Наталия Андреева - Когда падают листья...

• Название: Когда падают листья...
• Автор: Наталия Андреева
• Жанр: Фэнтези

Неспешными багряными мазками ложатся краски Осени на полотно Мира. Но хитрит коварная хозяйка листопадов, перекраивает холст, вплетая новые, отчаянно кричащие цвета. И не под силу никому заставить Осень остановиться и поглядеть сквозь холодные реки на своих подопечных: ни угрюмым Путникам, ни ищущим Странникам, так же, как не под силу даже самым великим чаровникам обратить время вспять. Проклятие набирает силу, тая опасность в оборванных страницах для всех чаровников. Сможет ли один человек пройти сквозь горькие туманы, тающие грустью на лице? Сможет ли найти ответы на двуликие вопросы Госпожи Осени? Сможет ли победить сестру Красочной — саму Смерть?.. Ведь, в сущности, все предначертанное становится кристально ясным и чистым, когда падают листья…

---

Он мотнул головой, бросая памяти в лицо скомканный и пожелтевший листок бумаги, на котором было написано… А, и в самом деле, так ли это важно — что именно там написано?

— Эй, ку-ку! — мальчишка тряхнул белыми волосами.

— Нет.

— Что — нет?

— Нет — значит, нет. Перебьешься.

— Ну почему?

— Жаждешь просыпаться с криками ужаса посреди ночи? — он впился взглядом в серые глаза.

— Да ну, — Ждан отвел взгляд. — Наверняка ты все преувеличиваешь.

— Что конкретно? — обозлился Дарен, — что ты считаешь преувеличением? То, как с живых людей полоска за полоской срезали кожу или, быть может, то, как солдаты насиловали маленьких девочек во вражеской веснице на пороге их собственного дома?!

Мальчишка вздрогнул и замолчал. Но, видно, хватило его не надолго, и взыгравшее чувство справедливости, победив, вылилось в новый разговор:

— Ну, наши наверняка такого не делали.

— С чего ты взял?

— Они же хорошие, — Ждан пожал плечами.

Дарен расхохотался. Был этот смех горьким, как запах одуванчика, и сумасшедшим.

— Что? — парень обиженно нахмурился. — Что смешного, а?

— Запомни, мальчик. На войне нет "хороших" и "плохих".

— А что тогда есть? — он скептически фыркнул.

— Что есть?.. Тупость тех, кто носит корону, — он повертел в руках упавшую к нему в руки веточку и добавил задумчиво: — а еще, пожалуй, смерть есть.

Ждан пожевал нижнюю губу, раздумывая над словами попутчика.

— И не приведи Оар тебе когда-нибудь узнать, что же такое война.

На этот раз мальчишка молчал дольше. Впрочем, поток мыслей в его голове был отнюдь не таким правильным, каким бы хотел его видеть Дарен.

Запах сырых листьев на земле горькой патокой лился в легкие, заставляя вдыхать снова и снова, так, чтобы грудь начинала болеть от напора воздуха. Этот запах напоминал каждому из путников что-то свое — полузабытое, стертое мягким ворсом ковровой дорожки-Судьбы, что-то, давно покоившееся под слоем вековой пыли, но такое прекрасное и завораживающе-грустное…

Дарен вспоминал такие же листья на лесной тропинке, звенящий бархатной струной голос, кленовые листья в хрупких нежных руках… Ему тогда казалось, что все, — излечился он от страшной болезни-вины, излечился лучистым взглядом карих глаз и мягкой улыбкой. Дарен заново учился жить. Снова пробовал жизнь на вкус, и вкус этот был пьянящим, кружащим голову сладкой истомой… Он тогда думал, что это навечно, что все, происходящее с ним — навсегда! Осень, вечная янтарная осень! Вечная радость…

Ее не стало следующей осенью. И вечная радость стала вечной печалью, от которой Дарен был уже не в силах избавиться, да и не хотел. Ему казалось — стоит только рассмеяться и забыть, как тут же сотрется из памяти милое сердцу лицо, как тут же уплывет ее смех и песня…

А на ее могилу уже третий год падали кленовые листья, из которых она так любила плести венки.

Из-за медлительности Ждановой кобылы к границе путники подъехали, когда солнце уже начало удаляться на ночлег, закутываясь в мягкий вечерний плед.

Стены заставы издалека выделялись своей мрачностью и отчужденностью: постройка выглядела старой, но на самом деле ей не было и тридцати лет, ведь последний договор, закрепляющий за Заросией новые границы, был подписан тридцать лет назад. Черный камень, грубо обтесанный и оттого казавшийся еще более неприветливым, вблизи производил впечатление на редкость удручающее. Впрочем, Дарен был уверен, что два явно скучающих молодых человека на воротах были не единственными обитателями крепости, и что сейчас на них направлено как минимум две сотни смертоносных стрел из незаметных на камне бойниц.

Ждан не знал этого. Он с любопытством вертел головой и восторженно свистел, пока Дарен подъезжал к молодым войникам, уже положившим руки на мечи.

— Я по личному поручению кралля Блуда Пятого. — Путник вытащил уже изрядно помятую грамоту.

Стражник дотошно изучил документ, раза четыре, потом перевел хмурый взгляд на Ждана.

— А этот?

— Со мной.

