Анджей Ваевский - Сноходец

• Название: Сноходец
• Автор: Анджей Ваевский
• Жанр: Ужасы и Мистика

"Ощущение, словно меня ночью бросили в полынью. И я хватаюсь руками за кромку льда, пытаясь выбраться, но он обламывается, крошится. Меня вот-вот утянет в эту вымораживающую черноту. И все же я настолько хочу жить, что даже не замерзаю, и верю, что придет рассвет, выкрасит небо цветом васильков, и я увижу путь, по которому смогу пойти, оставив за спиной эти темные воды".

Наш мир, наше время. Наши люди, которые не всегда люди, хоть мы и видим их такими. И иногда среди нас встречаются те, кто охраняет наши сны.

---

Сердце матери не выдержало. Из кабинета инспектора Яринку увезла "скорая". И все же врачи вынуждены были вернуть ее домой. Женщина отказалась от стационара. Она ждала звонка. Она ждала, что ее дочь вернется домой. Она ждала. Не в силах пошевелиться, с трудом дотягиваясь до телефонной трубки. Дотягивалась. Звонила. Подняла на уши всех, кого знала. Гендиректор оборвал телефон дочери, работающей в МВД, подняв дело до высшего уровня. Сотрудников милиции Соломенского и Святошинского районного управления трясло от этого голоса. Ее уже узнавали. Обезумевшая мать рвала на куски милицию, заставляя их рыть землю в поисках Маргариты. Яринка откопала даже самые старые и забытые знакомства, дошла до КабМина. Киев лихорадило неделю. А она отбивалась по телефону от Марии, просившей отпустить Маргошку на весенние каникулы к бабушке. Яринка не посмела сказать матери, что произошло нечто настолько страшное. А потом был звонок, и знакомый голос инспектора сообщил, что в лесопосадке под Вишневым нашли похожую девочку и надо приехать в морг на опознание. Момент, когда сердце разрывается на куски от всепоглощающего ужаса.

Судьба миловала Яринку, не позволив ей поехать в морг. Надобность исчезла. Маргарита нашлась. Вечером накануне опознания позвонила Лариса, старшая сестра, и сообщила, что Маргошка находится у бабушки, а та просто потешается, наблюдая. Что взыграло в Ларисе, заставив позвонить свихнувшейся от горя матери, осталось загадкой. Единственный раз, когда старшая проявила человечность по отношению к младшей, поняв, что с той происходит в такой момент. Десять дней ужаса.

— Я обвиняю свою мать в похищении ребенка, — это было первое, что произнесла Яринка, войдя в кабинет начальника милиции районного отделения провинциального городка.

— Вы уверены, что вам хочется пройти через эту процедуру? Не только вам, но и дочери, — вместо ответа произнес тот.

Яринка могла пройти и не такое. В сравнении с тем адом, который пережила в последние десять дней, ей все казалось мелочами. Но подвергать Маргошку допросам и расследованию ей не хотелось. Неправильное слово. Она не могла ввергнуть свою дочь в подобную войну.

— Вы правы. Просто дайте мне инспектора, который поможет вернуть ребенка, — бумага со столичными печатями легла на стол, заставив глаза начальника округлиться.

— Все настолько серьезно?

— Да.

— Еще одно слово, и я лично отправлю вас в КПЗ, — вызверился на Марию милиционер. Даже его нервы не выдержали, когда та попыталась устроить скандал и оставить ребенка у себя. Иногда люди в погонах внушают не только и не столько уважение, сколько страх. Сотрудник органов был решителен и пугающ.

А Яринка молчала. Она сидела на переднем сидении их старенькой "Вольво" и прижимала к себе самое большое, самое бесценное сокровище — свою дочь. И понимала: никогда не простит. Ненависть к Марии пока вытеснялась невероятной радостью за то, что с Маргаритой все в порядке. Но только пока. Ненависть оседала где-то глубоко, оставляя за бортом то, что когда-то говорилось Сереге: "Она моя мать. Я не могу переступить через это". Теперь Яринка могла переступить. Переступила. Но сейчас другое более важно. Прижимать к себе хрупкое дрожащее тельце дочери. Слышать ее дыхание. И успокаивающе шептать:

— Все хорошо, теперь все будет хорошо.

Сколько нервов, сколько седых волос добавилось… пускай останется за кадром. Но именно этот случай стал переломным в отношениях Яринки с Маргаритой. Они по настоящему обрели друг друга за ту дорогу в сто шестьдесят километров до Киева на переднем сидении машины.

— Ирина Владимировна, не могли бы вы подойти в школу?

— Анна Александровна, что-то случилось?

— Да, ваша Маргарита нагрубила учителю. Причем весьма и весьма нагрубила.

— Маргош, меня вызывают в школу. Что произошло?

— Ну… я, конечно, виновата, но какого черта она тебя трогает?!

— В смысле?

— Да сказала, что я, наверное, такая безалаберная, как и моя мать. Я не сдержалась. Я не могу сдержаться, когда о тебе плохо говорят. Убить готова.

