Алексей Слаповский - Участок

• Название: Участок
• Автор: Алексей Слаповский
• Издательство: АСТ
• Жанр: Современная проза
• Год: 2009
• ISBN: 978-5-17-, 978-5-271–

Алексей Слаповский – известный прозаик и сценарист («Остановка по требованию», «Пятый угол»). Сюжет романа «Участок» лег в основу всенародно любимого одноименного сериала.

В Анисовку откомандирован участковым молодой милиционер Павел Кравцов. Разнообразно и прихотливо складывается его жизнь в этой глуши, но ни дня не проходит без событий. В «Участке» есть все – это и детектив, и триллер, и любовная история, и социальная драма. Получается что-то вроде маленькой энциклопедии реалий и ярких характеров современной глубинки.

---

– Там!

Кравцов и его добровольные помощники начали бесшумно преследовать человека, который только что перелез через забор и направился к лесу. У него в руках было два предмета: один большой, другой длинный.

Он довольно долго шел по лесу, озираясь. Вот остановился. Огляделся. Нет, место не понравилось. Он свернул к берегу реки, к пещерам. Там есть такие места, что даже вездесущие деревенские мальчишки не достигают. С трудом он долез до одной из пещер, скрылся, вскоре послышались звуки лопаты: начал рыть каменистый грунт.

– Не торопитесь! – посоветовал Кравцов, появившись у входа в пещеру. – Вам силы еще понадобятся. Для дачи показаний.

Человек повернулся и, взмахнув лопатой, крикнул:

– Не подходи, убью!

– Вряд ли, – усомнился Кравцов. – И стыдно, Воловой, других подставлять, хотя они и виноваты. Впрочем, понимаю: очень уж вы любите деньги!

17

– Воловой очень любит деньги, мог бы пойти и на убийство, но случилось иначе, – рассказывал Кравцов Вадику на другой день, когда Воловой был присоединен к сидящим в следственном изоляторе Дьордяю, Бочкиной и Суслевичу. А Иона Кодряну выпустили.

– А как вы вообще додумались до всего, Павел Сергеевич? – спросил Вадик.

– Видишь ли, я сначала опирался на такую штуку, как наука психология. Правда, она не всегда применима к жизни. Могла ли убить Элла Николаевна? Думаю, могла бы, поскольку мужа не любит, имеет молодого любовника, но продолжает жить на средства мужа и в его доме, пусть он и записан на нее. Могла бы убить. Но совсем в других условиях. Она очень разумная женщина. Контролирует себя абсолютно. Когда я с ней разговаривал, она держалась замечательно, хотя и чувствовала себя виноватой. Не потому, что убила, но знала: могла бы убить. Однако лишь при стерильных обстоятельствах, если можно так выразиться.

– То есть когда никаких подозрений?

– Именно. А тут фактически все на виду. И уехала она, как я выяснил, до двух часов.

– А как выяснили? Сама сказала?

– На то, что она сказала, полагаться нельзя. Охранник, открывавший ворота, тоже на часы не обратил внимания. Но скажи, Вадик, что обычно делают охранники во время дежурства?

– Телевизор смотрят! – уверенно ответил Вадик.

– Именно. Телевизор они смотрят, если это не строгий режимный объект. Я спросил охранника, что шло по телевизору, он сказал: кино. Я спросил какое, что именно было, когда проезжала Элла Николаевна, посмотрел по программе время показа, ну, вот и все. Вернуться через забор Элла Николаевна тоже не могла. Она бы сумела перелезть, но эта мысль ей и в голову не приходила.

– Понимала, что увидят?

– Нет. Боялась испачкаться. Элла Николаевна удивительно чистоплотна. Она, даже падая в обморок, в последний момент думает о том, как бы не испачкаться.

– А Лазарев, начальник их кооператива, мог убить?

– Мог. У него с Владимировым темные дела, в которых, возможно, еще предстоит разобраться. И если бы над Лазаревым нависла со стороны Владимирова угроза разоблачения, угроза его чести и достоинству, убил бы.

– Что это вы такое говорите, Павел Сергеевич? – удивленно спросила Нина, которая сидела в углу медпункта и слушала Кравцова своими большими, внимательными глазами. – Как это – убить ради сохранения чести и достоинства? Это ведь как раз потерять честь и достоинство!

– Наука психология допускает! – улыбнулся ей Кравцов. – Видите ли, Нина, я заглядывал на веранду коттеджа Лазарева. Там висят почетные грамоты, старые, советских времен. Даже на веранде! Представляю, сколько их в доме развешано! Я понял, что этот человек крайне дорожит своей репутацией и страшно боится упасть во мнении людей. Правда, не всех, а кого он уважает – бывшее и настоящее начальство. Остальных он не считает за людей. А кто не человек, того ведь и убить легко.

– Да, – задумчиво сказал Вадик. – А Эльвира Бочкина могла убить?

– Могла. Она женщина страстная, такая, знаешь ли, Кармен. Ради любви на все пойдет. В том числе и на убийство любимого человека. Только любовь, как выяснилось, была не к Владимирову, а к бригадиру Дьордяю.

– А дядя Вадя?

