Татьяна Лунина - Забытый плен, или Роман с тенью

• Название: Забытый плен, или Роман с тенью
• Автор: Татьяна Лунина
• Жанр: Современные любовные романы

Крупный предприниматель Андрей Ильич Лебедев - в ярости.

Мало того что охота за «эликсиром молодости», якобы изобретенным местным знахарем-целителем, завела его в глухой сибирский городок, так еще и там начались сплошные неприятности, плавно перетекающие в серьезные проблемы.

Мистика?

Совпадение?

Что-то не похоже.

Однако, что бы ни случилось с Андреем, ему снова и снова приходит на помощь экстравагантная Аполлинария, называющая себя внучкой целителя.

Кто она такая в действительности?

Чего добивается?

Что за игру ведет?

Андрей не устает задавать себе эти вопросы, а тем временем, незаметно для себя, все сильнее влюбляется в эту загадочную девушку.

---

В тот февральский вечер падал снег и серебристым покрывалом укутывал землю. Было безветренно, морозно. Договорились встретиться в семь. За Машей обещал подъехать потерявший голову итальянский жених. Родители добирались своим ходом: мать – с Красносельской, отец – с Беговой, где тренировал своих неуемных жокеев. Влюбленные проторчали на морозе сорок минут, и окончательно окоченевший от русского холода Пьетро предложил, наконец, сесть за столик и ждать будущую родню в тепле. Они выпили по бокалу красного вина, не притронулись к шампанскому, перекурили, строя грандиозные планы, а к исходу второго часа Маша забеспокоилась не на шутку. Вяло поклевала закуски и после трех часов ожидания поняла, что родители не объявятся вовсе. Извинилась за необязательных родственников, попросила отвезти домой. Сердце сжимало предчувствие беды.

В комнатах было темно и тихо. Она щелкнула выключателем, сбросила шубку из серого козлика, прошла в гостиную, включила телевизор. По московской программе выдавали городские новости, какой-то гаишник возмущался безответственностью пьяных водителей, ведущей к авариям на дорогах, в кадре показывали битую «Волгу». И вдруг Машенька увидела на экране лицо матери, залитое кровью, а рядом, на снегу – дубленку отца и что-то бесформенно темное под ней.

– Мань, просыпайся, приехали!

– Я не сплю.

– Неужели? А я решил, что ты бессовестно дрыхнешь.

Она молча открыла дверцу и вышла из машины, следом вывалился довольный Елисеев.

– Надо же, – беззаботно удивился он, – а здесь почти ничего не изменилось, ты посмотри!

– Еще насмотрюсь.

– Слушай, да что с тобой сотворили эти макаронники?! Ты хоть оглянись вокруг, мы же выросли тут! Неужто в тебе ничего не дрогнуло?

– Все мы, Димка, родом из детства, – она взяла чемодан из рук водителя, – но это совсем не означает, что надо дрожать. Спасибо, что подвез. Позвони, если будет желание. Телефон, надеюсь, помнишь. А сейчас, извини, я устала, – и невозмутимо направилась к подъезду.

Поднялась на третий этаж, долго копалась в сумке, отыскивая ключ, вставила, наконец, в замочную скважину, распахнула дверь, переступила порог, стараясь крепче держаться на ногах, поставила чемодан под вешалку. Медленно прошла в кухню, опустилась на плетеный стул, бездумно уставилась в замызганное окно. Над ухом противно жужжала здоровенная черная муха. Хозяйка вспомнила «Делос», вытащила из сумки сигареты и начала обкуривать мерзкое насекомое, кружившее по чужой кухне как по своей. После бесплодных усилий выкурить нахалку Мария раздавила в пепельнице окурок и принялась внимательно разглядывать гладкую поверхность стола, тупо рисуя круги. Через пару минут на серый пластик шлепнулась крупная соленая капля, ставшая центром все новых и новых геометрических фигур, старательно выводимых указательным пальцем...

Глава 4

Весна, 2005 год

– Здравия желаю, Андрей Ильич! Надолго к нам?

– Как получится.

– А моя с утра все уши прожужжала, что день сегодня будет особенный. Ей, видите ли, голубь белый приснился, ну не дуры эти бабы? – тараторил водитель, и было видно, что он гордится своей пророчицей-женой и радуется встрече. – Вы простите меня, товарищ Лебедев, знаемся всего ничего, а вспоминал вас частенько, думал, не свидимся больше. Спасибо хочу сказать, что дали тогда время на «волжанку» мою. У нас тут одно только знают: Кузьмич, гони сюда, Кузьмич, смотай туда. А на ходу моя старушка или на яме – об этом у начальства голова не болит, оно бабки крутит. Ох, простите, заболтался, – спохватился шофер, поняв, что с откровенностью хватил лишку. – Как говорится, пустая мельница и без ветру мелет, правда, старуха? – похлопал он по блестящему черному боку свою боевую подругу.

– Как жизнь?

– Нормально, без новостей.

– Иногда самая лучшая новость – отсутствие новостей, – заметил Лебедев и уселся впереди, с наслаждением вытянув длинные ноги. Андрей Ильич ненавидел самолеты за долгое вынужденное сидение, от которого затекали мышцы.

