Хаген Альварсон - Девятый Замок

• Название: Девятый Замок
• Автор: Хаген Альварсон
• Жанр: Фэнтези

---

И даже Ругин-ворчун снял в тот день свою шапку. Ненадолго. Чтобы никто не заметил.

* * *

Снорри был удивительно спокоен, когда его мать клали в курган. Он не плакал, в отличие от своего отца. Коснулся ледяными губами ледяного лба матери, бросил в курган горсть земли и стал в сторонке, безучастно глядя, как взрослые закладывают могилу. Светлый лик матушки навеки скрылся за хмурой толщей камня. Камень кургана разрубил ребенка пополам. Одна половинка осталась в могильнике, детское сердце билось под землёй. Вторая — в свете дня, под невыносимо ярким небом, источавшим лазурное сияние. Снорри ненавидел небо за этот подлый свет. Чистый небосвод улыбался, насмехаясь над горем. Радовался гибели Асгерд. Небу было очень весело от того, что никто больше не расскажет малышу сказки, не поправит шарфик, не поцелует на ночь, не успокоит после кошмара во сне.

Снорри люто ненавидел небо, слал ему проклятия, чтобы хоть этим заглушить тупое чувство утраты.

Кроме того, на поминальную тризну собралось столько народу, что хныкать было просто стыдно.

Он смотрел на закат, догорающий над родовым могильником. Он думал, что вместо лица матушки в памяти всплывет теперь лишь холодный камень. Это было ужасно. Забывать… Вдруг кто-то коснулся его руки. Снорри обернулся. Рядом стояла какая-то девчонка с прямыми светлыми волосами и глазами цвета ликующего неба, и держала его ладошку в своей. Снорри захотел отдернуть руку, ударить девчонку, по красивому лицу, по вздёрнутому носику, по синим, небесным ненавистно-небесным глазам…

И вдруг улыбнулся ей.

А она улыбнулась ему.

Так они стояли, на холоде, на закате, взявшись за руки, как-то совсем не по-детски безмолвно, и улыбались друг другу…

И улыбалась янтарная птица, и Арна-колдунья, и Асгерд, дочь Рекьи.

Небо и земля улыбались друг другу.

И воссоединилось сердце сына погибшей матери…

* * *

Так умерла Асгерд дочь Альти.

Турлог, сын Дори, ненамного пережил её.

* * *

Неправдой было бы сказать, что Турлог Рауденбард, сын Дори, сына Ари, мастер дел хмельных, ничему не учил с тех пор, как не стало Асгерд. Наоборот, теперь он учил Снорри втрое усердней, чтобы хоть этим заглушить страшную боль. Эта боль была подобна притушенному пожару: огня не видно, но угли все равно тлеют, и жар делает своё дело. Тот жар выплавил в душе Турлога дыру, и сквозь неё стал продувать ледяной ветер. Нечем было Турлогу заполнить открывшуюся в нем бездну. И потому бездна понемногу заполнила его, как то часто бывает.

* * *

Несколько раз Турлог возил сына на юг, на торги.

Снорри схватывал всё на лету. Вскорости он уже сам ездил на юг с плотогонами: отец доверял ему. Снорри, впрочем, думалось, что отец просто стал тяжек на подъём. Под глазами Турлога обозначились скверного вида мешки. Взор блуждал где-то в тумане. Турлог часто забывал, о чём говорит, повторялся, а то принимался что-то бессвязно бормотать. Его медная борода изрядно побелела, стала похожей на мочалку. Снорри было больно видеть отца таким, но он не знал, как ему помочь. Потому он ездил на юг чаще, чем то было необходимо. Хоть бы не видеть отца.

Позже Снорри корил себя за малодушие, проклиная свою слабость, глупость и трусость. Да только что с того толку…

* * *

…в ту пору Снорри сравнялось двадцать пять зим. Тот год ему хорошо запомнился…

…в котле булькало.

Турлог подкинул дров и склонился над чаном, помешивая сусло. Бражный дух бил в голову. Сыну Дори было не привыкать. Варево медленно доходило, пенилось, и Турлог подумал с гордостью, что есть у него хороший преемник…

Вдруг варево изменило цвет. Чуть потемнело. Пивовар отложил черпак и всмотрелся. Перед ним разверзлась бездна морская. Пенные волны свивались кругами, образуя око бури. Око смотрело Турлогу в душу, завораживало, затягивало… В котле бурлило не пиво, о нет, теперь это было чрево ненасытного дракона, болотная трясина, утроба подземного мира. Пена тихонько шипела, вращалась, дурманила. Манила. Звала окунуться в пучину вечного моря. Обрести там покой.

Там, в подземном мире, его ждала Асгерд.

— Иди сюда, Тур, — услышал пивовар, — иди же, Турлог, супруг мой. Мне без тебя одиноко… Иди ко мне, Турлог…

Турлог Дорисон смотрел в котёл. Его глаза, дурные, налитые кровью, слезились. Он ничего не видел. Только образ своей ненаглядной Асы. Она манила, звала. Ей было плохо.

