Хаген Альварсон - Девятый Замок

• Название: Девятый Замок
• Автор: Хаген Альварсон
• Жанр: Фэнтези

---

Снорри недоверчиво уставился на родителя.

— Так не бывает, — сказал он решительно, — мама меня не съест.

— Это ты плохо её знаешь, — ухмыльнулся пивовар.

* * *

— Пап, расскажи сказку!

— Я не знаю сказок. Это бабье дело. Назови вот эти сорта хмеля и солода.

— Не честно!

— Привыкай, Снорри. Тебе бы уже пора.

За дверью заскрипел снег. Шаги приближались. Раздался стук.

— Эй! Откройте скорее! Беда!

— Сейчас!

Пивовар распахнул двери, мороз ударил в лицо.

На пороге стоял молодой человек, расхристанный, весь в снегу, без шапки. Он тяжело дышал. В глазах его был страх.

— Что стряслось? — рявкнул рыжий.

— Ты — Турлог Дорисон?

— Ну?

— Твоя жена, Асгерд дочь Альти, лежит в лесу! Деревом придавило… Идем, я проведу! Я не… не смог её вытащить! Наши уже там…

…огонь горел в камине, да и ночь была ясная, — но в очах Турлога Дорисона стало темно, как в бездне. Он ничего не слышал, не видел и не понимал. Выбежал как был во двор, обжигая ноги в сугробах, и понесся за провожатым…

Снорри хотел было закричать — подожди, я с тобой! — но не стал. Голос подвёл его. Горло сдавил горький ком. В глазах защипало. Ледяная ночь смотрела на него, безразличная, беспощадная и такая прекрасная.

* * *

Впрочем, сын Турлога не зря родился в час зимней грозы. Не долго он радовал тьму своим страхом.

* * *

Арна-колдунья умерла через год после рождения Снорри.

Умирала долго и в одиночестве, как и положено ведьме. Ни звука не было слышно из её домика в лесу. Но вороны уже обсели окрестные деревья, ожидая, что вскоре Арна присоединится к ним в странствии между мирами. Арна не торопилась. Но и чёрные птицы были терпеливы.

Именно кружащие вороны и привели Асгерд к хижине ведьмы. Дочь Рекьи шла сквозь зимний лес, оставив дитя под присмотром подруги — у неё тоже был малыш. Не доверять же младенца мужу! Асгерд шагала сквозь чащу и сугробы, сквозь туман и свой страх. Она шла, потому что иначе было нельзя. Некая сила вела её, выдернув из домашнего тепла, — и она была частью той неведомой силы.

Хижина вёльвы оказалась заперта. Асгерд обошла её кругом, постучала, но ответа не было. Испуг сжал сердце — а вдруг Арна уже умерла, и теперь в её доме живёт кровожадный драугр?

Вдруг Асгерд заметила перо ворона, что плавно падало наземь. Она ловко извернулась и поймала его, не дав коснуться земли. Затем просунула его в дверной зазор и повернула. Перо хрустнуло, и вход в дом колдуньи открылся.

Асгерд начертала Руну Охраны и шагнула в предвечные сумерки.

Вёльва лежала в прихожей, прямо на полу, в тройном меловом круге. Её глаза глядели в потолок, не мигая. Казалось, она уже не дышит. Кожа её была подобна древнему граниту.

— Арна?.. — позвала Асгерд вполголоса.

Вёльва резко повернула голову на её голос. Асгерд вздрогнула, увидев стеклянные глаза колдуньи.

— Ко мне! — громко и властно сказала Арна. И Асгерд не посмела ослушаться.

Она склонилась над ведьмой, пересекла круг на полу. Теперь они были в одном кольце. А за кольцом не было ничего.

— Ты подходишь, — холодно рубила слова умирающая колдунья. — Ты услышала Песнь, поверила себе, пришла одна, нашла меня… Да и с пером Хуги догадалась, что к чему… Тихо, молчать! — яростно крикнула Арна, испугав Асгерд. — Не перебивать! Луна повелевает волнам схлынуть, настал час отлива, час зимней бури, река бежит в море, годы бегут сквозь кольцо, и грохочут великие жернова… Это не страшно, если ты не понимаешь голос камней — довольно и того, что камни понимают тебя, дочь Рекьи! Времени нет. Совсем. У меня — и подавно. Так что лучше тебе меня услышать.

— Я слышу, — дрожащим голосом прошептала Асгерд.

— У меня не было учениц. Так уж вышло. Ты могла бы — но у тебя семья, и кто я такая, чтобы…

Она рывком сорвала с шеи платок. Под ним покоился памятный янтарный амулет — птица, сжимающая в когтях колыбель. Сжала его в кулаке, точно хотела раскрошить. И протянула Асгерд.

— Возьми. Сохрани. Ищи новую эдду! Найдёшь — отдашь ей! Всё.

