Виктор Дубчек - Красный падаван

• Название: Красный падаван
• Автор: Виктор Дубчек
• Жанр: Юмористическая фантастика

Избитый флагман Имперского флота, девятнадцатикилометровый "Палач" проваливается в пространстве и времени, выходя на орбиту третьей планеты в небольшой и не особенно интересной звёздной системе. А внизу, на планете — 22 июня 1941 года…

Альтернативная история: Сталин против Вейдера. Или за. Или вместо…

Задумана трилогия, первая книга закончена; финальные главы пока не выкладываются по настоянию потенциального издателя.

---

Поехали на Лубянку, к следователям. Коля снова всё подробно рассказывал, отвечал на вопросы. Вечерело. Следователь был ласков, предложил Коле сигарету, потом бутерброд. Сигарету Коля взял, а вот от бутерброда пришлось отказаться: прибежал взмыленный майор и забрал Половинкина. В коридоре коротко бросил "крути дырки, получишь орден" и потащил за собой. Коля подумал, что орден, конечно, гораздо лучше бутерброда.

Поехали снова в Кремль. Коля снова отвечал на вопросы. Пришли Абакумов, товарищ комиссар государственной безопасности первого ранга Меркулов, — ну, этот-то явный интеллигент, — сержанту госбезопасности эти люди, конечно, были известны, но вот на личное знакомство он никак не рассчитывал. С ними седоусый гражданский по имени Евгений Оскарович. Показали Коле электрическую трубу, что он выбил из рук у диверсанта на площади. Половинкин твёрдо знал, что это оружие — но обосновать не мог. Гражданский сердился, шевелил усами, наконец ушёл. Коля думал об орденах и бутербродах. Но больше всё-таки о бутербродах. С толстой ливерной колбасой. С жареными куриными сердечками, разрезанными вдоль и смазанными сметаной. С крыжовниковым вареньем…

Додумать ему не удалось, потому что снова пришлось удивляться. Пока они вместе поднимались в бывший Сенатский дворец, товарищ Меркулов благожелательно рассказывал, что товарищ Иосиф Виссарионович Сталин живёт в Кремле с 1922 года, в 1930 тут сделали перепланировку, а центральное отопление появилось совсем недавно, до этого топили дровами, но идут они, конечно, не домой к товарищу Сталину, а в рабочий кабинет, на второй этаж.

С этого момента сержант госбезопасности, что называется, "поплыл". Слишком уж много впечатлений свалилось на парня в один день. Коля думал, что даже если получит орден — у деда в Саратове всё равно их два, и ещё несколько медалей. Думал, что бес с ними, с бутербродами — не в бутербродах счастье. Думал, что Зинаида девушка глупая, но даже если бы была умная — много девушек на свете.

А товарищ Сталин — один.

Ну ведь просто же никто не поверит, когда он будет рассказывать, как спас товарища Сталина от сварщика-диверсанта, а товарищ Сталин ему за это, может быть, даже пожал руку.

И до того ото всей этой катавасии обалдел Коля, что не мог потом вспомнить ни как шёл по коридору, украдкой ощупывая дубовые панели со вставками из карельской берёзы, ни проверявшую его охрану, ни доброе лицо товарища Поскрёбышева, как раз протиравшего синей бархоткой умную лысую голову.

Восстанавливаются Колины воспоминания вот с какого эпизода.

Стоит, значит, он по стойке смирно в кабинете товарища Сталина и смотрит на стол. На столе — телефон, графин, пепельница, всякие такие полезные вещи. И, кстати, чай с бутербродами. А в центре стола — тот самый маленький сварочный аппарат, которым диверсант на площади размахивал.

За столом кругом сидят товарищи Меркулов, Абакумов, Берия… господи, Берия!.. какой "господи", я же комсомолец… ещё какой-то незнакомый генерал-лейтенант с цепкими глазами…

И вот тут сержанта госбезопасности, что называется, "отпустило".

Потому что смотрел он прямо на товарища Сталина, а товарищ Сталин улыбался в усы, и понимал Коля, что нигде, никогда, ни за что не случится в честной его жизни ничего более важного. И даже если придётся отдать честную его жизнь за социалистическое Отечество, и если вдруг бог на небе всё-таки есть, и если Коля вдруг вознесётся на небо — даже там, на небе не увидит Коля никого главнее товарища Сталина.

Тут товарищ Сталин снова указал ему на стул, и только Коля Половинкин выдохнул и собрался наконец присесть, как знакомые подружки-иголочки остро и беспрекословно упёрлись ему в виски. Как-то совсем нехорошо упёрлись.

Из приёмной послышался металлический хруст, крики и звук падающих тел. Что характерно, падали эти тела не на пол, скорее, разлетались по стенам и даже, вроде бы, к потолку.

Первым среагировал незнакомый генерал-лейтенант. Подобравшись и хищно ощерившись, будто раскусил негодную цукерку, он прыжком занял позицию справа от двери. Одной рукой нашаривал он кобуру, да кобура была пуста; другой отмахнулся за спину, мол, не спи, укрывай! Абакумов с Меркуловым двигались тоже, и Берия, сидевший ко входу спиной, неудобнее всех, разворачивался вместе со стулом, на одной ножке.

