Олег Кулаков - Нукер Тамерлана

• Название: Нукер Тамерлана
• Автор: Олег Кулаков
• Издательство: Крылов
• Жанр: Альтернативная история
• Год: 2002
• ISBN: 5-94371-201-1

Непереносимость организма к обезболивающим сыграло с Дмитрием злую шутку. Он очнулся после наркоза не в стоматологической клинике Санкт-Петербурга двадцать первого века, а в пустыне Средней Азии XIV столетия. Во времена правления одного из величайших полководцев истории — Тамерлана. Осознав, что обратной дороги нет, бывший детдомовец, инженер-электронщик проходит путь от диковинного пришельца до одного из приближенных военачальников Тимура.

---

— Идите, — велел он десятку. — Идите без меня. Я не иду.

Они, наверное, решили, что он обезумел.

— Идите! — хрипло рявкнул он. И ушел, предоставив их самим себе.

Масса войска со всех сторон наползала на массу пленников, согнанных в заранее предназначенную для резни низину. Им некуда было деваться.

Когда одновременно кричат сто тысяч человек, закладывает уши.

Дмитрий остался один. С высотки, на которую он поднялся, избиение безоружных пленников как на ладони. Тамерлан опасался недовольства среди войска — убивать ведь приходилось собственных рабов, — и потому за неповиновение грозил самыми страшными карами.

Дмитрий равнодушно взирал на свалку в низине. Если его отказ принимать участие в резне аукнется для него паршиво, это не самый худший способ самоубийства — казнить себя за ослушание он так просто не даст, отбиваться будет до последнего вздоха. Развлечется напоследок. И прекратится его бессмысленное существование в прошлом… Возможно, и к лучшему. К черту… Все к черту… Его идиотские планы “завоевания” Тамерлана — всего лишь идиотские планы, если подумать трезво. Что он будет делать, если они осуществятся? Если заделается кунаком рыжего Хромца? Наберет гарем и будет балдеть в окружении одалисок? Или рассказывать Тамерлану на сон грядущий сказки о будущем? Тамерлан — в роли юного Пушкина, а он — Арины Родионовны… Хватит! Наелся по горло…

Вот только Зоррах… Он скривился, как от зубной боли. Случайность. Ошибка. Нельзя быть идеалистом — окажешься полным придурком. Это ее мир, она-то не пропадет… Ей как раз здесь место уготовано с самого рождения.

Уши заложило, и тут же запел старый знакомец — незримый комарик, единственный добрый друг. Дмитрий обернулся. К нему приближался всадник. Пятнистый чепрак из леопардовой шкуры под седлом ярким пятном выделялся на вороной лошади. Такие чепраки были только у личной гвардии Хромца. “И откуда тебя принесла нелегкая, — подумал Дмитрий. — Не стоит торчать на виду”. И стал спускаться с холма навстречу всаднику.

Подскакавшего гвардейца Дмитрий встретил мрачной улыбкой. Вороным был не только конь, им оказался и наездник — черный, как смола, негр. С золотыми кольцами в ушах, с полосатой повязкой на черной, курчавой голове, с мясистыми, красными губами.

— Привет, Максимка… — пробормотал Дмитрий по-русски.

— Почему ты стоишь здесь, нечестивый пес? Где тебе надлежит быть?

Удерживая гарцующего коня на месте, негр ткнул в Дмитрия шестопером, болтавшимся у него на запястье.

“Ишь, грозный какой…” — подумал Дмитрий. Негр явно томился от скуки, иначе бы не наехал.

— У меня нет рабов среди пленников — мне некого убивать, — лениво ответил он.

— А разве веления эмира не для твоих ушей, грязная скотина? — рявкнул негр. — Иди туда! — приказал он, показав на низину. — И отдай свой значок ун-баши другому.

— Не пойду, — равнодушно отказался Дмитрий. — А ответ я буду держать не перед тобой, черная собака…

Негр задохнулся от такой наглости.

— На колени, — утробно рыкнул он. — Когда тебе будут определять наказание, я попрошу, чтобы мне разрешили вырвать твой язык.

— Убирайся, покуда цел, — посоветовал ему Дмитрий. — Или отведи меня к эмиру. Перед ним я буду держать ответ.

Негр вытаращил круглые глаза, засверкав белками, и издевательски расхохотался.

— Тебя к эмиру? — протянул он с нарочитым удивлением, тесня Дмитрия конем. — Он будет счастлив видеть твою красную, ублюдочную рожу? Иди туда, где тебе надлежит быть, и радуйся, что я милостив к тебе, ничтожество…

Словно наполненный холодной яростью шар лопнул со стеклянным звоном у Дмитрия в груди. Поросшая волосками лошадиная морда, скаля длинные зубы, тянулась к его лицу. Не дожидаясь, пока лошадь укусит, он обрушил ей на морду кулак. Лошадь всхрапнула и завалилась на бок, лягая воздух, — он отпрыгнул, уходя от случайного удара копыта. Дмитрий только оглушил животное, но все равно кисть заныла от удара даже под кольчужной рукавицей.

Негр запутался ногой в стремени и беспомощно барахтался, стараясь освободиться. Лошадь силилась встать и падала снова, мотая всадника. Тот вдруг дико заорал от боли. Животное испугалось, дернулось и наконец поднялось. Лошадиные ноги тряслись, морда опустилась к самой земле, с губ падала пена. При рывке негр высвободился из стремени. Он отполз чуть в сторону и со страхом глядел на Дмитрия, который обошел лошадь и теперь приближался к нему. Его физиономия из черной превратилась в серую.

