Дик Френсис - Дикие лошади

• Название: Дикие лошади
• Автор: Дик Френсис
• Издательство: ЭКСМО-Пресс
• Жанр: Детектив
• Год: 1998
• ISBN: 5-04-001344-2

В город своего детства приезжает кинорежиссер Томас Лайон снимать фильм, в основу которого легла реальная история жизни и трагической смерти молодой женщины, произошедшая почти тридцать лет назад. Но прошлое неумолимо вторгается в настоящее. Томас, ненароком «разворошивший осиное гнездо», вплотную подбирается к разгадке убийства. Расплата не заставляет себя ждать. Случайные на первый взгляд нападения на членов съемочной группы и самого режиссера выстраиваются в логическую цепочку, первое звено которой — исповедь летописца Ньюмаркетских скачек Валентина Кларка, умирающего на руках Лайона…

---

Затем я уселся в кресло в спальне и долгое время просто ждал, думая о долге исповедника и о том, насколько крепко или слабо связан я смертью и безумными признаниями Валентина.

Я чувствовал тяжесть обязанностей, налагаемых саном священника, которую сами священники принимают легко, зная, что их сан освобождает их от любой тяжкой ответственности, даже если они регулярно раздают индульгенции.

Я не имел права выслушивать исповедь Валентина или прощать его грехи, но я сделал это. Я отпустил ему грехи. In nomine Patris… ego te absolvo.

Я не мог отделаться от чувства абсолютной ответственности за сущность этих слов. Я не должен был и не мог спасти себя при помощи того, что Валентин поведал мне перед смертью словно священнику. С другой стороны, я мог теперь со знанием сути дела использовать то, что он оставил мне по завещанию.

В его книгах и бумагах я не нашел ничего целостного, что можно было бы отыскать во время разгрома в доме. Здесь были лишь отдельные куски, туманные и путаные. То, что я смог собрать их воедино, — это большая удача. Я хотел бы положить в сейф в качестве приманки более убедительное доказательство, чем фотоснимок «банды», но я пришел к выводу, что такого доказательства не существовало. Валентин не доверил свой страшный грех бумаге; он вложил его в последние свои слова, но никогда не думал, что этот грех останется жить после его смерти. Он не оставил никаких записей о своей тайне, которую хранил двадцать шесть лет.

Два с половиной часа спустя после моего разговора с Говардом появился мой посетитель. Он вошел в гостиную и позвал меня по имени, а когда я не отозвался, смело вошел и закрыл за собой дверь. Я слышал щелчок замка. Я слышал, как он открыл шкаф и стал нажимать на кнопки, чтобы отпереть сейф.

Я появился в дверях спальни и поздоровался с ним:

— Привет, Родди.

На нем были блейзер, рубашка и галстук. Выглядел он прямо-таки столпом нравственности показательных скачек; в руке он держал снимок «банды».

— Ищете что-нибудь? — спросил я.

— Э… — вежливо сказал Родди Висборо, — да, в самом деле. Я боюсь, вышла небольшая накладка, но один из ребятишек, которых я обучаю, попросил меня раздобыть ему автограф Нэша Рурка. Говард клялся, что вы устроите это.

Он положил фото на стол и двинулся ко мне, протягивая альбом для автографов и ручку.

Это было так неожиданно, что я забыл предупреждение профессора Дерри — любой предмет, который у него есть при себе, может скрывать нож — и позволил ему подойти слишком близко.

Он уронил книжку для автографов к моим ногам и, когда я машинально глянул на нее, одним движением, таким быстрым, что я не смог уследить за ним, разделил свою ручку пополам и бросился с нею на меня.

Острие обнажившегося стилета пронзило свитер и рубашку и ударилось о полимер прямо напротив моего сердца.

Изумленный, не в силах поверить в происходящее, Родди выронил ручку, потянулся к своему галстуку и рывком извлек из-под него нож намного больших размеров устрашающего вида. Позже я разглядел, что треугольное лезвие, похожее на строительный мастерок, переходило в черенок, пропущенный между пальцами и прикрепленный к поперечной рукояти, зажатой в кулаке. Но в тот момент я видел только треугольное лезвие, казавшееся продолжением его кулака, широкий конец возле костяшек пальцев, а острие выдается на пять или более дюймов вперед.

Он мгновенным движением резанул по моему горлу, но «рукоделие» Робби и здесь отразило его клинок, и тогда он дернул лезвие вверх, так что острие прорезало мне щеку от подбородка до уха.

Я не намеревался бороться с ним. Просто не мог. И как кто-либо может противостоять человеку, вооруженному таким ножом, не имея ничего, кроме кулаков?

Он собирался убить меня. Я видел это по его лицу. Он собирался запачкать кровью свою элегантную одежду. Какие глупые мысли приходят в голову в миг смертельной опасности! Он уже понял, что от шеи до пояса я одет в защитный жилет, поэтому стал метить в более уязвимые точки и несколько раз вонзил свое ужасное треугольное лезвие в мою левую руку, которой я защищал глаза, в то же время безуспешно пытаясь обойти его и обхватить его глотку правой рукой.

