Екатерина Левина - Соловей для черного принца

• Название: Соловей для черного принца
• Автор: Екатерина Левина
• Жанр: Исторические любовные романы

Как причудливы, а порой ужасны игры насмешницы-судьбы! Рядом с деревушкой, куда судьба привела героиню, стоит древний замок, принадлежавший ее деду, графу Китчестеру. Округа полнится сплетнями о старом графе и, в особенности, о выходках его подопечного — странного мальчика с белыми волосами. Поговаривают, что он то и есть наследник! Но, ведь, у старика уже есть наследница… Правда, графу еще надо признать ее права!… Пройдут годы, прежде чем юная Найтингейл отправится к замку… Это навсегда изменит ее жизнь! В этой книге есть все — и грустные нотки, и юмор, и почти сказочный замок с привидениями и скелетами в шкафах, и 'драконы', плетущие интриги, и жуткий убийца, затаившийся среди обитателей замка, и, конечно же, любовь… Но любовь ли? Иногда безумие скрывается за маской любви…

---

— Ни в коем случае…

Эллен закрыла глаза и откинулась, прижав тыльную сторону ладони к полотенцу. Я не собиралась уступать ей. Я понимала, что весь этот спектакль затеян только с одной целью — не идти в часовню. Ее страхи слишком велики, чтобы противостоять им. Но и я не могла позволить ей размякнуть и впасть в состоянии депрессии, под тяжестью воображаемых недугов.

Вскочив со стула, я прошла к окну и одним резким движением раздвинула шторы. