Алексей Волков - Городской охотник

• Название: Городской охотник
• Автор: Алексей Волков
• Издательство: Эксмо
• Жанр: Боевая фантастика
• ISBN: 978-5-699-28209-8

Они — Охотники. Их добыча — духи, демоны и прочие твари потустороннего мира, прорывающиеся в современную Москву. Их оружие — святая вода, магические амулеты, стрелы с серебряными наконечниками и крупнокалиберные пистолеты. Приняв заказ на очистку старого особняка от неприкаянных духов, охотники Алексей и Ольга даже не предполагали, что им придётся столкнуться с неимоверно сильной и злобной астральной сущностью-профессором сталинской эпохи, когда-то осуществлявшим в подвале дома чудовищные эксперименты над людьми. Однако эта неистовая схватка не на жизнь, а на смерть стала лишь первым звеном в цепи невероятных событий последующих дней. В пределы человеческого мира вторгся смертоносный хаос…

---

— Дурдом, — выдавил Алексей, наблюдая, как из пустоты материализуется инвалидное кресло с намертво прикрученной к нему капельницей. В кресле сидел некто, судя по комплекции, ребенок, с иссушенными, как у мумии, конечностями. В руки, плечи, кисти несчастного были вонзены множество игл, тонкими пуповинами соединенные с сосудами в капельнице. Как заметил Алексей, из одних сосудов в тело сидящего что-то поступало, другие же, наоборот, вытягивали что-то из мумифицированного тела. Ноги сидящего прикрывал клетчатый плед. Одна рука была скрыта пледом и что-то сжимала под ним. «За хер оно там держится, что ли?» — мелькнуло в голове Алексея. Каталка с протяжным, рвущим душу скрипом развернулась на одном колесе и покатилась к ошарашенным друзьям.

Волколак оттер Алексея плечом и шагнул навстречу.

Голова сидящего в кресле, до этого безвольно болтавшаяся, как у паралитика, с заметным трудом поднялась. Тонкие губы землисто-серого цвета разошлись в ухмылке, обнажив мокро поблескивающие беззубые десны.

Плотно зажмуренные веки дрогнули, под ними заходили белки глаз, как будто несчастный пытался осмотреться.

Приглядевшись внимательнее, Алексей заметил крошечные белые точки по краям век — давно заросшие шрамы от хирургических ниток, которыми были зашиты глаза страдальца.

Каталка, надрывая нервы и слух скрипом, как от ржавого ланцета по поверхности операционного стола, подкатилась практически вплотную к стоящим плечом к плечу друзьям.

Плед, зацепившийся за что-то на полу, сполз, открыв картину ещё более жуткую, чем верхняя часть туловища, истыканного иглами. Ног у сидящего в кресле не было. И ребёнком он казался, вовсе не потому что был мал. Просто части туловища, примерно от пупка и ниже, не было, как и ног. Там в страшном переплетении скручивались металлические конструкции, покрытые то ли ржавчиной, то ли засохшей кровью, и тонкие, некогда прозрачные трубки, по которым что-то, пульсируя, двигалось вверх и вниз. Бурая масса неясного происхождения прикрывала места соединения металла и полимера с живой плотью.

Сидящий в кресле человек с лязгом и долгим, протяжным утробным стоном поменял положение, упершись руками в сидение каталки так, чтобы стать хотя бы немного выше. Металлопластиковая конструкция, заменившая ему часть кишечника и ноги, случайно зацепилась за торчащий из подлокотника винт, отчего существо вздрогнуло всем телом, по лицу его, и без того изможденному и перекошенному страданием, прокатилась судорога боли.

Он поднял руки и протянул их навстречу друзьям, завороженно наблюдающим за всеми его передвижениями.

Тонкие, как у птицы, пальцы, обтянутые серой пергаментной кожей, сжимали двух кукол, сделанных тщательно и кропотливо. Волк и человек. Вылепленные из чего-то мягкого, они были так старательно изготовлены и обработаны, что не оставалось ни малейшего сомнения в том, кого они изображали.

Вторая рука существа сжимала несколько игл, матово поблескивающих в неверном свете появившейся, как будто проросшей из потолка, лампочки без абажура.

— Не пройти дальше… — чуть слышно прохрипело существо, шепелявя и проглатывая звуки. — Не пройти… вам… нет дороги туда.

— Это кто сказал? — спросил Алексей.

— Он, — ответило существо, кивнув головой куда-то за спину и вверх. — Не пройти… Не пущу… Иссушу… Закручу… Выпью… — забормотал сидевший в каталке. — Остановлю… выпью тело… разорву плоть… избавлюсь от боли… Выпью… Выпью… Выпью…

Алексей только и заметил, как часть капельниц, ранее соединенных с телом хозяина, покинула его плоть и взвились в воздух.

Дальше он не успел ничего предпринять.

Волколак оттолкнул его плечом в сторону, сам метнулся в другую, уходя от летящих в него игл.

Существо, сидящее в кресле, издало булькающий смешок и вонзило одну из игл в куклу волка, видимо, посчитав его более опасным или наиболее питательным. Олег взвыл человеческим голосом, рухнул на пол и попытался встать. Задние лапы подогнулись, и он снова рухнул в сухую пыль.