Асгерд молча приняла янтарный оберег из каменеющих ладоней. Она смотрела в серые глаза мёртвой валы. Там, в сером зимнем небе, летели чёрные птицы, летели из одного мира в другой, и она летела вместе с ними. Отныне Асгерд знала, что каждый город вирфов жив лишь потому, что везде есть своя ведьма, Ведающая Мать, вёльва-колдунья, младшая эдда. И если она, Асгерд дочь Рекьи, не найдет новую вёльву — Норгард станет прахом.

* * *

Асгерд вышла наружу, оставив в доме окаменевшее тело валы.

Вороны снимались с ветвей, тоскливо кричали, хлопали крыльями, и на белую землю шёл чёрный дождь. Вороны уходили. Среди птиц Асгерд видела белоснежную орлицу.

Арна означает Орлица на Скельде.

Орлица — священная птица праматери.

Асгерд заплакала, сжимая в руке янтарь…

* * *

Прошло несколько лет.

Асгерд дочь Рекьи искала новую вёльву. Искала, чтобы не занимать её место. А между тем, многие уже поставили её на это место, видя в ней не ручей, но — родник…

У них — у Асгерд, Турлога и их сына Снорри — было несколько лет.

Многим неведомо и это.

А счастье, как все знают, не вечно.

И потому однажды зимой Асгерд заблудилась в знакомом с детства лесу. Не иначе как злобные тролли заморочили ей голову колдовством. Или Маркенвальд-ётун рубил деревья в час волчьей пурги, да и привалил нехотя дочь Рекьи? Кто знает?

* * *

— Асгерд! Асгерд, милая! Асгерд!

Она была ещё жива. Но дышала тяжело, и свет её глаз — уже не вечный свет звёзд. Это неверное мерцание болотных огоньков, что готовы погаснуть в любой миг. Лицо её стало неподвижным белым настом, и лишь губы дергались, точно хотели сойтись в улыбке…

— Ту… Тур… — голос слаб, как первый лёд.

— Тихо, моя Аса! Тихо! Потерпи…

Шестеро парней суетились вокруг раненой. Был там и Ругин-гальдрар в своей хвостатой шапке, которую не снимал никогда и не перед кем. Он слыл злобным старикашкой, но сейчас это стало не важно.

— Держите здесь и здесь, — говорил колдун, помогая сам и стараясь не смотреть в глаза Турлогу, — осторожно поднимаем, дело очень плохо. Так… вот… ещё, влево… ВЛЕВО, недоумок… всё. Можно везти в дом — потихоньку, не трясите!

— Она будет жить? — вцепился Турлог в знахаря.

— Убери руки, — холодно бросил тот.

Не глядя в глаза.

Вдруг из леса вылетел комочек рыжего огня. Проскользнув между взрослыми, Снорри застыл рядом с санями. Остановились и остальные. Турлог заметил сына, но лишь молчал…

Снорри склонился над матерью. Приобнял её. Очень осторожно.

— Не уходи… — прошептал сквозь леденеющие слёзы.

— Снорри… — произнесла Асгерд громко и четко. — Не бойся, котёнок. Я всегда буду с тобой. Возьми…

Хищная птица из янтаря перешла из рук матери в ладони сына.

— Не потеряй, рыжик…

Снорри кивнул и прижался к холодеющей груди матери, но его тут же оттащили, а дальше Асгерд продолжила путь уже без него.

Сын Турлога повторял сквозь зубы "не честно! не честно!", не веря в смерть, ибо дети бессмертны. Турлог не мог вывести его из этого ступора, да он и сам был близок к припадку. Пара поколений без войны сделали вирфов излишне чувствительными к такой мелочи, как гибель близких. Только Ругин-колдун смог успокоить сына Турлога.

* * *

Асгерд не стало через три дня.

Слова "не потеряй, рыжик" были последними для неё. Оказавшись в тепле усадьбы мужа, она впала в забытье. Турлог сидел с ней трое суток. Ругин готовил зелья и отгонял зевак. Молва о том, что жена пивовара угодила под дерево, быстро обошла Норгард. В трактире "Под дубом" уже бились об заклад — выживет или нет, сколько дней протянет, и не подорожает ли пиво в связи с похоронами…

— Скажи-ка, Ругин-колдун, — сказал Турлог, — есть ли надежда? Коль нету — не вертись тут. А коль есть — что ты прячешь взор?

Ругин поднял глаза.

Чёрное пламя горело там.

И сын Дори отпрянул.

— Дело плохо, — сказал колдун. — Поврежден хребет. Ей лучше умереть.

— Избавь её от боли, если… — слова стали в горле тугим узлом.

Ругин кивнул.

…Иные говорят, что Двергар рождены из камня и столь же крепки. Уж на что крепка была Асгерд — а пришло время, и в камень вернулась из камня рожденная. Схоронили её в родовом кургане Струвингов, в Грененхофе, усадьбе Турлога. Там, где лежит прах Дори и его жены Свавы, и где первым лёг Ари, что построил Грененхоф. Пронзительно синим казалось небо в тот день, и белоснежная орлица кружила над курганом, и тоскливым был её клекот, и слёзы срывались яркими звёздами.