Винценц Мюллер - Я нашел подлинную родину. Записки немецкого генерала

• Название: Я нашел подлинную родину. Записки немецкого генерала
• Автор: Винценц Мюллер
• Издательство: Вече
• Жанр: О войне
• Год: 2010
• ISBN: 978-5-9533-5067-9

Летом 1944 года генерал-лейтенант вермахта Винценц Мюллер, командовавший 4-й полевой армией, был вынужден капитулировать перед окружившими ее частями Красной Армии. В плену он вступил в Национальный Комитет «Свободная Германия», а после образования ГДР стал генерал-лейтенантом Национальной Народной Армии. В 1961 году Мюллер покончил жизнь самоубийством, оставив после себя незавершенные интереснейшие мемуары, в которых подробно рассказана история зарождения вермахта.

---

В последующие месяцы, особенно когда я снова попал на Западный фронт, из бесед, которые офицеры вели между собой, выявились подробности того, что произошло в Лангемарке в действительности. Молодежные полки и впрямь часто пели «Германия, Германия превыше всего…», но до начала боевых действий. Что же касается боев, то при всем самопожертвовании молодежных полков, большинство офицеров и унтер-офицеров которых не имело боевого опыта, результаты были ужасающими. Полки понесли огромные потери. Весной 1915 года я слышал от одного старшего по званию офицера, что среди этих полков, недостаточно подготовленных для штурма мощных укреплений противника, даже возникла паника. Этот офицер назвал Лангемарк «вифлеемским избиением младенцев». Оценка была направлена главным образом против командования, которое в тяжелейшей боевой обстановке бросило на убой весьма слабо подготовленные части, а затем пыталось скрыть свою личную ответственность за огромные потери в людях с помощью лживых сводок. Я упоминаю об этом случае потому, что после войны о Лангемарке была сочинена целая легенда с целью сагитировать студенческую молодежь в пользу идеи вооруженной защиты государства, то есть в пользу укрепления военной мощи Германии и реванша.

В районе Ипра, где 11 ноября при Лангемарке были уничтожены огнем молодежные полки, немецкие атаки прекратились уже на следующий день. Весь Западный фронт застыл в позиционной войне.

Незадолго до моего ранения капитан Нейнингер, вернувшись из штаба дивизии, высказал мысль, что кампания в Северной Франции протекает не так, как было запланировано. Речь шла о битве на Марне в начале сентября, которая явилась концом решающего немецкого наступления во Франции. Чтобы в случае войны на два фронта — против Востока, то есть России, и против Запада, то есть Франции, а в данном случае еще и против Англии — нам не оказаться раздавленными перевесом вражеских сил, германский стратегический план 1914 года предусматривал, что в результате быстрого массированного наступления немецких войск с севера, через нейтральную Бельгию, и с запада французская армия будет окружена и разгромлена прежде, чем медленно подойдет «русский паровой каток», как тогда говорили. После победы над Францией или по крайней мере после уничтожения большей части французской армии предполагалось разбить русские войска на Восточном фронте. Временно с целью выигрыша времени до подхода основных сил немецких войск там должны были сражаться слабые немецкие силы и австро-венгерская армия.

Германский Генеральный штаб считал возможным одержать победу в войне на два фронта лишь при условии быстрой победы на Западе, так как иначе перевес сил противников сказывался бы в ущерб Германии все сильнее. Здесь нет надобности заниматься подробным разбором военных действий, в частности, тем, что могло произойти, если бы та или иная политическая или военная ошибка не была допущена. Решающим практически оказался тот факт, что добиться быстрой победы на Западе не удалось. Тем самым были уничтожены все предпосылки, которые, по мнению германского Генерального штаба, были необходимы для благоприятного исхода войны. Тем более что и на Востоке борьба против русских протекала иначе, чем ожидалось. Русских, не жалея средств, поддерживали их западные союзники. Победа, одержанная генералами Гинденбургом и Людендорфом под Танненбергом, не принесла ожидавшегося эффекта. Причиной неуспеха генштабисты считали в первую очередь то, что союзная австро-венгерская армия не оправдала возлагавшихся на нее надежд.

Однако война продолжалась, хотя это совершенно противоречило прежней установке Генерального штаба, который считал, что Германия, главным образом ввиду своего экономического положения, не может вести длительную войну. К тому же ситуация на Западе ухудшилась для Германии с самого начала войны, так как под предлогом нарушения Германией бельгийского нейтралитета в войну вступила Англия. И если воевавший на территории Франции британский экспедиционный корпус, летом 1914 года насчитывавший всего 120 тысяч человек, не имел решающего значения, то превосходство английского флота проявилось вскоре самым чувствительным образом в блокаде германского побережья Северного моря. Первые же последствия этого факта глубоко взволновали умы и сердца в Германии, которая на первых норах молила всевышнего: «Боже, покарай Англию!»

