Алексей Кулаковский - Белый Сокол

• Название: Белый Сокол
• Автор: Алексей Кулаковский
• Жанр: Биографии и Мемуары

---

У самого уха он услышал нежный, полный ласки и тревоги шепот:

- Опоздаешь, Витя... Из-за нас. Будут неприятности...

Виктор наклоняется к сыну, затем решительно выпрямляется и взлетает в седло. На горку пускает Беляка во всю прыть, там резко останавливает и поворачивает коня. Галя держит Тимку на руках, оба машут руками. Издали Виктору кажется, что его зовут: вернись, вернись! Побудь с нами еще хоть минутку! И ему хочется пришпорить коня, стремительно, как на крыльях, спуститься с горки...

Галя, кажется, догадывается, что у мужа на уме. Конечно, он хочет вернуться, сказать что-то недосказанное, заветное. Нет, не надо! И она последний раз прощально поднимает руку.

* * *

Маленькая, серая, как домашняя кошка, сибирская кобылка мечется между деревьев и кустов. Короткие косматые ноги, черная полоска на спине... Разорвется мина поблизости - кобылка едва не валится от взрывной волны и бросается в сторону, будто перекатывается в другое место. Мина взрывается там, где кобылка остановилась. Осколки секут листья, впиваются в кору деревьев, а лошадку пока что минуют.

Мины падают часто... Кобылка выбилась из сил, спасаясь от смерти. Длинные, похожие на ослиные, уши пугливо сдвинуты, ноги дрожат, когда она хоть на миг останавливается и как бы выбирает, куда ринуться снова.

"Разве так спасешься? - думает Виктор, наблюдая за лошадью из блиндажа. - Неопытная сибирячка, необстрелянная..."

Старшина роты где-то подобрал эту кобылку и при необходимости запрягал ее в повозку. Иногда подвозил на ней ящики с патронами, ротную кухню.

Повозки не видно поблизости, возможно, ее давно уже разнесло минами. И старшины не видно, не слышно. Виктор посылал связного искать его. Солдат куда-то ползал, куда-то бегал, потом ввалился в блиндаж, весь заляпанный мокрым песком, пропахший раздавленными грибами.

- Нигде не нашел, товарищ старший лейтенант!

Виктор поморщился, однако стерпел, не послал бойца снова под огонь. Скорее всего убит старшина. Это уже не удивляет: особую штурмовую роту все время бросают на самые горячие участки.

...Еще на рассвете Виктор пристроился неподалеку от блиндажа возле стожка сена. Стожок невелик, но от пули заслонит, и вражеские позиции из-за него разглядеть можно. Лег на сено, поднес к глазам бинокль.

Подбежал связной, не тот, который безуспешно искал старшину, а другой маленький, чернявенький, почти подросток с виду. Звали его Толя.

- Дайте я гляну, товарищ командир!

- Да что ты увидишь с таким ростом? Беги в блиндаж!

- А я на стожок!

Резкий взрыв ударил в уши, горячей молнией плеснул перед глазами. Зажал, забил дыхание запахом горелой серы.

Виктор съехал по сену вниз, отдышавшись, протянул связному бинокль:

- Ну глянь, если хочешь! - Бинокль повис в руке. - Ну чего ты? Бери, когда дают!

Чернявый связной лежал, будто прикрывшись своим стеганым бушлатом.

- Что с тобой, Толя?

Мина была маленькая, от ротного миномета, но осколок угодил прямо в висок. И парень даже не вскрикнул - сразу потерял сознание.

В блиндаже... Хотя можно ли назвать это блиндажом? Еще совсем недавно штаб роты размещался в маленькой, уютной глинобитной хатке здешнего хуторянина. Таких много в Западной Украине. Вражеский минометчик засек ее и начал методически и настойчиво расклевывать хатку минами. Сначала попадал то в хлев, то в колодец, нарыл ямок во дворе. А потом все же накрыл и хатку. Мины начали рваться на черепичной крыше. Пробить насквозь не пробили; но хатка подозрительно вздрагивала от взрывов, и на хозяйский стол, покрытый вышитой скатертью, начала сыпаться побелка с потолка. Было очевидно, что упрямый и безжалостный в своем старании фашистский минометчик постепенно пробьет крышу, мины станут падать на кострику, которой засыпан чердак, и подожгут хатку.

Штабу особой штурмовой пришлось перебраться в погреб. Хорошо, что погреб был достаточно велик и выложен по бокам кирпичом, словно хозяин знал, что будет война и что придется отсиживаться тут в лихолетье. Самого его, правда, не было видно.

Связисты перенесли в погреб телефон, и, пока вражеский миномет доклевывал хатку, в погребе можно было спокойно отсидеться, даже подняться на ступеньки и оглядеться вокруг.