Товарищ Сталин по-прежнему стоял с нераскуренной трубкой в руке. Он не казался напуганным, ни даже взволнованным. Он казался довольным.

Коля мимолётом поразился выдержке вождя, подхватил со стола тяжёлую пепельницу; в другую руку будто сам собою прыгнул маленький сварочный аппарат. Коля не знал, зачем: пепельница-то для броска была явно пригоднее.

Вопли в приёмной стихли. Умная лысая голова товарища Поскрёбышева просунулась было в кабинет, раскрыла рот — да так и сгинула обратно вместе с половинкой крепкой, тяжёлой дубовой двери. Вторая половина взорвалась ворохом древесной трухи, засыпая кабинет опилками. Бронзовые петли качнулись ещё раз и застыли, роняя гнутые шурупы.

На пороге возвышалась огромная чёрная фигура в блестящей каске, тёмном матовом нагруднике и длинном широком плаще. Руки и ноги пришельца покрывали перчатки и сапоги из плотного каучука, вроде автомобильных покрышек.

Подробнее Коля рассмотреть не успел, потому что опомнившиеся генералы не сговариваясь оттянулись ото входа и как-то сами собою выстроились в тонкую линию между гигантом и товарищем Сталиным.

Гигант медленно повернул голову, и Коля понял, что вместо лица у пришельца маска со жвалами и круглыми глазами, как у огромной вши с агитплаката "Красноармеец! Берегись тифа!". Маска теперь смотрела прямо на Колю.

"Ещё один сварщик, бригадир, наверное" — подумал Половинкин, поспешно вставая в шеренгу с начальством.

"Занятные лампочки на груди" — подумал Берия, вспоминая электрические счётные устройства профессора Лебедева.

"Какой типаж для пьесы про инженера!" — подумал Меркулов, мысленно прикидывая сюжетец.

"Здоровый шкафчик, ну да не таких роняли" — подумал Абакумов, незаметно разминая трицепсы.

"Жаль, нет ледоруба хотя бы" — подумал Судоплатов, да кто ж с ледорубом ходит к Сталину.

— Присаживайтесь, товарищ, — сказал Сталин, указывая на стул.

Часть II. Заземление



Глава 4. Первое правило Кирхгофа

Старкиллер молча страдал, отвернувшись к стене и уткнувшись лбом в твёрдый холодный пластик койки. Действие веществ, которыми его напичкали сразу после неудачной попытки проникнуть в крепость местных неправильных ситхов, понемногу заканчивалось. В голове прояснялось, тошнить уже не тянуло. Но унижение-то никуда не делось.

Унижение было чудовищное.

Старкиллер не был ни мыслителем, ни визионером, не обладал сколь-нибудь достаточным для глубоких онтологических выводов жизненным опытом. Он был убийцей, очень хорошим убийцей. Может быть, одним из лучших, и твёрдо собирался стать лучшим. Он чувствовал, — он всегда чувствовал, — угрозу и устранял её. Под угрозой, — в широком смысле, — понимался источник любого нежелательного возмущения в Силе, потому что единственным носителем Силы в Галактике должен был быть его господин, Лорд Вейдер. Может быть, ещё Император Палпатин, но тут юноша не был так уж уверен — Императора он не знал и обязан ему не был ничем. А Вейдер… Вейдер заменил ему родителей. Он спас Старкиллера, когда тот ещё не носил своего грозного имени, от нападения подлых мятежников. Он воспитывал его, учил сражаться и владеть Силой. Вейдер, рискуя собственным положением и, вероятно, жизнью, берёг его от шпионов Императора, укрывая сперва на отдалённых планетах и лунах, наконец, на величайшем боевом корабле в истории, — возможно, более мощном, чем легендарный "Вилн", — собственном флагмане — "Палаче". Это был немалый риск: сеть агентов Императора раскинулась по всей Галактике, никто не мог чувствовать себя в безопасности даже в глубоких трюмах ещё не достроенного линкора.

Гигантский корабль возводили на орбите — такой монстр никогда не познает поверхности, ему не суждено отдать свою посадочную ногу. Обитаемый объём был собран и введён в режим ограниченного функционирования задолго до завершения работ над боевым, и в глубине алустиловых лабиринтов одинокий юноша проводил жизнь в жестоких тренировочных схватках с дроидами, просмотре учебных голокронов, бесконечных боевых медитациях. Развлечения не были доступны ему, да и не были интересны: жизнь ситха слишком коротка, чтобы тратить её на развлечения… любая жизнь слишком коротка.

"Тень" тряхнуло. Старкиллер поморщился и снова растёр запястья. Изуродованная ожогами световых мечей кожа почти не чувствовала боли, но суставы слишком долго остававшихся в кандалах рук чувствовали каждую воздушную яму. Подъём затянулся: в атмосфере скорость даже самых мощных космических кораблей была ограничена. Лорд Вейдер, который редко упускал возможность попрактиковаться в пилотировании, отобрал штурвал у лейтенанта Эклипс.