Скотт Туроу - Законы отцов наших

• Название: Законы отцов наших
• Автор: Скотт Туроу
• Издательство: АСТ, АСТ Москва, Хранитель, Харвест
• Жанр: Триллер
• Год: 2007
• ISBN: 978-5-17-037708-4, 978-5-9713-5147-4, 978-5-9762-1614-3, 978-985-16-3478-7

Жена сенатора Эдгара застрелена среди белого дня прямо у собственного автомобиля.

Дело рук гарлемской уличной банды? В этом убеждена полиция.

Однако главный подозреваемый по прозвищу Хардкор утверждает — преступление заказал сын жертвы, Нил Эдгар!

Но зачем состоятельному молодому человеку убивать собственную мать?

Возможно, его просто хотят подставить.

Так считает многоопытный адвокат Хоби Таттл, умеющий выигрывать самые безнадежные дела. И он намерен доказать это в зале суда.

---

— Хорошо, но только два, — отвечаю я.

Мольто хлопает себя по ляжкам и в отчаянии поворачивается сначала к Руди, а затем к Хоргану. В зале слышится жужжание голосов. Зрители перешептываются и иногда переговариваются вполголоса. Энни ударяет своим молотком.

— Продолжим, — произношу я.

Сюзанна снова зачитывает предыдущий вопрос:

— Просил ли Эдгар денег у ПДФ?

— Да. Однако я не конкретизировал суть запроса, то есть я не объяснил, для чего именно нужны эти деньги. Я сказал, что мне нужно профинансировать один организационный проект, над которым я работал в рамках своей собственной кампании.

— И вы получили деньги?

— Да.

— И сколько же?

— Десять тысяч долларов. — Хоби поворачивается ко мне своим широким лицом, чтобы посмотреть, какое впечатление он производит.

Все ясно. Чек. Однако некоторых звеньев в цепи все же не хватает. Мольто пока почему-то воздерживается от протестов. Вместо этого они с Руди шепчутся о чем-то, склонив друг к другу головы.

— И вы придумали, как передать деньги лидерам «УЧС»?

Эдгар подпирает рукой подбородок опущенной головы. Мучения для него все еще не кончились. Он уже не может различить ничего в зале суда. Одни голоса.

— Поскольку чек предназначался для моей кампании, необходимо было обналичить его и доставить деньги «УЧС».

— И кого вы попросили сделать это?

— Сына.

— Обвиняемого, проходящего по этому процессу, Нила Эдгара?

— Да, обвиняемого.

На столе у Хоби лежит конверт, который отдал ему Хорган. Хоби наклеивает на чек стикер. Вещественное доказательство защиты № 7. Он шлепает им о барьер свидетельского места, и Эдгар опознает чек на десять тысяч долларов, полученный им от ПДФ. Хоби спрашивает, индоссирован ли он. Эдгар медленно достает из внутреннего кармана другие очки, для чтения, надевает их вместо первых и смотрит на чек. Затем возвращает его Хоби.

— Чек индоссирован.

— И чьи же подписи здесь стоят?

— Моя, а под ней — Нила.

— Стоит ли там штамп кассира, отмечающий факт получения денег?

— Да.

— Есть ли на передаточном поле чьи-либо инициалы?

— Да, есть.

— Чьи?

— Нила.

— Есть ли на штампе дата?

— Седьмого июля.

Хоби подходит к столу обвинения и показывает рукой на картонный ящик с доказательствами. Сингх подает ему вещдок обвинения № 1 — синий полиэтиленовый мешок с двумя пачками денег.

— Перед тем как вы с Нилом договорились, что он обналичит чек, как ранее и предполагалось, у вас с ним был разговор именно седьмого июля?

Томми заявляет протест на том основании, что это показание со слов. Я отклоняю протест, так как разговор касался будущих действий Нила.

— Да, мы побеседовали об этом.

— Вы видели когда-нибудь Нила с синим полиэтиленовым мешком, подобным этому, вещдоку обвинения № 1А?

— В такой упаковке доставляется подписчикам «Трибюн». Насколько мне известно, он получает «Трибюн».

— Он имел при себе такой пакет седьмого июля, когда вы передали ему чек?

Эдгар опять опускает голову, правда, ненадолго.

— Мне хотелось бы ответить утвердительно на этот вопрос, — говорит он. — Но я не могу в точности припомнить.

— Хорошо, сэр. Тогда скажите, Нил когда-либо говорил вам, что отвез деньги Хардкору?

— Судья, — запинаясь, произносит Томми, — вопрос требует показания со слов.

Хоби тоже понимает это и снимает вопрос.

— Хорошо, сенатор. А теперь давайте внесем ясность в один немаловажный вопрос. У Нила имелось когда-нибудь на каком-либо банковском счете десять тысяч долларов, о которых вам было бы известно?

— Нет.

— А вообще он брал у вас деньги в долг, скажем, время от времени?

— В прошлом довольно часто. Особенно до того, как устроился на работу. В последнее время это бывало гораздо реже.

— А о каких суммах идет речь?

— Пятьдесят долларов. Сто. Пятьсот, когда ему нужно было заплатить страховку за квартиру.

— Отлично! — Хоби с торжествующим видом прохаживается перед своим столом. Все идет как по маслу. Он уже ухватил за хвост птицу удачи и не намерен выпускать ее из рук.

