Карл Маркс - Собрание сочинений, том 5

• Название: Собрание сочинений, том 5
• Автор: Карл Маркс
• Жанр: Философия

Пятый том Сочинений К. Маркса и Ф. Энгельса содержит произведения, написанные с марта по ноябрь 1848 года.

В годы, предшествовавшие февральской революции во Франции и мартовской революции в Германии, Маркс и Энгельс разработали философские основы научного коммунизма, сформулировали главные положения марксизма о всемирно-исторической роли пролетариата, о диктатуре пролетариата, определили важнейшие принципы тактики революционной борьбы рабочего класса.

---

На надгробном камне «добропорядочной» республики будет начертано: Бастид — Пальмерстон.

Но «добропорядочные» республиканцы пошли даже дальше entente cordiale Гизо. Офицеры французского флота позволили себе угощаться на банкете, устроенном неаполитанскими офицерами, и на дымящихся еще развалинах Мессины пили за здоровье неаполитанского короля, этого слабоумного тигра Фердинанда. А над их головами испарялись фразы Ламартина.

Написано К. Марксом 21 октября 1848 г.

Печатается по тексту газеты

Напечатано в «Neue Rheinische Zeitung» № 123, 22 октября 1848 г.

Перевод с немецкого

«ОБРАЗЦОВОЕ КОНСТИТУЦИОННОЕ ГОСУДАРСТВО»

Кёльн, 21 октября. Каждый раз все с новым и новым удовольствием мы возвращаемся к нашему «образцовому конституционному государству», к Бельгии.

В одном из предыдущих номеров нашей газеты мы доказывали, что «самым крупным вассалом Леопольда» является «пауперизм». Мы показали, что, если преступность, хотя бы только среди юношей и девушек моложе 18 лет, стихийно росла бы и дальше в такой же пропорции, как в 1845–1847 гг., то «в 1856 г. в тюрьме сидела бы вся Бельгия, в том числе и не родившиеся еще дети». Вместе с тем мы показали, что в той же мере, в какой растут пауперизм и преступность, иссякают в Бельгии и источники дохода от промышленности («Neue Rheinische Zeitung» № 68){167}.

Сегодня мы бросим взгляд на финансовое положение «образцового государства».

Франки

Обыкновенный бюджет 1848 г..119000000

Первый принудительный заем..12000000

Второй принудительный заем..25000000

Банковые билеты с принудительным курсом..12000000

Итого………………….168000000

Сверх того, банковые билеты с принудительным курсом, гарантированные государством..40000000

Всего………………….208000000

Бельгия, — говорит нам Рожье, — стоит как скала; вокруг нее бушуют штормы мировой истории, но она невозмутима. Она стоит на первозданных высотах своих широких учреждений. Указанные 208 миллионов франков представляют собой прозаическое выражение чудодейственной силы этих образцовых учреждений. Конституционная Бельгия гибнет не от революционного движения. Она позорно гибнет — от банкротства.

Либеральное бельгийское министерство, министерство Рожье, представляет собой, подобно всем либеральным министерствам, не что иное, как министерство капиталистов, банкиров, крупной буржуазии. Мы сейчас увидим, каким образом это министерство, несмотря на рост пауперизма и упадок промышленности, не пренебрегает самыми рафинированными средствами, чтобы опять, как всегда, эксплуатировать весь народ в интересах крупных банкиров.

Второй заем, упомянутый в приведенной выше сводке, был отвоеван у палат главным образом благодаря обещанию выкупить казначейские обязательства. Эти казначейские обязательства были выпущены при католическом министерстве де Тё католическим министром финансов Малу. Выпуск этих казначейских обязательств был обеспечен средствами, добровольно предоставленными взаймы государству некоторыми финансовыми тузами. Обязательства эти составляли главную, неисчерпаемую тему той брюзгливой критики, с которой наш Рожье и его либеральная компания выступали против министерства де Тё.

Что же делает теперь либеральное министерство? Оно объявляет в «Moniteur» — у Бельгии имеется свой «Moniteur» — о новом выпуске казначейских обязательств из 5 %.

Разве это не наглость — выпускать казначейские обязательства после того, как принудительный заем в 25 миллионов франков выманили лишь под предлогом выкупа столь опороченных казначейских обязательств, выпущенных Малу? Но и это еще не все.

Казначейские обязательства выпущены из 5 %. Бельгийские бумаги, которые также гарантируются государством, дают 7–8 %. Кто же при этих условиях вложит свои деньги в казначейские обязательства? И кроме того, вследствие общего положения страны и вследствие принудительных займов мало осталось таких людей, которые были бы в состоянии предоставлять государству добровольные ссуды.

Какова же цель этого нового выпуска казначейских обязательств?

Банки смогли пустить в обращение далеко еще не все билеты с принудительным курсом, на выпуск которых уполномочило их либеральное правительство. В их портфелях лежит еще на несколько миллионов этих бесполезных бумаг, которые, понятно, не приносят никаких процентов, пока они остаются наглухо запертыми в этих портфелях. Можно ли найти лучшее средство пустить эти бумаги в обращение, чем отдать их государству в обмен на казначейские обязательства, приносящие 5 %?