С середины декабря 1914 года я снова находился на Западном фронте, в 13-м резервном саперном батальоне XIV резервного армейского корпуса в районе Боном, в Северной Франции. Я снова добился, чтобы на меня пришел запрос, так как стремился на фронт. К сожалению, меня назначили уже не в мою старую роту, где я служил в мирное время, а командиром взвода в 1-ю резервную роту Баденской 28-й резервной дивизии.

Командиром моей роты был капитан ландвера д-р Шехтерле, занимавший до войны крупный пост инженера на железной дороге в Штутгарте. Шехтерле одинаково хорошо знал тактику и военно-инженерное дело, но весьма критически оценивал ход войны. Благодаря Шехтерле я познакомился с либерально-буржуазной газетой «Франкфуртер цейтунг», которую позднее стал выписывать на фронт.

Как только наступила позиционная война, саперы начали цениться на вес золота. Пехота была плохо обучена оборудованию позиций, а главное, она еще не умела пользоваться средствами ближнего боя, например, ручными гранатами, которые изготовлялись тогда саперами и ими же, как правило, использовались. Новые формы боя, например, захват окопов с фланга с помощью ручных гранат, еще только начинали развиваться. Жизнь в окопах была необычайно тяжелой: обстрел противника, грязь по колено, перед которой пасовали все ухищрения саперов. К тому же нас все время угнетала нехватка артиллерийских боеприпасов, использование которых было ограничено тридцатью-пятьюдесятью выстрелами в день на дивизию, за исключением особых случаев, да и наши чугунные артиллерийские снаряды были очень плохими. Позднее я узнал, почему нам поставляли чугунные снаряды. «Патриотически» настроенные немецкие промышленники в ходе войны поставляли через нейтральные страны высококачественную гранатную сталь противникам Германии, чтобы заработать побольше, хотя каждая тонна гранатной стали, которую они поставляли своей армии, приносила им более ста марок прибыли. Французы, не страдавшие от недостатка боеприпасов, почти ежедневно вели сильный артиллерийский огонь по отдельным позициям, путям подхода и по местам расположения полевых кухонь и транспорта. Особенно неприятным считалось сооружение проволочных заграждений, так как вызывало наибольшие потери. Это объяснялось тем, что первые линии окопов противника находились в среднем в пятидесяти-двухстах метрах от нашего переднего края. Очень не любили у нас и поисков мелкими подразделениями, в которых я много раз участвовал. Нередко задача заключалась в том, чтобы захватить пленных с целью получить данные о противнике, и это было понятно. Совершенно ненавистны были, однако, крупные поиски, которые, как говорили, служили «поддержанию наступательного духа» и целью которых было занять вражеские окопы. Большей частью такие поиски заканчивались неудачей и приводили лишь к тому, что на передовых позициях создавались постоянные очаги беспокойства, а в результате нехватки боеприпасов мы почти всегда несли большие, чем противник, потери. Солдаты старших возрастов — резервисты и ландверовцы — иногда относились к добровольцам военного времени насмешливо-отрицательно. «Ну-ка, давайте, — говорили они, когда для поиска или какой-либо другой неприятной и опасной задачи требовались солдаты, — докажите, что вы добровольцы».

В общем же, настроение в дивизии было тогда еще вполне хорошее, хотя известное разочарование уже наступило. Оно вызывалось тем, что войне не видно было конца. В рождественские дни 1914 года на участках дивизии и на многих других отрезках Западного фронта отмечалось братание с французскими солдатами. На высоте 110 около Фрикура немецкие и французские солдаты обменивались продовольствием. Французские солдаты предложили, чтобы во время выноса раненых с ничейной полосы между позициями прекращалась стрельба. Настроение улучшилось, когда в феврале 1915 года против Англии началась подводная война. Все с нетерпением ждали ежедневных сводок о потопленных кораблях, надеясь, что новое оружие приблизит развязку.

В течение февраля 1915 года 1-я резервная рота вместе со специально приданной баварской саперной ротой получила новую задачу. В районе расположения 109-го резервного гренадерского полка, вблизи дороги Боном — Альбер, французы начали рыть подземную галерею, рассчитывая добраться до важного участка нашей позиции и взорвать его. Необходимы были срочные контрмеры.

С чисто технической точки зрения подземная минная война была похожа на работу в шахтах. Под землей прокладывались штольни и шахты по возможности с наименьшим профилем, около 60 сантиметров шириной, а высотой — со стоящего на коленях человека, с деревянными креплениями. Работа велась на глубине от 10 до 30 метров. Кроме проходки возможно большего числа забоев, надо было прокладывать и поперечные ходы. Иногда работали как бы на нескольких ярусах сразу. Нашей задачей было внимательно следить путем прослушивания за прокладкой минных галерей противником, разрушать с помощью взрывов участки вражеской минной системы и, наконец, самим подкапываться под вражеские позиции и взрывать исходные пункты работ противника по минированию. Подземная минная война велась еще во время Крымской войны под Севастополем и в Русско-японской войне под Порт-Артуром