

Представлял ли он серьезную опасность для моих планов?

Нисколечко. Потому-то отец и поручил ему командование армией. И никогда бы не сделал его кардиналом.

И все же мне казалось, причина у меня была. Притом серьезная.

Я вижу во дворе разноцветные мантии.

Вот и кардиналы.

Подходят к Энею.

Очки кардинала Марка тут же запотели (от дыма).

Полковник Эней уже здесь. Так сказать, заблаговременно. Военная дисциплина!

Сигара у Матфея погасла, конец ее смотрит в землю.

— О’кей, можем начинать. Поторопимся.

Лука подстриг бородку. Теперь она у него все равно как нарисованная.

— Ты готов дать показания, полковник?

— Готов, великий инквизитор.

Марк снял очки.

— Так сказать, за или против обвиняемого?

Матфей, как я и ожидал, сдвигает шляпу (недовольным движением). Интересно, что она у него не пачкается — всегда белая.

— Опять двадцать пять. Этот вопрос должен задавать я. Защитник культа.

— А я государственный секретарь, так сказать, — парирует Марк.

Матфей не собирается тратить время на препирательства.

— О’кей, — выпаливает он, обращаясь к Энею. — Ты за обвиняемого или против? Отвечай.

— Против, раз такое дело.

Очередь за Лукой.

— Значит, как ты утверждаешь, командующий армией вступил в сговор с европейцами, чтобы стать королем.

— И свергнуть нашу церковь, — возмущенно подсказывает Матфей.

Полковник на секунду — у! — медлит, после чего подтверждает догадку Матфея.

Эге, Эней все больше запутывается в моей паутине. О, он сделает все, что я захочу.

Любую гнусность совершит.

А, кстати. Вспомнил, почему — у! — мне пришлось убрать Георга. Ведь он был женат на Анне.

Эхехе, сверхвеская причина. Ах, Анна!

— Полковник, это очень серьезное обвинение, — признает Марк. — Чем ты его, так сказать, докажешь?

Лука оглядывается по сторонам.

— А где арестованный?

— Какая тебе разница? — ворчит Матфей. — Сперва нужно вынести ему приговор.

Эй, Эней, смелее, чего ты ждешь?

— Я уже вынес, раз такое дело. И привел в исполнение. Он на меня напал — хотел бежать. Вот лучшее доказательство его виновности.

Марк — у! — удивлен.

— Бежать?

Это и впрямь бессмысленно. У нас не бывает побегов, Все равно от нашего правосудия не уйти.

Чего ж тут бегать?

— Следствие окончено, — объявляет Лука.

Матфей явно доволен.

— О’кей. Церковь спасена.

Марк отпускает Энея. Предварительно поблагодарив:

— Полковник, так сказать! Нация тебе этого не забудет.

Эней щелкает каблуками и — ух! — уходит. Его шансы стать генералом повысились. Теперь у кардиналов он на лучшем счету, нежели раньше.

А эти-то почему не уходят? Стали посреди двора и стоят.

Гм.

Матфей пытается зажечь сигару, но — у! — у него ничего не получается: от влажного дыма (пара) отсырели спички.

— Отличный малый этот полковник.

— Если бы все были такие, как он! — подхватывает Лука. — Преданные душой и телом.

Что это они? Ведь их ждут государственные дела.

А-а-а. Кажется, я догадываюсь.

Наконец Марк решается. Наверное, считает, что, как государственный секретарь, этот разговор должен начать он.

— Матфей, я хочу тебе сказать одну вещь. С некоторых пор я замечаю странную вещь, которой, так сказать, не нахожу объяснения.

— Ты тоже? — выпаливает Лука.

— А что? — удивляется Марк. — И ты, Лука?

Матфей снял шляпу и скребет лысину. У!

— По-моему, мы все трое говорим об одном и том же факте. О’кей, послушаем Марка.

Марк понижает голос — ага! — а я прибавляю звук.

— Так сказать, дело вот в чем. Последнее время кто-то придумал себе развлечение — охотиться за моим мусором.

— И за моим, — шепчет Лука.

— И за моим, — хрипит Матфей. — Как раз сегодня утром дочка опять жаловалась. Та, что продавщицей работает.