Все произошло так быстро и почти без всякой подготовки, что мне хочется объявить перерыв, чтобы осмыслить случившееся. Однако Хоби стремится закрепить успех. Теперь он превращается в танк, сминающий все на своем пути.

— Кстати, какие шаги вы предприняли относительно Кан-Эля? Вы что-нибудь делали по этому поводу?

— Я сделал несколько звонков.

— Какой-то прогресс вами был достигнут? Вам удалось помочь?

— Не знаю, можно ли назвать это помощью. Ситуация там очень сложная, требующая значительных усилий и постоянного внимания.

— Вы проинформировали «УЧС» о том, что начало вами уже положено?

— Да, я сделал это.

— Когда и с кем вы разговаривали на эту тему?

— С Хардкором. Как раз накануне Дня труда.

— Вы лично беседовали с ним или по телефону?

— Я позвонил ему из своего офиса и договорился о встрече.

— И где же вы встретились?

— Это была очень короткая встреча. Мы встретились в моей машине на том же углу, где и раньше.

— То есть в той самой белой «нове», которую на следующей неделе взяла миссис Эдгар?

Вздрогнув, Эдгар дает утвердительный ответ.

— Хорошо. А в то время, сенатор, «УЧС» занималась какой-либо организационной деятельностью политического характера, каковая должна была развернуться после получения ими этой суммы?

— Если и занималась, то я об этом ничего не слышал и никаких доказательств не получил.

— А вы обсуждали этот вопрос с Хардкором: деньги ПДФ для «УЧС», деньги, которые вы им обещали и которые по вашей просьбе были переданы им Нилом?

— Да.

— Вы были очень возмущены и не скрывали этого, сенатор?

— Да, я был очень, очень расстроен.

— Вы сказали Хардкору, что он воспользовался этой ситуацией, чтобы погреть руки?

— Я сказал ему, что, с моей точки зрения, он поступил нечестно.

— Вы угрожали ему репрессиями со стороны прокуратуры?

— Да.

— А вы сказали Нилу, что дело приняло нежелательный оборот и что вы припугнули Хардкора обращением в прокуратуру?

— Нет. Я считал разговор на эту тему нежелательным. Как я уже говорил мистеру Мольто вчера, у нас с Нилом с самого начала возникли разногласия по поводу моих планов относительно Орделла.

— Но тем не менее, сэр, несколько дней спустя, когда Нил передал вам просьбу Хардкора о встрече, вас это не удивило?

— Нет, не удивило.

Диалог между адвокатом и свидетелем лишен эмоций и протекает почти механически. Безыскусная, не приукрашенная истина вступает в аудиторию во всей своей обескураживающей неприглядности, уныло и безрадостно, как осиротевший ребенок. Однако эта обыденность никак не преуменьшает впечатления, которое факты производят на меня и на всех прочих, — впечатления взорвавшейся бомбы. За десять лет, что мне довелось проработать в качестве обвинителя, а затем судьи, мне еще не приходилось сталкиваться с чем-либо подобным. Представитель защиты в ходе перекрестного допроса убедил меня в том, что его клиент, возможно, невиновен. Отпечатки пальцев Нила на мешке и на денежных купюрах, которые Хардкор предъявил следствию, теперь получили объяснение. Установлен и личный мотив Хардкора, который мог побудить его спланировать убийство Эдгара, — угроза натравить на него прокуратуру. Это был вызов как эго Хардкора, так и его благополучию. Опыт подсказывал мне, что во второстепенных деталях может выявиться некоторое противоречие или несовпадение. Но так обычно и бывает. Во всяком случае, все звучит очень логично, и услышанного сейчас мной более чем достаточно, чтобы вызвать сомнение в выводах следствия. В ложе для присяжных царит возбуждение. Дубински что-то говорит Стэнли Розенбергу, оживленно жестикулируя. Судя по всему, предметом их разговора являются деньги, которые Хоби только что бросил на стол обвинения с такой брезгливостью, словно это грязный мусор.

Тем временем я украдкой бросаю взгляд на Нила. Несколько дней назад, когда свидетельские показания давал Кратцус, я посмотрела туда и увидела, что Нил сидит, упершись подбородком прямо в столешницу, и бросает бумажные шарики в мишень, в качестве которой он приспособил стаканчик от чая, поставив его на край стола. В тот момент он казался столь отчужденным от всего, что происходило вокруг, что мне даже пришла в голову мысль, а нет ли где-нибудь в его шевелюре, полностью закрывавшей уши, наушников. Лишь теперь, когда были представлены доказательства его невиновности, он не сдержал эмоций, которые, впрочем, проявил очень странным образом. Повернувшись к стене, а не к свидетелю, Нил закрыл лицо руками. Хоби, почти всегда остающийся в центре моего внимания, медленно, как бы фланируя, идет в ту сторону и, сделав вид, будто ищет что-то в своих бумагах, локтем бьет Нила в плечо, да так сильно, что тот от боли и неожиданности разевает рот. Придя в себя, Нил выпрямляется и роняет руки на стол, однако по-прежнему отказывается посмотреть на отца, несмотря на то что Хоби готовится к продолжению допроса свидетеля.