Джек Коггинс - Оружие времен Античности. Эволюция вооружения Древнего мира

• Название: Оружие времен Античности. Эволюция вооружения Древнего мира
• Автор: Джек Коггинс
• Жанр: Прочая документальная литература
• Год: 2009
• ISBN: 978-5-9524-4187-3

Исследование Джека Коггинса охватывает период ранней Античности, вплоть до Пунических войн. Анализ тактики и стратегии ведения боя, традиционных для Египта, Рима, Греции, Фив, Македонии и других древних цивилизаций, дополняется подробным описанием видов оружия и обмундирования. Автор уделяет особое внимание военным рангам – колесничие, лучники, щитоносцы, копьеносцы – и типам построения войска – роты, легионы, корпуса, фаланги, – отмечая их достоинства и недостатки. Каждое из военных сражений предстает в книге важным звеном, формирующим мощную движущую силу эволюции истории.

---

Эти бедные и вечно голодные люди, известные под именем «варваров севера», в основной своей массе были номадами, кочевниками, скотоводами и охотниками, которые постоянно вели со своими соседями войны за пастбища и охотничьи угодья. Для этих жестокосердных людей их менее воинственные оседлые соседи являлись естественной добычей. Их пограничные набеги были постоянной угрозой для оседлых земледельцев, но, поскольку последние почти всегда численно превосходили грабителей, это были только набеги, и ничего более. Совершенная свобода передвижения кочевников всегда оборачивалась для них постоянной внутренней угрозой и приводила к вражде кланов и племенным междоусобицам. Но тяжело приходилось равнинным земледельцам, когда какой-нибудь из вождей кочевников забирал власть настолько, чтобы сначала подчинить себе своих собственных соплеменников, а затем объединить и другие племена в некое подобие конфедерации. И уже не банда грабителей, но целая армия обрушивалась на безоружных земледельцев. Когда заканчивался первоначальный период убийств, насилий и всяческого грабежа, завоеватели устраивались на захваченных землях, чтобы насладиться плодами своей победы. Для большинства населения, выжившего после нападения, жизнь мало менялась к худшему – обычно их доля и так была незавидной, и вторжение, за исключением сопровождавшего его кровопролития, приносило им лишь смену угнетателей.

Со временем завоеватели усваивали многое из жизни богатых землевладельцев, брали себе в жены местных женщин и постепенно превращались в солидных граждан и владельцев собственности. Позже, расслабленные мягким климатом и разнеженные усладами новой жизни, они, в свою очередь, становились жертвами других пришельцев-завоевателей, еще более голодных и жестоких, чем они когда-то были сами.

Превосходство в вооружении в редких случаях приносило решающие результаты, хотя в первые столетия нашей эры значительные усовершенствования конской упряжи имели ощутимые последствия для западного мира. В большинстве же случаев завоеватели не были столь хорошо вооружены и оснащены, как войска цивилизованных государств. Отнюдь не недостаток оружия становился несчастьем для жителей городов. У них не было того наступательного духа и безрассудной агрессивности, которой обладали жители пустынь, степей или гор. Вместе с тем то небольшое преимущество в физической силе и жестокости, которое мог иметь вторгшийся неприятель, обычно более чем уравновешивалось за счет более высокого морального духа (поскольку граждане сражались за свои дома, семьи и свою страну), дисциплины и более совершенного оружия.

Следует также помнить, что, будучи по своей природе более воинственными, чем их слегка цивилизованные соседи, агрессоры зачастую пускались на завоевания всем племенем и даже целым народом, а потому были отягощены стариками, женщинами и детьми, равно как и наиболее ценным своим скарбом, который надо было везти с собой или держать в обозе. Значительное преимущество варварам давало лишь количественное преобладание воинов, штурмовавших границы оседлых земледельцев, которые удерживали обычно разбросанные далеко друг от друга посты с малочисленными гарнизонами.

Разумеется, экономическое и социальное положение простых людей абсолютно во всех случаях оказывало громадное влияние на их возможности в качестве воинов. Подобное суждение справедливо для всего периода Античности (и в определенной степени остается таковым для нашего времени). Пока значительную часть населения страны составляли более-менее независимые и зажиточные земледельцы, с определенным положением в своем сообществе, с большими семьями и надеждами на будущее, то государству был обеспечен постоянный контингент, из которого выходили отличные солдаты. Упадок этих государств в большинстве случаев был напрямую связан с деградацией крестьянства, попадавшего постепенно в ту или иную разновидность крепостной зависимости. Когда этот процесс начинается, то государство вынуждено восполнять сокращение притока воинов-граждан с помощью привлечения наемников, часто иностранного происхождения.

