Татьяна Леванова - Ночные Птицы Рогонды

• Название: Ночные Птицы Рогонды
• Автор: Татьяна Леванова
• Жанр: Детская фантастика
• Год: 2011
• ISBN: 978-5-699-46716-7

Первый удар колокола предупреждает жителей Рогонды о приближении Черного Часа, ко второму удару все спешат домой, запирают ставни и двери, а с третьим – в город прилетают Ночные Птицы и приходит Тьма. Никто не знает, что происходит с теми, кто не успел попасть до этого времени в укрытие, они просто исчезают…

Маша уже побывала в пяти мирах, и в каждом из них она сделала важное открытие, которое очень помогло их обитателям. А все потому, что Маша Некрасова – Сквозняк, то есть «сквозь ткань миров проходящий странник», значит, путешествовать по Великой Спирали и спасать миры – ее миссия. И раз она попала на рыбацкий остров Рогонда – там явно что-то идет не так и нужна ее помощь. Но сначала надо узнать, почему жители города боятся Ночных Птиц и Смотрителя маяка, что скрывается за Тьмой, приходящей с третьим ударом колокола, и кто такие морские тельца, о которых все говорят только шепотом?

---

После еды к девочке вернулось мужество. Она поставила тарелку обратно в лифт, и тот тут же уехал наверх. Затем Маша приподняла фонарь так высоко, как только могла, чтобы осмотреть комнату. Плоская койка, как в поезде, стол, штора из клеенки напротив, за ней крохотный санузел. Из любопытства Маша заглянула под кровать и обнаружила там узкие пустые полки.

Делать было совершенно нечего. Девочка полежала, посидела, несколько минут прислушивалась к тишине за дверью, потом перебирала свои вещи, посмотрела в зеркальце точилки, перечитала письма, повертела в руках шапочку, но ее поля были пусты. От скуки Маша начала вспоминать уроки танцев, на которые ходила дома. Правда, в такой тесноте особо не растанцуешься, она натыкалась то на стол, то на койку и поскользнулась на луже, натекшей из душа, снеся ногами полочки под кроватью. Охая от боли, девочка тем не менее попыталась привести все в порядок, поставила полочки на место и уже совсем было собралась щелкнуть пальцами, желая починить их, как вдруг заметила: под нижней что-то белеет. Это оказался листок тонкой бумаги, исписанный с обеих сторон мелким почерком. Даже с помощью фонаря Маша еле разобрала текст…

«Дорогая мамочка! Пишу тебе письмо. Муся прислала мне в морской капусте карандаш, а листочек я оторвала от титульного листа книги. Я уже третий день в келье. Так скучно! Но я здорова, и кормят хорошо. Очень по тебе скучаю и все время думаю, что я буду делать, когда вернусь домой. Ты мне испечешь рисовый пудинг, хорошо? А потом мы зажжем камин – здесь так холодно! – ты меня обнимешь, и я тебе все-все-все расскажу. Я больше не буду убегать в Черный Час. Прости меня, мамочка, родная, мне просто было любопытно. И ты же знаешь, я всегда умела хорошо прятаться, превращаться в разные вещи. Ночные Птицы меня бы не забрали. Но в Черный Час в Рогонде опасно не из-за них. Человек вообще не должен такого видеть и знать. Допишу завтра, мне страшно при одной только мысли об этом…»

«Четвертый день в келье. Ничего не происходит. Даже старшие перестали меня навещать. Они поверили, что я не знаю, почему меня не забрали ночью на улице Ночные Птицы. Вообще-то я превратилась в мусорный бак, но ты ведь мне велела не рассказывать никому о моих способностях, чтобы меня не забрал Смотритель Маяка».

«Пятый день в келье. Рисовать хочется со скуки, но боюсь подставить Мусю. Рисую на простыне, потом застирываю ее в душе. Рисую Великую Сердцевидку. Она и не знает, как с нами тут старшие обращаются».

«Шестой день в келье. Скучно-скучно-скучно. Лучше бы Ночные Птицы меня забрали. Я их видела так близко! Красивые злые лица, перья, когтистые лапы. Посмотрели на меня и улетели к маяку. Я видела в его лучах, что их там целая стая. На ночных улицах было страшно. Безумие-безумие-безумие… Еще пара дней, и мне начнет мерещиться вся жуть, что я видела. Сестра сказала – я в безопасности. Нет, я тут в опасности, могу умереть от скуки».

«Седьмой день. Сны. Бред. Скука. Почему меня никто не навещает? Пыталась выбраться через кухонный лифт – не влезла».

«Не знаю, какой день. Может, тот же самый? Много сплю».

«Надоело все».

«Чтоб вас всех Птицы забрали! И Мусю тоже! Мамочка, прости, я обязательно вернусь, только ты никогда больше не ходи на Праздник Великой Сердцевидки, если ты получишь мое письмо… Никогда не ходи и не пускай никого, убегай от праздничного шествия домой, запирай двери».

«Может, они ждут, когда я тут от старости умру? Все книги перечитала, новых не дают, но зато кормят. Наверное, скоро растолстею, стану круглая, как медуза».

«Снова снятся ночные улицы Рогонды. Готова поговорить об этом с кем угодно, даже с морскими тельцами».

«Приходил старший. Хорошо, что я успела сесть на листок. Мысли они читают, что ли? Но я так обрадовалась ему! Все-все рассказала – про то, как расцветали каменные цветы из булыжников, ракушек и плиток мостовой, про то, как дышали и двигались стены домов и какие красивые лица у Ночных Птиц. Про бегающие скамейки, про лающие статуи. Он выслушал и ничего не сказал в ответ. Странно».