“Гвардеец, — промелькнуло в мозгу у Дмитрия. — Как удачно”.

Негр потянулся за ножом, но Дмитрий опередил, метнулся и наступил на руку, прижав к земле. Морда у негра стала цвета свежего пепла. Дмитрий сел на него и схватил рукой за горло.

— Пароль, — потребовал он. — Пароль, чтобы пройти к шатру эмира. Говори, черная собака.

Негр захрипел, дергаясь. Он вращал налитыми кровью белками и скалил зубы. “Не скажет, — подумал Дмитрий. — А мне нужен пароль”. Он низко склонился над негром, заглядывая в ополоумевшие глаза.

— Ты не знаешь, кто я? — зловещим голосом произнес он. — Глупый черный человечишка. Я съем тебя живьем, а напоследок полакомлюсь твоей душой. И после смерти ты станешь верным моим рабом.

Глаза негра вылезли из орбит. Остановившимся диким взглядом он смотрел на Дмитрия. “Сработало или нет? — подумал Дмитрий. — Если не сработало, плохо”. Он чуть ослабил хватку и потребовал снова:

— Говори.

— Кадум[32], — прохрипел негр.

— Ты не ошибся?

— Кадум… кадум, — хрипел полузадушенный гвардеец.

— Жаль мне тебя, Максимка, — сказал Дмитрий по-русски.

И вмазал гвардейцу кулаком в лоб. Чернокожий потерял сознание. Дмитрий одним движением перекатил гвардейца со спины и огляделся. Никого. Удачно. Со всех сторон закрывают холмики. Шагах в пяти из травы выглядывал крупный валун. Рядом с камнем паслась успокоившаяся лошадь.

— Жаль, — повторил Дмитрий, хватая курчавую башку за лоб и подбородок. Упираясь коленями в спину отрубившегося негра, он со всей силы рванул голову на себя и сломал шею. — Нельзя мне, чтобы ты живым остался, — объяснил Дмитрий бездыханному телу. — Болтать будешь.

Он ухватил труп за шиворот и потащил к валуну. Положил мертвую голову на плоскую вершину камня, занес над ней ногу и резко ударил. Послышался хруст. Дмитрий приподнял за волосы голову мертвеца. Осмотрел.

— Мало, — с сожалением произнес он. И ударил головой трупа о камень. Валун окрасился кровью.

— Теперь порядок, — пробормотал Дмитрий. — Слетел с лошади, попал башкой на камень. Шея сломана, морда разбита.

Потом вернулся на место убийства и разыскал нож.

— Дактилоскопии еще не существует, — сказал он покойнику, вкладывая нож в пустые ножны. — И ты мне не опасен.

Он развернулся и зашагал к лагерю. Его вдруг охватило ощущение приподнятой радости, даже шум и крики, доносившиеся из низины, не мешали. Мысль о только что совершенном убийстве — лишь ради того, чтобы добраться до Хромца, — нимало не трогала. Дмитрий наклонился, сорвал травинку, сунул в рот и принялся жевать, поглядывая на небо. Синее, безоблачное, глубокое… В середине оно переливалось кобальтом. И трава под ногами зеленела, словно малахит. Словно светилась изнутри…

— Трусишь, — сказал он себе. — Просто-напросто трусишь. Потому и отговариваешься.

Чушь, конечно… Он вовсе не трусил. Просто будь он хоть трижды мертвым для своего потерянного времени, здесь он все-таки жил — сердце билось. И хотело продолжать биться, несмотря ни на что. А он шел туда, где мерные биения его жизнелюбивого сердечка могут затихнуть раз и навсегда. Вот и колотится сердце, как бешеное, — им же рискуют. Пусть мозг знает, что риск оправдан, — сердцу на это плевать. Оно выстукивает: “Жить, жить, жить…”

Наконец до заторможенного мозга дошло, что более или менее благополучное существование черт-те где в средневековье так просто не происходит. Просто только кошки на свет появляются…

Все отчаяние и тоска. Они, проклятые. Как шоры, за которыми не углядеть очевидного… Его всякая собака за глаза зовет Тимуровым Гулем, а он только ушами хлопает. Прозвище, конечно, еще то — нечисть в облике прекрасной девицы. Хохмачи… В глаза уже, правда, давненько по-другому зовут. Увайси — Одержимый. Зауважали в конце концов, черт их дери. А все после того, как Халиль-Султану сказал: “Нет”. А сам Тамерлан не мычит и не телится. Но если гора не идет к Магомету, то Магомет идет к горе…

Подспудное ощущение “сени Тамерланова крыла” над собой — не горячка воспаленного воображения. Она есть, невидимая тень Хромца, маячащая за спиной. Ангел-хранитель, мать его…

И простая логика говорит о том же. Среди малорослого средневекового люда он со своими двумя метрами, словно… словно белый медведь среди пингвинов. И он здесь один-единственный такой — ходячий артефакт ростом чуть пониже верблюда. Белого верблюда. Да Тамерлан с самого начала должен был ему кольцо в нос вставить и повсюду водить за собой, как цыгане медведя! Однако ничего подобного не происходит. Почему?!