Существо опять издало булькающий смешок и вонзило вторую иглу в куклу Алексея. У того в животе взорвался огненный шар, будто его лягнули в пах, и ноги, подломившись в коленях, перестали слушаться. Стали ватными. Алексей рухнул на пол, как подкошенный.

Скрипя и переваливаясь с боку на бок, кресло вместе с обитателем откатилось назад так, чтобы можно было видеть обоих скорчившихся на полу. «Чем ты смотришь-то, падла»? — подумал Алексей и попытался встать, опершись на руки. Все, что у него получилось — немного приподняться на локтях. А перед ним, меньше, чем в трёх шагах, так же силился подняться огромный волк.

Глаза зверя горели неистовой злобой. Пасть была ощерена в грозном рыке. Урод в каталке громко захохотал. Смех его был похож на кашель человека с пересохшим горлом.

— Выпью… Выпью… Выпь… — слышалось в этом шелестящем смехе. За его спиной шевелились и извивались, как волосы Медузы, десятки трубок-капельниц, увенчанных острыми жалами игл.

Иссохшие ручки существа сжимали кукол, по одной в каждой руке, с вонзенными в нижнюю часть туловища иглами.

«Я тебе сейчас «выпью!» — зло подумал Алексей и перевернулся на спину. Запустил пальцы в один из кармашков на поясе и достал моток бечевки со множеством узелков. Тем временем кресло-каталка развернулась и двинулась к пытающемуся подняться волку.

— Человека-зверя первым… первым… первым… Много… много… много… выпью много… — бормотал сидящий в кресле урод. — Долго… долго пить… хватит надолго… — уже нечленораздельно бормотало страшилище.

Змеями извивались трубки с тонкими жалами.

Волколак напрягся всем телом, готовый броситься и перекусить пополам существо в коляске, как только оно приблизится на достаточное расстояние. Даже с обездвиженными задними лапами он был смертельно опасен… Волк ощерил клыки, зарычал. Глухо, утробно. Как будто бросая последний вызов. Кресло остановилось вне пределов досягаемости для Олега, трубки взвились в воздух и как будто выстрелили в его сторону. С огромной скоростью устремились к огромному, покрытому шерстью телу.

В этот миг воздух за спиной «колясочника», как назвал его про себя Алексей, взвыл, застонал.

По комнате от Алексея к Олегу пронёсся порыв ветра, сметая пыль с пола. Тугие багряные нити с увязанными на них стальными крючками-грузами взметнулись в воздух, за спиной сидящего в кресле, и захлестнули его тугими путами. Впились в мертвенно-серую плоть; подобно скальпелю, отсекли трубки капельниц, которые тут же, извиваясь змеями, упали на пол.

Олег посмотрел на Алексея и увидел у того на пальцах растянутую бечеву, как в детской игре-паутинке, переплетающуюся замысловатым кружевом. Нить врезалась в пальцы Алексея так, что побелели ногти. Но он продолжал их натягивать. Багряные нити, окутавшие «колясочника», продолжали сжиматься. Тот взвыл, тонко, по-детски. Вопль рванулся к потолку и растаял, даже не породив эха.

Вслед за этим послышался треск раздираемой пергаментной кожи, тонкий хруст крошащихся костей, скрежет сминаемого железа… Существо, пытавшееся преградить Алексею с Олегом дорогу к двери по ту сторону комнаты, верещало на таких высоких нотах, что, казалось, барабанные перепонки не выдержат и лопнут.

Вскоре визг перешел в громкое бульканье, когда нить, накинутая Алексеем, перерубила сухонькую шею урода. Бульканье перешло в хрип и вслед за тем стихло… Сухо стукнула и покатилась по полу голова с зашитыми векам, которым теперь не суждено было разомкнуться.

Коляска вместе с сидевшим в ней неподвижным телом завалилась на бок, как труп… Только колесо со смятым ободом продолжало крутиться, будто у трупа конвульсивно содрогалась нога, оглашая затхлый полумрак комнаты пронзительным скрипом. Из разжавшихся пальцев на пол упали две куклы.

Алексея пронзил новый приступ боли, родившийся внизу живота. Огненным всплеском затопил сознание и отхлынул.

Рядом судорожно бился волколак: его кукла упала на кончик иглы, торчащей из мохнатого бока игрушки, и потихоньку, причиняя неимоверную боль живому существу, погружалась в его кукольную копию.

Алексей скинул с пальцев нитку-удавку, так лихо скрутившую врага, и цепляясь за выступы и неровности пола, подполз к куклам.

Протянул руку и выдернул ушедшую в мохнатый бок игрушки стальную шпильку. На губах волколака вздулись пузыри кровавой пены, хребет выгнулся дугой, грозя лопнуть от напряжения… Видно, что воткнуть иглу в куклы, которыми старые шаманы порой управляли людьми, что вынуть, было одинаково болезненно для того, кого она изображала.

Он поднялся на негнущихся лапах, роняя хлопья кровавой пены с ощеренных клыков, и полупрорычал, полупрошептал:

— Осторожнее… убьешь на фиг…

— Больно? — спросил Алексей.

— Щекотно, — просипел волколак.