Игорь Федорцов - Камень, брошенный богом

• Название: Камень, брошенный богом
• Автор: Игорь Федорцов
• Жанр: Фэнтези

По мотивам прочитанной макулатуры и просмотренных киноподелок…

---

И вот грянула кульминация. Жлыга, отерев перепачканные руки о фирменный комбинезон, знающе заявил.

— Опробовать бы.

Рыжеволосая сбросила с плеч халатик. Оставшись голышом, протянула Гоше одежку.

— Подойдет?

Росту в ней было от силы метр семьдесят. Грудь! Не грудь, а мама дорогая! Пятый номер! Талия осиная! А там где полагалось, курчавится волосам, золотилась свежевыбритость джиллетом.

Видя наши в раз ставшие непроницаемыми морды, она с издевкой спросила.

— Имеете ли вы привычку кушать до… или после?

Я бы отказался от жрачки, но Жлыга проживший на четыре пятилетки больше меня, по-житейски мудро рассудил.

— Подкрепиться, не помешает.

Все выходные мы без сна и покоя стаяли прикроватную вахту. И только когда ненасытная шалава пожелала развлечься трио, малодушно сбежали, прихватив в карманы копченую колбасу и дорогую марочную водку.

Я чуть было не поперхнулся. Нашел что вспомнить! Еще бы припомнил, как с Федькой ходили Театр Лесбиянок смотреть. Тут уж я поспешил залить в организм добрых полкувшина вина. Не сразу, но в голове просветлело, а на душе воцарилась ностальгическая маята, под которую нехитрые бардовские рифмы казались не такими топорными.

— С девицами не густо, — выказал недовольство Маршалси, впиваясь зубами в сочную поросячью ножку. — Обычно их в любой забегаловке пруд пруди, а здесь, — он презрительно ткнул мосолыгой в дальний угол.

Костлявая особа, не иначе внучка кикиморы, слюнявилась с упившимся до безобразия золотарем. Инспектор выгребных ям икал, рыгал, мурчал и норовил прикорнуть на плоской груди подружки.

— А вон, — переадресовал я внимание Маршалси в другой угол.

Тот, покосившись, отверг предложенную кандидатуру.

— Не следует меня так пугать.

— Привередничаешь, — высказался я по поводу его разборчивости, на что Маршалси громко захрустел свиным хрящиком.

От переизбытка колбасы, вина и музыки потянуло на размышления. Гнусная и бесполезная привычка расставлять точки, подводить итоги и делать выводы, грозила утопить меня в омуте хмельных рассусоливаний. Во избежание глупейшего занятия, непременно бы испортившего замечательные посиделки, я прибегнул к проверенному жизнью и потому весьма действенному в таких случаях снадобью. А именно, жахнул утроенную дозу крепленого муската. Благородный вкус питья отозвался приятным головокружением, сразу снявшим с повестки дня многие из животрепещущих вопросов. И классический до пошлости "Что делать?" в том числе. В такой момент важно не упустить инициативу из рук. Поэтому я вновь наполнил кружку и словами старца Рабле обратился к Проведению, внесшему мое имя в "действующие лица" своей новой пьесы.

Господь, простую воду

Вином ты делал встарь!

Дай, чтоб мой зад народу

Мог заменить фонарь!

Четвертая порция окончательно вернула меня к прелестям текущей действительности.

Бард прервал песнопения и музицирование для отдыха. Обошел столы, собирая у публики жалкие монетки. Его заработка не хватило бы и на прокорм синицы. Сунув кровные в поясной кармашек, парень вернулся на лавку к не допитой кружке. Я покосился на притихшего певуна. Конечно, высшее скотство обжираться на глазах у пацана, глотавшего с голодухи слюни.

— Поешь, ремесленник слова и музы, — предложил я барду, являя барскую щедрость.

Бард не принял подачки.

— Я не голоден, — отказался он, хотя отказ стоил ему внутренней борьбы.

— Ешь, — поддержал меня Маршалси, подсовывая парню остатки от поросенка и овощного рагу. — У тебя в брюхе воет громче, чем на волынке играют. А ты — не голоден! — Идальго подлил в кружку барда вина из нашего кувшина. — Пьешь кислятину. Потом изжога замучает.

— Право… — стушевался парень перед нашей настойчивостью.

— Не стесняйся, — пододвинул я одну из нетронутых тарелок с мясной мешаниной к барду поближе. — Считай это вознаграждением за прекрасное владение вокалом.

Спорить и отнекиваться парень перестал и настороженно потянулся к хлебу, словно боялся, что мы передумаем и посмеемся над ним.

— Лех фон Вирхофф, — представился я, подбадривая парня жестом. — А это, — я указал на своего приятеля, — Тибо Маршалси.

