Андрей Квакин - Между белыми и красными. Русская интеллигенция 1920-1930 годов в поисках Третьего Пути

• Название: Между белыми и красными. Русская интеллигенция 1920-1930 годов в поисках Третьего Пути
• Автор: Андрей Квакин
• Жанр: История
• Год: 2006
• ISBN: 5-9524-2193-8

Книга посвящена анализу малоизученной деятельности ряда российских политических деятелей, философов и писателей в 1920–1930 годах (в основном в эмиграции), которые, осмысливая результаты Гражданской войны в России, пытались найти так называемый Третий Путь развития России – «между белыми и красными».

Монография состоит из трех частей и подробно рассматривает эти поиски в русле «сменовеховства», «нововеховства», «национал-большевизма» и других сходных течений. В ней впервые вводятся в научный оборот многие документы, в том числе из архива Гуверовского института войны, мира и революции (США).

Эта книга, в серии пятьдесят восьмая по счету, входит в проект издательства «Центрполиграф» под общим названием «Россия забытая и неизвестная».

Как и вся серия, она рассчитана на широкий круг читателей, интересующихся отечественной историей, а также на государственных и общественно-политических деятелей, ученых, причастных к формированию новых духовных ценностей возрождающейся России.

---

«…прожито, отжито, выпито, выпито…».

И эту работу над собой Вы должны проделать. Вы можете ее проделать! Поэтому я Вас, а не Лежнева считаю своим ближайшим соседом. С ним меня разделяет кое-что идеологически и очень многое тактически. Главное то, что он невольно акцентирует в сторону ушибленных революцией, в руку внутренней эмиграции. Он расшаркивается всячески перед Лениным и Троцким, в кармане кажет кукиш коммунистам и открыто с наибольшей энергией и вкусом ругает «Накануне». Но ведь это старая черта, что с ближайшим соседом ругаются всегда с наибольшим остервенением. Болгары – сербы, русские – поляки и т. д. И, главное, надо бросить тень на соседа, чтобы самому побелей казаться. Нет, такая позиция беленького нарцисса с кукишем в кармане меня не соблазняет; главное, чувствую в ней спекуляцию на чистоте, игру староинтеллигентской традицией, как хорошей надежной биржевой акцией. Наживать политический капитал таким путем не хочу. Между прочим, Лежнев носится с идеей создать настоящий толстый журнал и говорил со мной о совместном ведении его.

Еще одно и чрезвычайно важное обстоятельство. Когда я пишу о том, что готов бы стать правым коммунистом, я, в сущности, на 10 % не верю в реальную возможность раскола РКП. Несогласия, разноречия, борьба мнений, конечно, есть, но все россказни об острой борьбе, о возможности раскола и т. д. думаю, что продиктованы обывательским недомыслием и эмигрантским зломыслием. Относитесь к ним с должной осторожностью. Я склонен думать, что от Рыкова и Каменева до Потехина ближе, чем до Бухарина; но делать отсюда вывод вроде тех, которыми тешатся кусково-зензиновцы, было бы наивно. И больше того: советская власть станет крестьянско-рабочей легче и безболезненней (хотя, конечно, зато много медленнее), если компартия будет «сменять вехи» в целом, оставаясь единой. Важно, чтобы Красин с Бухариным остались вместе; а присоединятся ли к ним Устрялов и Потехин, не так важно.

Но для Потехина и Устрялова объединиться было бы и нужно, и важно. Буду рад, если это письмо поможет найти друг друга.

Мне кажется, мы достаточно для этого близки. Не надо пугаться моей левизны. Я согласен леветь еще более, если это помогает разумному поправению страны. Хотел бы того же и от Вас»[263].

Письмо Н. В. Устрялова Ю. В. Ключникову от 15 июля 1923 г. резко диссонирует и в настроении, и в оценках «Смены вех»: «Не правда ли, как печально ныне выглядит наш сменовехизм? Одно безобразие, а не течение. Только вот у нас в Харбине кое-какой огонечек теплится. А «Накануне» – одна зола…

Как это, ей-богу, Вам не удалось слить, так сказать, «все сменовеховские ручьи в одном идейном море»? Не скрою, что я приписываю многое Вашему чересчур деятельному темпераменту: Вы как-то заторопились «приложить слово к делу», забыв мудрую русскую истину, что скоро сказка сказывается, да не скоро дело делается. В Геную и Москву Вы ринулись столь же стремительно, как в свое время в московское градоначальство. И результат получился приблизительно тот же.

Особенно обидно, что Вы выпустили из своих рук «Накануне». Хотя и Ваше направление мне во многом чуждо, но, конечно, при Вашем фактическом руководстве газета никогда не могла бы принять того тона и приобрести такой репутации, как теперь. При всех Ваших увлечениях, Вы сохранили бы за европейским сменовехизмом достойный облик, ныне им утраченный. Все это, признаться, достаточно грустно.

Как и следовало ожидать, Ваши розовые мечты о «людях второго дня революции» разбились вдребезги. Ни налево, ни направо своим революционным романтизмом сменовехизм импонировать не оказался в состоянии. В этом отношении приходится признать, что стиль Ваших российских выступлений был ошибочным. Ни коммунисты, ни интеллигенция его не одобрили и увлечься им не могли.

Ну впрочем, «не будем трогать старых, еще не заживших ран», как говорит чеховская героиня Мурашкина в своей драме. Интереснее другое: что же нам делать дальше? Каковы Ваши перспективы? Каково Ваше политическое настроение? Можем ли мы снова объединиться и общими силами реставрировать облезшую физиономию нашего сменовехизма?