Яринка улыбалась. Она уже год являлась казначеем родительского комитета класса и знала от остальных мам, что у всех есть проблемы с взаимопониманием с детьми. У Яринки этих проблем больше не было. Маргошка росла дерзким подростком, но это не более, чем кризис переходного возраста. И что бы там ни случилось, в первую очередь Маргарита придет с проблемой к маме. Потому что волчица может пожурить и наказать своего волчонка, но всем перегрызет глотку за свое дитя. Наверное, Яринке удалось то, о чем мечтают многие родители. Наверное, Маргарита получила таких родителей, о которых мечтают многие дети. Когда ребенок понимает, что его дом — это действительно его крепость, что его родители — это действительно самые близкие и родные люди, которые всегда поймут. О своем пути к взаимопониманию с дочерью Яринка будет долго вспоминать с болью. Но будет видеть счастливые глаза Маргариты и понимать — оно того стоило.

Закон равновесия

Если долго очень плохо, то, по закону равновесия, должно прийти хорошее и тоже надолго. Хотелось бы посмотреть на того, кто писал этот закон для Яринки. Шутник, однако. И все же затишье наступило. Такое, что впору испугаться этой тишины и благополучия. Вот только Яринка устала бояться. Волчья шерсть все сильнее выбивалась из-под овечьей шкуры.

— Ирина Владимировна, а вы не меняетесь. Даже в глазах все тот же детский дерзкий задор. Только зная вас, от этого мороз по спине, — поделился наблюдениями гендиректор, разливая по рюмкам водку. Обычный вечер после окончания рабочего дня. Привычное ворчание Сереги на пристрастие "начальства" к алкоголю.

— Проспиртовалась, вот и сохраняюсь хорошо, — отшутилась Яринка, подтрунивая над Серегой. Не любил он подобных шуток. И посиделок этих не любил. Как признавался сам, чувствовал себя безграмотным и бестолковым мальчиком, который ничего не знает. А они задвигали такие темы дотемна… а иногда и до полуночи. Хуже всего, когда начинали спорить. Когда наружу вылезала затаенная классовая вражда. При всей своей образованности эрудированности и лоске, Б.Н. оставался пролетарием и сыном пролетария. Он держался за идеи коммунизма, равенства. Правда при этом оставался шовинистом, значительно принижающим всякие достоинства женского пола. Женщина, внучка графини, чьих предков расстреляли такие же, как предки гендиректора, Яринка вспыхивала моментально. Истая поклонница Ницше, она не разделяла идей равенства в каком бы то ни было проявлении. Человек должен работать над собой, расти. А кто пустил жизнь на самотек, тот не достоин уважения. Являясь двигателем, настоящим руководителем фирмы, она весьма агрессивно реагировала на фразы типа: "женщина не может стоять у руля".

— Ирина Владимировна, вы исключение. Вы не женщина, а танк. В довольно хрупкой и изящной упаковке, — мгновенно пытался смягчить ситуацию гендиректор, понимая, что наступил на любимую мозоль, и рвать его будут нещадно. Даже он не мог отрицать того, что Яринка — настоящий серый кардинал, умело дергающий всех за ниточки. Силу характера девочка давно подкрепила знаниями. Да и девочкой быть перестала.

— Ангел мой, что с ними сделать? — спрашивала она Серегу, отправляясь на тендер.

— Порвать! — мгновенно загорался тот.

Она была женщиной до кончиков ногтей. И пользовалась этим, четко зная, что принимают по одежке. Нет, она не позволит увидеть милую девочку в джинсиках и со смешной рыжей челкой. Казалось, даже волосы меняют цвет, когда их стягивают в узел на затылке, тщательно зализав гелем все пряди назад. Строгий костюм, сдержанный макияж, очки в тонкой оправе. Кинжальный взгляд уверенной в себе волчицы. И она рвала всех, кто вставал на пути, прокладывая дорогу своему ангелу. А потом пила водку вместе с гендиректором, расслабляясь в разговорах о легендах Киева.

Затянувшийся вопрос с паспортом был решен радикальным образом. Мария по-прежнему отказывалась давать домовую книгу. Только подобная мелочь уже не могла остановить Яринку. Это оказалось даже забавно, наблюдать, как робеет провинциальная паспортистка перед "столичной птицей". Однако робость позволила взять "на нужды паспортного стола, и, да, штраф мы сами проплатим". Яринка улыбалась. Сумма была немаленькой. Для провинции. Но уже никак не отражалась на состоянии кошелька самой Яринки. Вопрос решился быстро. На очередной звонок Марии с попытками вынудить дочь пойти на уступки, манипулируя все тем же паспортом, Яринка в красках рассказала, куда теперь засунуть домовую книгу. Последняя победа засчиталась в пользу девушки. Мария так и не успела осознать, что ее дочь давно выросла, повзрослела. И играть с ней стало очень опасно. Попытки манипулировать сводились к эффекту соприкосновения гороха со стеной. Потеряв все козыри, Мария сорвалась, начала приезжать на работу к дочери и устраивать скандалы. И снова проиграла.