Такие профессиональные солдаты обычно являются хорошими воинами – поскольку любой профессионал неизбежно превосходит дилетанта, – однако они испытывают весьма незначительную привязанность, если испытывают ее вообще, к тому городу или государству, которое их нанимает. Достаточно часто, когда граждане государства все больше и больше отвыкают от воинской службы, наемники, становящиеся все более и более незаменимыми, начинают увеличивать свои притязания, требуя большей оплаты и других привилегий. Со временем, по мере увеличения их влияния и провала попыток шантажа работодателей с целью удовлетворения их притязаний, они свергают тех, кто их нанял, и сами занимают их место. Поэтому государство, которое имеет у себя на службе наемников, должно быть постоянно начеку и следить за поведением той силы, которая была нанята, чтобы охранять его.

Часто, как это, к примеру, имело место в период упадка Римской империи, варвары, постоянно нападавшие на удаленные от Рима провинции, нанимались на службу империи с тем, чтобы вести войны со своими собственными или соседними племенами. Бывало и так, что в конце концов они полностью растворялись в народе нанявшей их страны, превращаясь в ее граждан.

Здесь следует более подробно разъяснить смысл слова «варвары», которое очень часто употребляется всеми римскими историками и которое будет часто повторяться в нашей книге. Это слово происходит из греческого языка и, как можно предположить, представляет собой некое звукоподражание тому, как иностранная речь звучала для древних эллинов. В своем первоначальном значении под ним понимались все негреки, в том числе и римляне, и лишь позднее оно стало обозначать грубых дикарей, сохранив это значение до наших дней. Говоря о «варварах», древний грек мог иметь в виду и иностранца, равного ему по культурному развитию или даже превосходящего его. Значение, в котором данное слово чаще всего употребляется на страницах данной книги, распространяется на те племена, народности и расы, которые обитали на границах или за границами цивилизованного мира Античности, охватывавшего Средиземноморье и Двуречье.

Поскольку мы не располагаем сколько-нибудь подробным описанием структур армий на заре цивилизации, нам приходится полагаться большей частью на скудные факты, легенды и отрывки из древних хроник. Так, например, изображения на керамической посуде, относящейся к 3500 году до н. э., говорят нам о том, что колесницы использовались еще древними шумерами, и нет никаких сомнений в том, что были они неуклюжими и медленными, со сплошными колесами и запряженными в них ослами. Более чем вероятно, что эти ранние немногочисленные колесницы использовались скорее как средство транспорта – доставляя военачальника или правителя на арену событий, – чем как боевое средство.

Основная же масса воинов передвигалась «на своих двоих». Эти пехотинцы были вооружены разнообразным оружием – мечами, боевыми топорами, копьями, палицами и пращами. Вероятнее всего, было очень мало или не было никаких попыток вообще разделить воинов по типу имеющегося у них оружия. Каждый воин имел при себе свое собственное оружие и следовал в бой за своим вождем в составе беспорядочной толпы, точно так же как на заре феодализма крестьянство следовало за местным землевладельцем.

Со временем недостатки вооруженной толпы как тактического подразделения стали настолько явными, что установилось некоторое подобие порядка и организации. Мы можем предположить, что лучники и пращники были отделены от копьеносцев и воинов, вооруженных боевыми топорами. Лучники, скорее всего, стали действовать как передовые отряды перед основным фронтом сражающихся, тогда как пращники сосредотачивались на флангах. Уже на ранних этапах вооружение воинов дополнилось защитными средствами, и основная масса копьеносцев была оснащена шлемом и щитом. Позднее появилось защитное снаряжение различных типов из бронзы, кожи, простеганного хлопка и, со временем, железа.

Весьма сомнительно, что эти отряды тяжеловооруженных и защищенных воинов передвигались и сражались в каком-нибудь подобии строгого строя. Гораздо больше похоже на то, что они действовали в бою просто группами, предводительствуемые второстепенными вождями из своих же соплеменников. Также можно предположить, что линии фронта как таковой просто не было, сражающиеся перемешивались между собой, более храбрые или напористые вырывались вперед, требуя для себя больше места на поле боя. Управлять такой толпой было совершенно невозможно, и любая попытка выдвинуть какую-либо группу вперед на прорыв фронта, попридержав другую, оканчивалась безрезультатно. Любой подобный маневр сводился к общему продвижению вперед условной линии фронта, тогда как любая попытка отвода назад какой-либо части строя более чем вероятно заканчивалась общим отступлением или даже беспорядочным бегством. Такая невозможность управления неорганизованными и недисциплинированными рекрутами влекла за собой порой роковые последствия не только в античном мире. Классический пример ситуации, в которой отсутствие дисциплины стало причиной поражения в одном из исторически решающих сражений, мы видим в поведении воинов Гарольда в битве при Гастингсе, когда, оставив свои хорошо защищенные позиции, они ринулись вниз по склону холма, преследуя якобы отступающих норманнов, что обернулось катастрофой для англосаксов[4].