— Идальго, — добавил тот, зорко оглядывая зал. Получив хлеба, натура Маршалси очевидно запросила зрелищ.

— Не желаешь сыграть в кости? — обратился он ко мне, как бы промежду прочим.

— Предпочитаю деньги пропить, — отказался я. Отказ удостоился недоумевающего взгляда… В ясных глазах Маршалси читался скрытый вопрос: Как же быть? У этих трех кабальеро за соседним столом такие мерзкие рожи.

Я пожал плечами, показывая отсутствие заинтересованности в намеченном им предприятии.

— Где же ты научился петь и играть, Амадеус? — отвлекся я от переглядов с Маршалси и подсунул барду следующую тарелку. Парень был голоден не на шутку и, отринув корпоративную гордость бряцающих по струнам, лопал, так что за ушами трещало. Прошло время, прежде чем он прожевал и ответил.

— Я последователь великого Ал Сеговия. Учился в Школе Свободных Искусств в Нихаре.

— Ого! — удивился я. Школа Свободных Искусств это звучит. — И чем же велик твой Сеговия? — продолжил я расспросы. И из любопытства и для расширения личного кругозора.

Амадеус посмотрел на меня осуждающе.

— Он открыл гладкое стихосложение. До него писали, используя исключительно открытый слог.

Парень отложил вилку и, взяв в руки инструмент, сыграл пару аккордов и пропел:

Над равниной колышутся стяги, и трубы надрывно звучат,

Призывая героев на сечу и подвиг во славу Отчизны.

И спешат те, кто сердцем горяч и душой благороден,

И торопят коней вороных, что бы к сроку успеть.

В такт пению он энергично покачивал головой и легонько притопывал. Получалось здорово. Но от излишней патетики у парня запершило в горле и он закашлялся. Прочистив глотку Амадеус продолжал.

— Ныне так никто не пишет, разве что сторонники классицизма, да академики императорской консерватории. Весь остальной мир признал открытие Ал Сеговия. Благодаря ему слова и музыка зазвучали в унисон, дополняя друг друга.

Амадеус снова заиграл, на этот раз более сдержано.

Из далеких походов вернувшись домой,

Не о новых ли битвах мечтает герой?

Ни о том ли грустит, выезжая коня,

Что на нем лишь камзол — не стальная броня!

— Просто чудесно, — отвесил я барду поощрительный комплемент.

Амадеус скромно заулыбался. Похвале он был более рад, нежели деньгам, которые собрал с тугоухой публики.

— Сам откуда родом? — продолжал я добывать информацию.

— Из Нихара, — не скрываясь и не таясь, отвечал Амадеус. — Вообще отец желал выучить меня на сапожника, но я ослушался.

— И как родитель воспринял твое самовольство?

— Выгнал из дома.

Парень хотел выглядеть взрослым и самостоятельным. Я, почему то заподозрил, что из дома его выгнали не далее как дней десять назад и хлебнуть вольной жизни он как следует, не успел.

Разговаривая с бардом, я присматривал и за Маршалси. Не найдя у меня поддержки своей затеи, он скучал не долго, поскольку удача благоволила ему. Правда, весьма необычным способом. На краешек нашего стола, в поиске хлеба насущного выполз приличного размера и отвратного вида тараканище. Подлое насекомое нацеливалось совершить марш-бросок на остатки печеночного паштета. Маршалси, недолго думая, расчетливым щелчком превратил сухопутного прожору в бравого десантника. Итоги проведенной операции были более чем удовлетворительны. Перелетев проход, рыжеусое чудище плюхнулось прямиком в бокал одного из игравших в кости кабальеро. Охеревший (другого слова не подберу) дворянчик, что хамелеон в брачную пору моментально покрылся цветными пятнами: нос и лоб запунцовели, щеки посерели, уши позеленели. Он тут же принялся высматривать виновника своего непростительного унижения. Порыскав глазенками, уперся взглядом в Маршалси. Мой друг ответил невинной улыбкой Джека Потрошителя.

Дворянчик потянулся к мечу. То, что он удумал, бесповоротно переводило его из завсегдатая кабака в разряд подопечного кладбищенских землекопов. Я уже воочию видел его чистенького, бледненького, накрытого накрахмаленной короткой простынкой, из-под которой торчат его желтые круглые пятки с пометками зеленки. На одной коряво черкнуто "муж.", на другой единица на кривой подставке, означавшая не понятно что, но точно не лидерство среди сильнейшей половины человечества. Красотой Делона дворянчик обделен на все сто процентов, а до "Мистера Стальные Мускулы" недотягивал целую тысячу.