«Теперь вместе с едой мне присылают какие-то таблетки, от которых хочется спать. Не знаю, сколько я здесь, сплю часто. Если каждый сон – ночь, то… Лет тридцать, должно быть. Шучу. Я же не знаю, сколько я сплю, может, пять минут всего».

«Стало трудно писать. И читать тоже трудно, не могу прочесть, что написала сама. Приходила Муся, сказала, что я тут всего десять дней и что скоро меня отправят на кормление Сердцевидки. Я так мечтала об этом, но теперь боюсь только одного – не стать бы мне морским тельцем. Здесь очень тяжело дышать, но я стараюсь. Высовываю голову в кухонный лифт и дышу. Ведь, если я задохнусь и умру, они меня точно сделают морским тельцем. Дорогая мамочка! Любимая, красивая, сладкая моя мамочка! Ты ведь будешь меня любить, даже если я вернусь к тебе морским тельцем?»

Внизу листка имелась картинка – белоглазое чудище тащит в руках деревянный ящик.

Маша мало что поняла из странного письма, но ей стало так страшно, что несколько секунд она просидела, держа в руках листок и затаив дыхание. Наверное, только благодаря этому девочка и услышала шаги в коридоре. Едва успела спрятать листочек под подушку, как дверь распахнулась. Вошел Виталис. Маша вздрогнула, увидев его, но тот, естественно, ее реакции не заметил. Несмотря на то что у него был такой же фонарь и в келье стало в два раза светлее, Виталис подслеповато щурился, стараясь разглядеть прозрачную Машу.

– Ты здесь, девочка? Ах, ну конечно здесь. Отлично умеешь маскироваться, почти как камбала. И как это у тебя получается?

– Понятия не имею, – упавшим голосом ответила Маша.

– Я знаю, знаю, – успокаивающе произнес Виталис. – Сестра сказала мне, что ты не можешь вернуть свой облик обратно. Понятное дело, пока ты в таком виде, нам придется держать тебя здесь.

– Я не могу остаться тут навсегда!

– Как только ты вспомнишь, мы тебя выпустим. – Виталис сделал паузу.

«Испытывает меня, – поняла Маша. – Проверяет, не обманула ли я сестру. Может быть, признаться, а потом, когда меня выпустят, сделать маячок снаружи? Ох, нет, не выпустят, он обманывает, конечно».

К ее глазам подступили слезы, но не пролились, девочка только шмыгнула носом.

– Ну, ну, не надо плакать. Мы обязательно тебе поможем, вернем твое настоящее лицо. А потом, если ты научишься управлять своей способностью, сослужишь хорошую службу Великой Сердцевидке. Станешь одной из приближенных, получишь келью побольше, и может статься, именно ты приблизишь День Великого Сошествия людей в море, под защиту добрейшей Сердцевидки.

– Хорошо бы, – произнесла Маша.

– Ну вот и умница! – просиял Виталис. – А теперь расскажи все с самого начала. Сестра поведала мне, что тебе приснился страшный сон и ты стала невидимкой от страха… Что тебе снилось?

Маша напряженно думала, что же ответить. Последнее, что она помнила, – белоглазое чудище. Виталис и Капитан ей точно не приснились, но может быть, приснилось чудище? Вода, световая дорожка, ящик… Кто принес ее в общую спальню?

– Мне приснилось, что я проснулась, когда еще все спали, и я пошла искать ванную. Но наружу выходить побоялась, не знала, кончился ли Черный Час, а спустилась по лестнице, потом шла по коридору…

– Там было темно или светло?

Маша вовремя сообразила, что про фонарик колокольцев Виталису тоже не следует знать, и воскликнула:

– Ужасно темно! Я шла на ощупь и быстро заблудилась, не знала, куда иду. Я хотела вернуться обратно в спальню, но потеряла направление, упала. Сон был такой реалистичный…

– А что ты помнишь последнее?

– Какую-то страшную морду. Чудовище с белыми глазами. Никогда мне такое не снилось. Я тут же проснулась и увидела сестру…

– Понятно… Во сне ты почувствовала себя в опасности и стала невидимой. А тут, в келье, к тебе разве не вернулось ощущение полной безопасности? Мы рассчитывали, что ты вернешься в свой облик, когда успокоишься.

– Но меня же заперли! – возмутилась Маша. – И я опять ужасно испугалась! Сижу тут в одиночестве, запертая… Лучше бы я не просыпалась сегодня!

Виталис развел руками:

– Вот так-так… Мы заботимся о ее безопасности, кормим, успокаиваем, а она боится все сильнее и сильнее! Забавная девочка. Ну и что же нам теперь с тобой делать?

– Не запирайте меня, пожалуйста, – попросила Маша. – Я не буду никого пугать, обещаю.

– Пойми меня правильно, девочка. – Виталис глубоко вздохнул. – Моя бы воля, я бы тебя не запирал. А отправил бы тебя погулять в город, навестить родных. У тебя же вроде есть в городе старшая сестра…

– У меня тут никого нет! – воскликнула Маша.

– Никого нет? И позвонить некому, да? А какой у тебя номер?

– У меня нет номера. И никогда не было своей ракушки.

– Понятненько… – Виталис сделал вид, что не удивился. – Но ты пойми, ты совсем еще ребенок. Напуганный ребенок. Кто знает, что придет тебе в голову на фоне стресса? Решишь сбежать из Ордена, попадешь в беду, начнешь бродить в темноте по коридорам, упадешь, сломаешь ногу… Или окажешься на улице во время Черного Часа… И никто ведь не поможет – ты же прозрачная, как стеклянная, тебя почти не видно. Нет, моя дорогая. Я могу тебе привезти только кресло-сиделку для компании. Хотя тут для него слишком мало места. Могу подарить тебе ракушку, чтобы ты поговорила с твоими друзьями – они с утра у порога стоят.