Я пробовал обхитрить его. Мы сделали круг по спальне. Он все время старался держаться между мной и дверью, пока он будет убивать меня.

Повсюду были красные пятна; по моей левой руке бежал алый ручей. Я во всю глотку воззвал о помощи к своему проклятому телохранителю, но ничего не случилось. Я попросту начал думать, что, когда Родди наконец получит то, что ему причитается, мне уже будет все равно.

Я сдернул с кровати покрывало и набросил на него; по счастливой случайности оно накрыло его правую руку. Я прыгнул и обернул покрывало вокруг него, стараясь как можно туже примотать руку с ножом к телу. Потом я подставил ногу и толкнул Родди, уронив его навзничь, и упал вместе с ним, еще сильнее заматывая его в покрывало. В конце концов он стал похож на куколку бабочки, а я лежал поверх него, истекая кровью, а он пытался сбросить меня.

Я не знаю, что бы случилось в конечном итоге, но в этот миг наконец появился мой телохранитель.

Он возник в дверях спальни и вопросительно произнес:

— Мистер Лайон?

Я не мог ответить ему ничего разумного. Я сказал:

— Приведите кого-нибудь.

Вряд ли такая речь была достойна героя типа Нэша Рурка.

Как бы то ни было, «черный пояс» понял меня буквально. Я смутно слышал, как он говорит с кем-то по телефону в гостиной, и вскоре мой номер наполнился народом. Монкрифф, сам Нэш, здоровенные мужики из кухонного персонала «Бедфорд Лодж», усевшиеся на дергающееся покрывало, и наконец люди, сказавшие, что они полицейские, врачи и все такое.

Я извинился перед администратором отеля за кровь.

— О да, конечно, мы все понимаем, — ответствовал он.

— Где вы были, черт побери? — спросил я своего телохранителя. — Разве вы не видели, что моя дверь закрыта?

— Видел, мистер Лайон.

— Тогда почему?..

— Но, мистер Лайон, — сказал он с обезоруживающей уверенностью в собственной правоте, — иногда я должен ходить в туалет.

ГЛАВА 17

Рано утром в четверг я сидел на обдуваемой ветром дюне на Хэпписбургском побережье и ждал, когда взойдет солнце.

О'Хара, в панике вернувшийся из Лос-Анджелеса, сидел рядом со мной, дрожа. Уже около сорока человек, обеспечивающих съемки, прибыли сюда и разошлись по своим участкам, их машины были припаркованы за дюнами. Влажная полоса твердого песка была чиста и не затронута кончающимся приливом. Монкрифф работал с камерами, прожекторами и стрелой для выносной камеры, установленной на чудовищного вида оранжевой уборочной машине, которая при необходимости могла бы сдвинуть даже севшее на мель судно.

Далеко слева ждал Зигги, а с ним норвежские дикие лошади. На полпути между нами и ими Эд распоряжался второй камерой, которая должна была взять вид сбоку.

Мы провели репетицию во время отлива вчера вечером и знали, что утрамбованный приливом песок после этого как раз подходит нам. Зигги был уверен, Монкрифф был уверен, О'Хара был уверен, я беспокоился.

Нам нужен был ясный рассвет. Мы могли бы создать впечатление такового, взяв блистательные кадры рассветного неба, снятые на прошлой неделе, мы могли направить прожекторы так, чтобы получить блеск в глазах лошадей, но чтобы создать задуманный мною эффект, нам нужны были удачи и настоящее солнце.

Я размышлял над событиями последних дней. В кембриджской больнице нашелся специалист по микрохирургии, сшивший разрез на моем лице сотней тонких черных стежков, так что теперь казалось, будто на моей щеке от подбородка до виска растянулась многоножка; но хирург клялся, что шрам будет почти незаметен. Раны на моей левой руке доставили ему и мне гораздо больше неприятных минут, но их, по крайней мере, можно было скрыть. Он предполагал, что за неделю все заживет.

Робби Джилл навестил меня в больнице рано утром во вторник, но быстро уехал, забрав с собой жилет из дельта-гипса, прошлым вечером повергший в замешательство дежурный персонал. Он не объяснил им, почему я носил этот жилет. «Эксперимент с пористым материалом — интересно». Он также поведал мне, что сказал своему коллеге из полиции, что Доротея теперь может узнать напавшего на нее, а поскольку было мало вероятно, что в Ньюмаркете могут действовать два маньяка с ножами, то почему бы не показать ей фото?

Весь вторник после обеда я беседовал с полицейскими, но к тому времени (в ночь с понедельника на вторник) я уже решил, что говорить им, а о чем умолчать.

Позже я слышал, что они уже обыскали коттедж Родди Висборо в Лестершире и обнаружили, что он буквально набит спрятанными в укромных уголках необычного вида ножами. Они спросили, почему я полагал, что Родди нападет на меня.

— Он хотел остановить съемки фильма. Он верит, что фильм повредит репутации его семьи.