Виктор Кудинов - Неволя

• Название: Неволя
• Автор: Виктор Кудинов
• Жанр: История

---

- Тревожно у меня на сердце, Мишука. Боюсь я. Спать спокойно не могу. Что, если Саид прознает?

- Если бы Саид прознал, мы с тобой тут не сидели. Какой ему сейчас догляд! Сама говорила - суета у них из-за ханши-то.

Женщина глубоко вздохнула и, веря и не веря Мишукиным словам, вышла его провожать и, пока он садился на коня, все посматривала вокруг - смутное беспокойство продолжало терзать её сердце. И как оказалось впоследствии, тревога её была не напрасной. После отъезда Ознобишина Кокечин услышала за стенками юрты мужское покашливание, выглянула трусливо наружу и обмерла: перед ней стоял высокий худощавый человек в опрятном чекмене и лохматой туркменской шапке. Он попросился войти. Она пустила, заранее дрожа и пугаясь. Что ему было нужно? И зачем он? Она знала его. То был купец, продававший седла, уздечки и другие кожевенные товары на базаре. Звали его Салехом. Он спросил, не сможет ли она красиво расшить дорогой чепрак, он в оплате не поскупится, даст, сколько она скажет; спросил её ещё кое о чем, на что она отвечала тихим срывающимся голосом, потому что предугадывала, что появился он у неё неспроста и не ради чепрака. Что-то в его недобрых темных глазах, в бледной коже, резких движениях настораживало и пугало её.

Салех без приглашения сел на ковер, возле блюда с пловом, и несколько щепоток отправил в рот; пожевал, подмигивая ей и улыбаясь. Вытерев пальцы о голенища сапог, он развалился как хозяин на ковре, дерзко оглядел её и наконец проговорил:

- Ладно, хватит о чепраке, - и погрозил пальцем, украшенным дорогим перстнем. - А ты сводня, голубушка! Дочка хатуни в степь к кому бегает? За это знаешь что бывает?

"Я пропала!" - с ужасом подумала Кокечин, чувствуя, как неприятный холодок пробрал её с ног и до плеч.

- Но я молчу. Небольшой подарок - и никому ни слова. Мы всегда договоримся.

Однако, заметив, что она никак не может прийти в себя, Салех поспешил все обратить в шутку, стал уверять, что свидание в степи молодой женщины и мужчины его не касается, что ему нужно совсем другое, для неё - сущий пустяк, привычное дело, настолько привычное, что она даже не сочтет его за труд.

Он приблизил к ней свое лицо, подмигнул ей правым глазом и заговорщически зашептал:

- Слушай. Есть у меня молодой приятель. Сын моего друга, купца. Ты его знаешь, не раз видала в лавке, где покупаешь нитки. Звать его Азиз. Вспомнила? Вот и хорошо. Влюбился он в тебя без памяти. Сам не свой стал. Как Меджнун помешанный. Не ест, тоскует. Потерял покой. По мне, конешно, ты ничего из себя не представляешь. Так себе. Было бы в тебе побольше дородности. А то... - он небрежно отмахнулся. - Однако чем-то ты ему приглянулась. И вот, чтобы окончательно не рехнулся, решили мы с его отцом вас свести. Он человек состоятельный, за твою услугу хорошо заплатит. На этом все, я думаю, и кончится. В юности всегда дорога та женщина, которая недоступна, а в случае победы над ней страсти утихают.

"Значит, все из-за меня. Это уже лучше. Только откуда про Маняшу стало известно?" - подумала она, постепенно оживая. Страх её поубавился, и она решила отозваться на предложение Салеха. Вначале она стала кокетливо улыбаться, показав этим, что ей приятен разговор с ним, что она не прочь включиться в любовную игру, а потом и сама начала задавать вопросы.

- Что же это он сам не сказал мне об этом? Неужели он так застенчив?

Салех засмеялся и со всей своей грубой прямотой заявил:

- И я ему это говорил, дураку. Робеет. С бабами никак не может найти языка. Если бы это коснулось меня, я бы живо договорился. Не так ли?

Кокечин хитро прищурилась, улыбнулась и, явно подзадоривая, произнесла:

- Ой ли?

- Да что тут много говорить, голубушка! С бабами я всегда так, по-простому.

- Видно, что вы мужчина бывалый. С женщинами ладить можете. - Она пригрозила тоненьким пальчиком: - Опасный вы человек! Ох какой опасный!

Салех, польщенный её замечанием, захохотал во все горло. Человек он был самолюбивый, тщеславный, не упускающий случая похвастаться своими победами над женщинами. И Кокечин это сразу поняла.

- Да, я такой, - признался он. - Но сейчас не обо мне разговор. Об Азизе. Когда придешь?

От такой настойчивости ей стало немного не по себе, и она в смущении пожала плечами.

- Видишь ли. Я - женщина. И у меня есть привязанности. Со старыми нужно покончить, прежде чем новые заводить.