Толю положили на нары, наспех сделанные на пустом засеке для картошки. Санинструктор перевязал его, и парень начал что-то рассказывать. Говорил долго, непрерывно и бессвязно. Глаз не раскрывал. Признался во всех своих грехах, вспомнил почти всех близких и родных. С матерью долго и жалобно прощался. Потом стал просить у нее за что-то прощения: "Прости, матуля, прости!" И с этими словами умолк...

Санинструктор, нагнувшись над нарами, взял Толину руку, долго нащупывал пульс, потом тихо опустил неживую ладонь...

Перед этим же хуторком по лесу тянутся боевые позиции роты. Только вчера выбили отсюда фашистов. Позиции неудобны для обороны, слишком открыты, но выбора нет. С обеих сторон - грунтовые дороги, поэтому приказ командира полка: удержать рубеж, не допустить танкового прорыва!

В роте - два взвода ПТР, пулеметный взвод, две гаубицы, приданные для ударной силы. Но у противника сил намного больше. Намерения его пока что не известны Виктору. Звонил в штаб, спрашивал, но и там ничего определенного не сказали.

Из блиндажа довольно далеко видно даже без бинокля. Виктор снова стоит на цементных ступеньках и наблюдает. Кобылка уже не попадает в поле зрения, наверно, нарвалась где-то на осколок и упала. Кони быстро гибнут даже от малой раны. Вон на дороге, подбитая нашими автоматчиками, немецкая пароконка. Два белых коня стоят на коленях, головами прижались друг к другу, будто спят. Но они уже давно мертвы. Виктор видит их с самого рассвета. Оба похожи на его Сокола, потому вызывают в душе жалость и боль. И даже обиду на ротных автоматчиков, которые стреляли не в фашистов, а в коней. Кони никому не враги. Стыдно признаваться не только командованию, но даже и самому себе, что двое ездовых с немецкой фуры соскочили на ходу и убежали, а ни в чем не повинные белые красавцы превращены в гору мяса. С повозки хлопцы взяли пакеты с душистым мылом, несколько комплектов белья и охапку полотенец.

Когда Виктор увидел белых коней в первый раз, он не поверил, что они мертвы: вот встанут и потащат облегченную повозку дальше. И, может, даже не в сторону врага.

Теперь уже понятно, что соколы не встанут. Может, и сибирячка прибилась к ним и там нашла свой конец?

Виктор стал внимательно вглядываться в лесок и шарить биноклем по окрестностям. Линзы скользили по стожку сена и сразу отскочили в сторону: там дурацкий осколок пробил висок Толи. Почему сено не уберегло такого чудесного хлопца, почему не приняло тот осколок на себя?..

Возле стожка кто-то стоит. Приглядевшись, Виктор увидел, что к сену припала мордой кобылка. Стоит спокойно, даже не вздрагивает от минных разрывов. И жует. В минуту затишья между выстрелами Виктору кажется, что он слышит ее хрупанье.

За стожком, вдали, виден какой-то хуторок. Скорее всего такой же, как и этот, где теперь размещается штаб роты. Наверно, жили тут хорошие соседи, ходили друг к другу в гости: для хуторянина верста, а то и две - не расстояние. За тем хутором - вражеские позиции. За хатой стоит и тот ротный миномет, который методично и злобно расклевывает постройки хуторка. Накрыть миномет наши стрелки не могут - мешает хатка.

Виктор еще вчера вечером ломал голову, что делать с этим хуторком, какое принять решение. И посоветоваться не с кем. Да и какие тут советы: не такие хуторки уничтожали, если они становились помехой в наступлении.

Подозвал к себе Толю уже в сумерках. Теперь больно вспоминать о нем.

- Видел хуторок, что возле вражеских позиций?

- Видел, конечно.

- Ну и что ты о нем думаешь?

- Думаю, что надо его поджечь, пока не поздно.

- Почему так безжалостно: поджечь! А может, там люди, дети?..

- Никого там нет, как и у нас тут. Хуторяне сбежали. А может, к бандеровцам подались. Теперь где-нибудь в лесу готовят для нас засаду.

- Почему к бандеровцам? - возразил Виктор. - Приходил же недавно хозяин нашего хутора. По-моему, хороший человек. Подсказал даже, где у него в погребе бутыль прошлогодней вишневой наливки стоит, разрешил раздать бойцам...

- Вишневку-то он показал, - согласился Толя. - Спасибо! А вот где у него была припрятана куча лимонок, не показал. Я сам нашел!

Виктор замолчал, а Толя спокойно, будто взвешивая каждое слово, продолжал:

- Вишневку его тоже надо проверить: где-то тут, возле погреба, петух был, если ребята еще не оторвали ему голову. Сыпану на пробу вишен петуху. Если выживет - можно пить. А хозяина нашего хутора я все же отправил в штаб полка: замполит приказал.

Толя одернул бушлатик, чуть не на самые глаза надвинул пилотку.

- Так я пошел?

- Куда? - удивился Виктор.

- Выполнять приказ. Бутылка горючки у меня есть.