Кстати, знакомы ли Вы с нашим альманахом «Русская Жизнь» и вообще с моими статьями этого года?

Я был бы очень, очень рад, если бы Вы прислали нам для «Русской Жизни» обстоятельную статью на идеологическую тему. Было бы еще лучше, если бы в этой статье Вы взяли общие нам мотивы и не обостряли разногласий. Пожалуй, это было бы отрадным и вместе с тем заметным «общественным фактом»: теперь ведь так много говорят о «крыльях» и «расколе» сменовехизма, противопоставляя Вас мне и обратно, что было бы чрезвычайно желательно посильно нам объединиться…»[264]

Из письма Н. В. Устрялова Ю. Н. Потехину от 8 сентября 1923 г. также ясно проглядывает резкая критика эволюции берлинских сменовеховцев: «Относительно «Накануне» я считаю ныне свою осведомленность завершенной. Alter ego[265] этой газеты у нас на Дальнем Востоке имеется в лице «Новостей Жизни», за последний год окончательно вступивших на путь угодливого поддакивания последнему правительственному распоряжению. Но если корни «Новостей Жизни» – чисто харбинские, особого, специфически дальневосточного делячески-коммерческого типа, – то тем обиднее, что «Накануне», создание наших рук, добрело до решительного идейного банкротства. Стыдно читать, как по одному и тому же вопросу (напр. о подписании Россией лозаннского соглашения) тот же автор (Кирдецов) высказывает на протяжении недели два диаметрально противоположных суждения, в зависимости от тактики Наркоминдела (сначала не угадал). Следует ли удивляться лежневской критике? Огромная ошибка Ю. В. Ключникова (и Ваша?), что он (и Вы?) упустили из своих рук руководство газетою, погнавшись за эфемерными огоньками генуэзской и московской командировок… Но я вполне понимаю и одобряю вашу тактику относительно «Накануне»: я сам держусь аналогичной по отношению к «Новостям Жизни». Ничего не поделаешь, нужна трибуна. Наше горе, что нет вполне чистых страниц к нашим услугам. Впрочем, я охотно посылаю материал в «Россию», и крайне рад, что Лежнев обратился к Вам за содействием по редактированию ее расширенного издания. Думаю, что отказ в этом содействии был бы большим промахом с Вашей стороны: довольно староинтеллигентского сектантства… даже по отношению к сектам… (по детскому хорошему принципу: «ты умный, ты первый и уступи»). А в общем, позиция нам, несомненно, родственная. Индивидуальные же оттенки вполне допустимы и под кровлей общего издания.

Теперь насчет Вашей концепции. Еще раз повторяю, что многое в ней я всецело могу считать и своим. Так, присланная Вами статья «Русский Интернационал», еще раньше прочитанная мною в «Накануне», по моей инициативе была перепечатана «Новостями Жизни» и будет помещена в 4 альманахе «Русской Жизни». Я всецело и вполне готов под ней подписаться. Она Вам удалась и стилистически.

По-прежнему же отделяет меня от Вас нередко у Вас проскальзывающий революционный пафос, кажущийся мне вымученным, наигранным, надуманным. Все-таки не следует забывать, что революция есть, прежде всего, великое несчастье, а социалистическое правительство в России – правительство немножко (и даже достаточно) помешанных. Подчас приходится faire bonne mine*, но теперь, когда намечается процесс выздоровления, в этом все меньше надобности: всякому овощу свое время. С этой точки зрения, например, Ваша статья «Советский фунт» несколько проигрывает явно сквозящими в ней элементами искусственно взбодренного бахвальства, – этой исконной повадки слабых. Пора усвоить самый серьезный, без истерических самоутешений, тон, не скрывать всей небывалой безотрадности наличной русской жизни и лояльно предоставить коммунистам кричать о «величайшей в мире революции». Что они так кричат – может быть, это даже и хорошо, но… каждому свое. Наша роль иная, мы революционерами не были и не будем, пожалуй, даже при Маркове Втором, и нам необходимо найти и соответствующий стиль. Впрочем, у Вас более, нежели у других европейских сменовеховцев, он постепенно нащупывается. Исторический оптимизм – да; но не революционный романтизм. Вера в Россию – да; но не суеверия старых подполий.

«Экономическое отступление» Вашего последнего письма весьма интересно, и с основным его политическим прогнозом я вполне согласен: власть рабоче-крестьянская в России должна стать властью крестьянско-рабочей. В одной из своих статей я выразился еще категоричнее: советская власть неизбежным образом из рабочей превращается в крестьянскую. Но раз так, нужно осознать истинную сущность «крестьянского уклона» и иметь мужество сделать из него все надлежащие выводы. А одним из них непременно будет признание неотвратимости дальнейшего оскудения русских городов, представляющихся для современной деревни слишком большою роскошью. Разоренной стране не под силу даже и та «государственная промышленность», за которую сейчас цепляются большевики. Процесс «консервации» должен продолжаться, покуда не будет достигнуто соответствие между возможностями деревни и городскими расходами. Сокращение городской культуры неминуемо. И только тогда, когда оно дойдет до экономически должного предела, начнется подлинное движение вперед… но, конечно, не по руслу социалистических утопий. Вы, по-моему, недостаточно смело и последовательно продумали существо крестьянского уклона и тешитесь, подобно некоторым из «правых коммунистов», иллюзией какого-то гибридного «рабочего социализма при столыпинском мужичке». Увы, тут уж придется выбирать: или – или (я говорю о конечном результате)[266].