Салех возразил:

- Старые привязанности не помеха. У кого их нет?

Он тронул рукой её колено, дерзко, требовательно заглянул в глаза.

- Эх, какая нежная кожа! Через ткань чую. Плюнь на старое. В пятницу приходи.

Его жесткие крепкие пальцы до боли впились в её ногу. Она собрала все свое мужество, чтобы не вскрикнуть, а сдержанно улыбнуться, затем отвела его руку, не грубо, но с такой твердостью, которая не могла его обидеть, и кротко молвила:

- Я подумаю.

Ее слова он истолковал за согласие, и это было так - деваться ей было некуда.

- Приходи к лавке. Там юрта есть. Я провожу.

Он подмигнул ей как заговорщик и ушел, оставив её одну, встревоженную, в смятении. Через два дня, когда Михаил заглянул к ней, она поведала ему о неожиданном приходе Салеха и разговоре с ним. Ознобишин подумал: "Ну вот! Не одно, так другое. Навязался на нашу голову, окаянный".

- Кто он такой, этот Салех? - спросил он, хмурясь.

Кокечин сказала, что Салех - купец, торгует уздечками и седлами. Товар его не так хорош, как у других купцов, но дешевый, так что прибыль он от своей торговли имеет небольшую. Однако богат, и даже очень, говорят, что все свое богатство он добыл при помощи благодатной анаши, которую достает через дервишей и продает любителям этого сладостного дурмана.

- И ты пойдешь? - спросил Михаил с беспокойством.

Она горько улыбнулась и сказала:

- Придется. Там я смогу узнать, откуда Салех слышал про Маняшу и чем все это может нам грозить. Понимаешь, Мишука, если все станет известно евнуху Саиду - не миновать беды. Этого я и боюсь.

- От меня что-нибудь нужно?

- Не надо. Доверь все мне.

Она слабо пожала его пальцы, пытаясь приободрить, но он по грустному выражению её глаз понял, что она сама нуждается в поддержке.

Глава сорок четвертая

Кокечин пришла в пятницу, как условилась с Салехом. Он провел её в небольшую юрту, незаметно стоявшую среди других за торговыми рядами. Кокечин хорошо выглядела и сознавала это; её прическа и одежда отличались изяществом и простотой, ничего броского. И эта простота её очень молодила. Салех и тот не удержался и, пропустив её вперед, игриво ущипнул за бок.

Оставшись одна, Кокечин осмотрелась. Убранство юрты ей понравилось: ковры на полу, ковры на стенах; разбросанные по углам маленькие и большие подушки; посредине, на круглом подносе, - сладости, фрукты, орехи, металлический узкогорлый кувшин с вином, - все предусмотрено для приятного времяпрепровождения.

Вошел Азиз, взволнованный, бледный. В руке он держал длинную трубку.

- Салех прислал, - сказал он негромко, пряча от её насмешливого взора свои глаза.

- Анаша? - догадалась она, стоя на коленях. - Давай сюда!

Юноша несмело присел подле неё на ковер, красный, как девица. "Совсем молодой, - подумала она, - смешной и неловкий". Она взяла на себя роль хозяйки, стала угощать его сладостями, орехами. И болтала не переставая, время от времени звонко, обворожительно смеясь. Она была опытна в любви, и его смущение, незнание, с чего начать разговор и как вести себя, её забавляло. Они выпили по чарке вина, поели фруктов, раскурили чилим, по очереди беря в рот костяной мундштук и по глотку вдыхая в себя дурманящий дым. Головы у них закружились. Скоро они свободно разговаривали обо всем, точно знали друг друга всю жизнь. И тут Азиз признался ей в своем чувстве. Он влюбился в нее, как можно влюбиться только в юности, с первого взгляда. Это польстило её женскому самолюбию: она нравится молодым людям, значит, её обаяние имеет силу и она ещё не так стара, как считала. Лучшего доказательства, чем страстная влюбленность Азиза, и не могло быть. Однако дурман обольщения не завладел ею окончательно; она все время была настороже и, лаская Азиза, старалась выведать, что ему и Салеху известно про Маняшу.

- Салех сказал, что у тебя шьет одна из дочек хатуни, урусутка. Она и бегает на свидание.

Она притворно изобразила на своем лице испуг.

- Мы теперь пропали. Салех выдаст нас.

Ей хотелось вызвать у Азиза сочувствие и склонить его на свою сторону. Он тотчас же откликнулся:

- Не посмеет.

- Господи, да откуда ты знаешь? Ведь Саид дружен с ним.

Она сказала это наобум, просто так, чтобы испытать Азиза, и, на свою беду, услышала:

- Саид берет у него только анашу.

Кокечин всплеснула руками.

- Значит, все-таки они знакомы! - И затвердила в подлинном испуге: Вот видишь! Выдаст, выдаст! Нам конец.

- Да не посмеет. Клянусь тебе, - стал уверять её Азиз и благородно пообещал: - Я тебя в обиду не дам.