Стражники переглянулись и снова углубились в чтение.

— Про него здесь ничего не сказано.

— А граница нынче контролирует еще и жителей страны?

— Нет, но…

— У меня мало времени. Прошу пропустить. — Дарен начинал раздражаться. — Или вам напомнить, чем наказуема задержка срочника?

Войник отдал ему грамоту.

— Проезжайте.

Дарен махнул рукой зазевавшемуся Ждану и они проехали в ворота. Путнику вдруг нестерпимо захотелось потрогать эти стены, ничуть не изменившиеся за время его отсутствия. Говорят, что граница всегда притягивает: Дарен не мог согласиться, но и не отрицал, что возвращение на первое место службы всколыхнуло душу. Наверное, это одно из свойств нашего образа мыслей — тянуться туда, где тебя раньше ждали. Даже если это сейчас и не так. И все равно мы плутаем по лесным тропинкам, уходящим в бесконечность, пока свежие следы на зеленой молодой траве однажды весной не выведут тебя в то самое место, откуда ты в свое время ушел по собственной воле. Кто бы ни говорил, что это легко, не верь. Возвращаться всегда тяжело. И очень грустно…

Он шел по темным узким коридорам, таким знакомым, но уже чужим, он встречал молодых пареньков-новобранцев, спешащих куда-то мимо них. Но все здесь было уже чуждым. Не услышать уже смех товарищей из казарм, не бегать им десять миль на выносливость, не…

— Кого я вижу?! — хрипловатый голос прорезал затхлость коридора, приглушая гулкое эхо шагов, — неужто ты, Дарен?

Дар очнулся и поглядел на вставшего перед ними человека. Длинные русые волосы, уже пестревшие серебром, были собраны в хвост. Стальные глаза не утратили цепкости взгляда, а лицо не стало менее мужественным. Короткая бородка только придавала мужчине некоего шарма и важности. Осанка — мечта березы: спина прямая, могучие плечи расправлены. На поясе висит незабвенный меч, с которым мужчина предпочитал не расставаться даже ночью. Они еще шутили, то у него меч вместо бабы — по всем направлениям. Правда, после того, как кто-то донес об этих шуточках… плохо было всем.

Он ничуть не изменился внешне: что поделать, для Странников время течет иначе… Руки изрезаны кровавыми полосами, но не символичная ли это плата за столь щедрый подарок как цель жизни?

И только свежие нашивки пестрели на форме.

— Как был мечтателем, так им и остался. Смотри, замечтаешься, а тут акиремец подкрадется и хрясь! — по башке саблей!

Да сдались всем эти акиремцы, пожри их Моарта!

— Здравствуйте, наставник, — Дарен подбородком обозначил кивок, приветствие равного равному, ведь, в сущности, один чин — не такой уж и большой разрыв, — Вы ничуть не изменились.

— Отставить церемониальни, септ-велитель, — фыркнул мужчина, — мы не на полигоне, чтобы друг другу "выкать".

— Как скажешь, Богдан.

Дарен широко улыбнулся и искренне протянул руку для дружеского приветствия, которую бывший наставник с удовольствием крепко пожал.

— А силен, — заметил он, посмеиваясь в бороду, когда Дарен выдержал его "хватку", — что, не хрустят уже косточки?

— Твоими стараниями, — усмехнулся Дарен, — давно не виделись.

— Могли бы и чаще. Если бы кое-кто вспоминал о бывших наставниках.

— Прости, Богдан. Не было возможности.

— Так и быть, поверю, — он бросил взгляд за спину бывшего ученика и полюбопытствовал: — а это что за диковинная зверушка?

— Да, — Дарен только рукой махнул, — навязался тут… на мою голову.

— Что, Родине угождать не терпится?

— А то! Служить хочет — аж хвост трясется! — Дарен выталкнул мальчишку вперед. — Натаскаешь его? Пока я буду разбираться с этим кварт-велителем…

Богдан помрачнел и задумчиво почесал бороду, одновременно глядя в глаза мерцернарию. Эта его привычка: чесать бороду и смотреть в упор, всегда поначалу заставляла хихикать полсороковника. До первых учебных боев.

— Не завидую, — наконец, проговорил он.

Дарен вздохнул:

— Все так плохо?

— Да как тебе сказать… Леший бы с ним, с этим кварт-велителем. Разберемся.

Войник выгнул одну бровь в знак вопроса.

— Дело ясное, что дело темное, — пожал плечами мужчина, — убивец тут один завелся. И, сдается мне, что покойный с этим как-то связан.

Шаги гулко отдавались в длинном коридоре.

— Среди ваших? — помедлив, спросил Дарен.

— Вполне возможно, — Богдан почесал подбородок, — нет, даже скорее всего. Мы ж вяток назад чаровника из столицы вызывали, он нам охранные контуры поставил — звон в ушах стоял с седьмицу. Клялся-божился магий хмырь, что и мышь не проскочит.

— Чаровник, говоришь… — Дар нахмурился и потрогал камешек на шее, — а если кто шибко-умный амулетик достал?

Мужчина махнул рукой:

— Да хрен один его знает! Топчемся на одном месте, как ослы, и ни шагу из этой каши… Я и сам буду рад этого гада к стенке припереть. Да только вот юркий больно… Можешь рассчитывать на мою помощь.