— Я иду, милая, — промямлил Турлог. — Подожди, милая, я уже…

Сын Дори приподнялся. И сделал шаг.

Пенная бездна браги бросилась навстречу. Турлог рухнул в котёл с головой, вверх ногами. Захлебнулся, забился. Не понимая, что происходит, куда делась Асгерд, почему так горячо. А потом чёрная пустошь поглотила его, и он обрёл покой.

* * *

— Отец, я вернулся! Батюшка! Ты дома?

Снорри оставил дорожную сумку в прихожей и вышел на задний двор, где стояла пивоварня. По пути подумал, что неплохо бы окопать яблони да подновить покосившийся сарай.

— Отец, ты здесь? Чем это так пахнет? Ты мясо варил?

Снорри открыл дверь пивоварни. Глянул по углам. Отца не было.

Сердце сжалось. Стало вдруг темнее…

Его взгляд упал на пивной котёл. Там явно было что-то не так.

Сын пивовара подошёл ближе. Медленно. Не сводя глаз с бурлящей кромки.

И замер, поражённый увиденным.

В обрамлении пены из котла смотрел на сына Турлог. Смотрел на единственного сына мёртвыми глазами и улыбался. Затем веки его сомкнулись, и он ушёл в гущу.

— Отец! — тихо сказал Снорри, плохо понимая, что случилось. — Эх, как же ты так…

В носу кололо, глаза щипали слёзы, но сын мёртвого пивовара уже нёс воду — залить огонь под котлом, обдумывая, кого бы позвать на помощь, как известить родичей, что Турлога Рауденбарда более нет в живых, чтобы те не слишком радовались. Снорри сильно сомневался, что они простят того, кого отвергли от древа рода.

— Люди! Хэй, народ, есть кто? Беда! Беда! Пивовар утоп! — кричал он, созывая подмогу. Ему было неловко, даже гадко, что надо просить о помощи чужих, но что поделать? Он только надеялся, что люди не станут слишком насмехаться, что, мол, надо ж было так напиться…

Первым, кто откликнулся, был старый Альвар, отец красавчика Тервина. Увидав утопленника, он не сдержал горестного вздоха:

— Не самая лучшая смерть! А какой был человек!..

"Ну да, — неожиданно зло подумал Снорри, — теперь-то вы все вдруг вспомнили, КАКОЙ был человек. А то, что наговаривали на него за глаза, сплетни грязные распускали, это ничего! Дело житейское! Тьфу!"

— Коль скоро тебе понадобится помощь, можешь на меня рассчитывать, — тихо, чтоб не услышали другие, предложил Альвар.

Снорри удивился, но виду не подал. Лишь молча кивнул.

* * *

Хоронили Турлога Дорисона с размахом. Никто не сказал бы, что Снорри справил по отцу плохую тризну. Столы на переднем дворе усадьбы ломились от мяса. Пиво и ядрёная пшеничная брага лились водопадом, спиллеманы-музыканты давали жару, торжественные речи в память об ушедшем звучали под ясным небом. На похоронах не плачут, ибо слёзы только огорчают ушедших. Да и некому было плакать. Снорри не плакал. Он руководил попойкой. А когда все перепились и подзабыли, чего ради собрались, он незаметно удалился. Старики Альвар и Фундин Пасечник переглянулись молча и взяли на себя обязанности хозяев.

* * *

Из родичей Струвингов никто не появился. Даже не откликнулся.

Так умер и был погребён Турлог Рыжая Борода, и не говорили о нём плохо.

* * *

То был ветреный весенний день. Из таких, когда снег сошёл, но ещё прохладно. Ветер бежал над рекой, над лесом, над прошлогодними травами, из-под которых уже виднелась молодая поросль. Снорри стоял на кургане рода своего, глядя на небо. Этой ночью ему снилась матушка. Она была очень счастливая и такая красивая, что Снорри заплакал во сне от радости. И не хотел просыпаться.

Ныне он был один. Совершенно один. Ни рода, ни семьи, ни друзей, ни побратимов. Хотя и много знакомых. Он был одинок, как Старый Балин. Рядом с могучим дубом на берегу реки не росли деревья. А даже и росли бы… Куда им было понять его!

А между тем, Балин жил. И повидал, видимо, немало горя. Иное дело, что старик, кажется, не дал жизни ни одному дереву. В округе не росло подобных ему. Дед не видел внуков. Как Дори. Как Турлог.

"Видно, так тому и быть, чтобы в нашем роду старики и внуки не виделись в Срединном мире, — грустно подумал Снорри. — Тервин-то, небось, скоро уже подарит седому Альвару внуков. А я что? Дурная трава: ни корней, ни цветов…"

Вдруг Снорри ощутил рукой прикосновение. Тёплое, чуть щекотное. Приятное. Обернулся. Увидел светлое, грустное лицо. Он узнал её сразу. Девчонку, что так же стояла рядом с ним, на этом самом месте, много зим назад. Девчонка стала пригожей невестой, и, верно, двор её родителей тесен для сватов.