– В гостиницу? Васька выбил для вас люкс в центре, деловой, чертяка! – восхитился Кузьмич неведомым Васькой. – Начальство его за беса держит: в любую щель проскользнет, любого обведет вокруг пальца, всех видит насквозь и ничего не боится – не мужик – сатана! Тогда, извиняюсь, с вами промашка вышла, – споткнулся говорун о лебедевскую усмешку. – Василий мать хоронил, а без него наша контора – что дом без крыши, любая капля может большую неприятность сделать. И снегопад, как на грех, случился... Да что теперь говорить, – досадливо поморщился он, – облажались.

– Иван Кузьмич, притормози на минутку. – «Волга» плавно подкатила к обочине и застыла, довольная передышке. – Разомнусь немного, ноги после самолета как костыли, не чувствую ничего. А ты перекури пока.

– Есть! – сообразительный Кузьмич догадался, что москвич хочет вдохнуть целебной сосны. «Кумовья тоже, как, бывало, приезжали, так надышаться не могли первое время. Наташка все ахала, какая тут красота. А что ахать? Думать надо было, когда их после Германии в Союз переводили. Татьяна, например, и не пикнула, только все улыбалась да твердила: „Я, Ваня, к тебе судьбою пристроена, куда ты, туда и я, как нитка за иголкой, мне без разницы, по какой канве вышивать“. Хоть и питерская, между прочим.

А Наталья Сашкина все около комполка крутилась, московской родне письма строчила да в главный штаб сервизы возила, чтоб рядом пристроиться. Хотела поближе к столице, в немецких тряпках среди культурных людей форсить. Дофорсилась, теперь в своих занюханных Люберцах почту разносит. Саня поддает вовсю, потому что не может никуда после дембеля приткнуться. Живут – как небо коптят. А для жизни лучше гуртом, недаром говорится: когда друзья вместе, так и душа на месте. Если б не Наташкины выкрутасы да не Сашкина бесхребетность, гуртовались бы все здесь, была такая возможность. Бабу надо в строгости держать, баба – она как кобыла: ласкай да плетку не забывай, иначе так лягнет по судьбе – забудешь, и где родился. Эх, да что теперь говорить!»

Лебедев дышал полной грудью, прочищая сосновым духом забитые дрянью легкие, а мозг беспрерывно задавал все те же вопросы: куда, зачем, во имя чего? Допустим, первый вопрос получил ответ сразу – сюда, чтобы разобраться на месте, что случилось и с дедом, и с внучкой. А вот другие два ставили в тупик. Без лукавства следует признать, что в Майск он ринулся, конечно, не ради Куницына. Не по рангу президенту солидного холдинга тратить свое драгоценное время на разбирательство внезапной кончины одного из многих, даже если партнерство с ним обещает хорошую прибыль. На это есть целый штат юристов и экономистов, должных наводить порядок в подобных делах. Аполлинарию он не увидит как дважды два. Сделка между ними исключала всякую возможность общения с исполнителем после истечения договорного срока, а срок истек пару дней назад, когда потерявший голову заказчик орал в гудящую телефонную трубку. Так какого рожна он приперся в эту глухомань – воздухом насладиться? Потрепаться с простодушным водилой о доблестях неизвестного Васьки? Или убедиться, что легко был обманут, потому что сам хотел обмануться? Но не за этот ли немудреный обман он и выложил тогда немалые деньги? Чтобы обмирать, как наивный юнец, трепыхаться на крючке, злиться, радоваться и ждать, строить безумные планы, надеяться, забивать башку восторженной чушью – проклятие! Когда он влезал в авантюру, попахивающую чертовщиной, разве мог представить себе, что дело кончится подобной неразберихой? Без покоя, без ясности, без уверенности в будущем – нервотрепка и головная боль. Нет, эту «продавщицу» надо разыскать во что бы то ни стало! Тряхануть как следует, чтобы ответила на единственный вопрос: правда ли то, в чем признавалась по телефону? А потом пусть отправляется на все четыре стороны, никто и бровью не поведет. Только он тоже должен сказать свое слово, и оно, без сомнений, будет последним...

Вот ради этого стоило примчаться сюда, бросив остальные дела. Лебедев втоптал второй окурок в землю и пошагал к машине, полный решимости немедленно действовать.

* * *

Куницын сгорел в собственной бане. Пожар случился в одночасье. Над чем колдовал ночью Егор Дмитриевич среди шаек, полков и березовых веников, теперь не узнает никто. Обгоревшее до неузнаваемости тело опознала внучка по отсутствию мизинца на левой ноге и зубному мосту на нижней челюсти справа. Бедняжка была каменной от горя да все шептала сквозь слезы, что полгода назад давала дедуле деньги на дорогую металлокерамику.

– Когда помирают, всегда жалко, сколько б человек ни прожил, – вздыхал Кузьмич, сплетничая о кончине старика и сокрушенно обозревая пепелище. – А тут дед, самая что ни на есть родня. Говорят, правда, что здесь ее редко видели.

– А что еще говорят?

– Я краем уха слыхал, что старик не наш, не местный. Построился здесь недавно, где-то с год назад, может, два, с тех пор и жил тут. Нелюдимый он был, ни с кем не общался.