Банк получает таким образом 5 % за несколько миллионов клочков бумаги, которые ему ничего не стоили и которые вообще имеют меновую стоимость лишь потому, что им дало эту меновую стоимость государство. В ближайшем бюджете платящее налоги бельгийское простонародье обнаружит увеличение дефицита на несколько сот тысяч франков, которые оно, выполняя свой долг, должно будет покрыть — все в пользу бедного банка.

Нужно ли удивляться тому, что бельгийские финансовые тузы находят конституционную монархию более прибыльной, чем республику? Католическое министерство лелеяло и охраняло главным образом священнейшие, т. е. материальные интересы крупных землевладельцев. Либеральное министерство с такой же нежной заботливостью обслуживает интересы крупных землевладельцев, финансовых тузов и придворных лакеев. Что же тут удивительного, если под искусным руководством министерства эти так называемые партии, которые с одинаковой алчностью набрасываются на национальное богатство, а в Бельгии, скорее, на национальную бедность, вцепляясь при этом не раз друг другу в волосы, если эти партии, теперь примиренные, бросаются друг другу в объятия и образуют лишь одну-единственную большую партию — «национальную партию»?

Написано К. Марксом 21 октября 1848 г.

Печатается по тексту газеты

Напечатано в «Neue Rheinische Zeitung» № 123, 22 октября 1848 г.

Перевод с немецкого

ГОСУДАРСТВЕННЫЙ ПРОКУРОР «ГЕККЕР» И «NEUE RHEINISCHE ZEITUNG»

Кёльн, 28 октября. В№ 116 «Neue Rheinische Zeitung» под чертой, т. е. вне политического отдела газеты, было напечатано «Слово к немецкому народу» за подписью «Геккер». Этот «исторический документ» появился в некоторых немецких газетах раньше, чем в «Neue Rheinische Zeitung». Другие немецкие газеты, не исключая рейнско-прусских и старо-прусских, опубликовали его позже. Даже у «Kolnische Zeitung» хватило исторического разумения напечатать прокламацию Струве, равно как и прокламацию Фуада-эффенди.

Нам не известно — может быть, лавры республиканца Геккера не давали спокойно спать государственному прокурору Геккеру? Может быть, нужно было, чтобы изумленный мир узнал о двойном поражении германской революции — в результате бегства республиканца Геккера в Нью-Йорк и в результате присутствия государственного прокурора Геккера в Кёльне? Это вполне возможно. Наши потомки будут видеть в этих двух гигантских фигурах драматическое воплощение противоречий современного движения. Будущий Гёте изобразит их вместе в новом «Фаусте». Предоставим ему самому решить, какому Геккеру он отведет роль Фауста, какому — роль Вагнера.

Так или иначе, за фантастическим прощальным словом республиканца Геккера последовало не менее фантастическое обвинение со стороны государственного прокурора Геккера.

Или мы ошибаемся? Может быть, государственный прокурор Геккер считает, что «Слово к немецкому народу» является собственной фабрикацией «Neue Rheinische Zeitung» и что в своем изобретательном коварстве эта газета поставила под своей собственной прокламацией подпись «Геккер», чтобы заставить немецкий народ поверить, будто Геккер, государственный прокурор, эмигрирует в Нью-Йорк, будто Геккер, государственный прокурор, провозглашает германскую республику, будто Геккер, государственный прокурор, официально санкционирует революционные благие пожелания?

Такая уловка была вполне вероятной, ибо подпись под документом, напечатанным в приложении к № 116 «Neue Rheinische Zeitung», гласит не «Фридрих Геккер», a tout bonnement{168} «Геккер». Геккер без всяких росчерков, просто Геккер! А разве в Германии Геккер — не в двух лицах?

И кто же из этих двух — «просто Геккер»? Что ни говорите, но в этой простоте есть что то двусмысленное, мы хотим сказать — что-то, бросающее подозрение на «Neue Rheinische Zeitung».

Как бы то ни было, г-н Геккер, государственный прокурор, явно усмотрел в

«Слове к немецкому народу» фабрикацию самой «Neue Rheinische Zeitung». Он увидел в нем прямой призыв к низвержению правительства, ярко выраженную государственную измену или, по меньшей мере, соучастие в государственной измене, что, согласно Code penal{169}, равносильно «просто» государственной измене.

Ввиду этого г-н Геккер предложил судебному следователю «конституировать» в качестве государственного изменника не ответственного издателя, подписывающего газету, а ее главного редактор а Карла Маркса. Но «конституировать» кого-нибудь в качестве государственного изменника — это значит, другими словами, посадить этого человека прежде всего в тюрьму, подвергнув его на первое время предварительному заключению. Дело идет здесь о «конституировании» одиночного заключения. Судебный следователь ответил отказом. Но если уж г-на Геккера обуревает какая-нибудь идея, он с ней не расстается. «Конституирование» главного редактора «Neue Rheinische Zeitung» стало у него навязчивой идеей, как подпись «Геккер» под «прощальным словом» превратилась для него в фикцию. Итак, он обратился в судебную палату. Судебная палата ответила отказом. От судебной палаты он перешел к апелляционному сенату. Апелляционный сенат ответил отказом. Но г-на государственного прокурора Геккера так и не покидала его навязчивая идея «конституировать» — все в том же вышеозначенном смысле — главного редактора «Neue Rheinische Zeitung» Карла Маркса. Как видите, идеи прокуратуры — не спекулятивные идеи в гегелевском смысле. Это идеи в духе Канта: откровения «практического» разума.