– Увы, мог бы. Он пролетарий по духу. Для него Владимиров классовый враг. При случае убил бы в полной уверенности, что поступает правильно: у этого гада, видите ли, денег полно, а у меня дочь больная, несправедливо!

– А Суслевич?

– Суслевичу, оказывается, поручили козу зарезать. А он ни в какую. Даже курицу зарезать не может, жалеет. В детстве его кошку колесом переехало, так он ее неделю на руках носил.

– Значит, не мог? – с надеждой спросила Нина.

– Мог, – огорчил ее Кравцов. – Он человек кровного родства, Нина. Это бывает у нас, а на юге и востоке сплошь и рядом. То есть для него родственники и близкие – святое. Ради них можно все. Земляки – тоже важно, но уже не так. Все же прочие если не враги, то посторонние люди, которых не обязательно уважать, а придется уничтожить – не грех.

– А Ион Кодряну? – спросил Вадик. – И он мог?

– И он мог. Причем даже не ради денег. У Иона воспаленное самолюбие. Он не нашел места на родине, он до сих пор не женат, ему кажется, что его никто не уважает. И если кто-то его тронет, он за себя постоит. Даже чересчур постоит. А ведь парень добрый. Коньяк привез с родины, хотя мог бы точно такой и здесь купить. Но хотелось именно с родины, хотелось подарить от чистого сердца. Он ведь не в виде взятки прорабу принес коньяк, поэтому и обиделся, когда Владимиров над его просьбами о компенсации за травму посмеялся. Но не убил, слава богу.

Нина помолчала, не решаясь спросить. Но все-таки спросила:

– Там ведь и наш Геша был, неужели и он мог убить?

– Вот Геша – не мог! – порадовался Кравцов возможности порадовать Нину. – Не потому, что он наш, анисовский. Вы заметили? Геша знается только со своим мотоциклом. Ни с кем не дружит, гоняется по улицам, как подросток, а ему за двадцать уже.

– Это правда, – согласился Вадик. – Его за слегка придурочного считают. Как пастуха Шамшурика почти.

– Он не придурочный. Как я понял, он просто боится людей.

– Почему? – спросила Нина.

– Слишком хорошо их понимает. Дар у него от природы. Он мне так про строителей рассказал, будто знает их три года, а не три дня. Такой, понимаете, гений без применения. А тот, кто знает людей и боится их, он их еще и не любит. Геша сам этого не осознает, но чувствует. Поэтому он один.

– И что же, поэтому не может людей убивать? Потому что не любит их? – допытывалась Нина.

– Наверно, так, – сказал Кравцов, сам удивляясь своим мыслям. – Наука психология тут бессильна. Хотя, думаю, вот в чем дело: у Геши только один человек остался, кого он более или менее любит: он сам. И если совершит преступление, то и себя потеряет, совсем никого не останется.

– Какие мы жуткие вещи говорим! – поежилась Нина, посмотрев на пирамидальный тополь за окном, неподвижная крона которого высилась вверх на фоне звездного неба; она молча и тихо говорила о том, что в остальном мире все остается по-прежнему. Это Нину немного успокоило.

– Получается, все могли убить, – покачал головой Вадик, представляя трудность будущей профессии, а он уже точно решил стать врачом-криминалистом.

– Да. Но убивал и грабил Дьордяй. И теперь картина преступления прояснилась окончательно.

18

Картина преступления прояснилась окончательно, и мы сейчас ее опишем, не вдаваясь в лишние подробности, потому что у нас все-таки не детектив, а эпизод, связанный с жизнью Анисовки, которая нам интересней всего, и даже не Анисовки, а сопредельной с ней территории.

Итак, Элла Николаевна и Ион Кодряну приходили к Владимирову первыми и с мирными целями. А потом зашла Эльвира с целями другими, и эти цели появились давно. Еще год назад она беззаветно влюбилась в Дьордяя. Дьордяй ее чувства принял благосклонно, хотя с семьей не порывал и категорически приказал ей на людях ничем себя не выдавать. Встречались изредка и тайно, в лесу за рекой. Она мечтала уехать с ним куда-нибудь далеко, купить домик, нарожать ему детей, жить счастливо. Дьордяй бы не прочь, но говорил, что средства на домик надо лет десять зарабатывать. Оба знали: в руках Владимирова бывают очень большие деньги. Иногда рассуждали, что неплохо бы эти деньги как-нибудь выкрасть, когда они окажутся в его сейфе. Только это надо знать наверняка. Поэтому Эльвира и делала вид, что неравнодушна к Владимирову, заходила в бытовку при всяком удобном и неудобном случае. Прорабу было лестно внимание молодой и симпатичной женщины, но шагов навстречу не делал: слишком любил свою жену, хотя и без взаимности.

И вот она зашла и увидела в открытом сейфе кучу денег, которая ей показалась огромной. Там было два миллиона, из них тысяч пятьдесят на зарплату, остальное Владимиров должен был передать Лазареву по каким-то таинственным расчетам. Эльвира прибежала к Дьордяю и сказала: вот случай! И брать деньги надо сразу, сейчас, потому что они могут уплыть. Смелыми и сильными словами она сумела убедить Дьордяя в необходимости решительных действий.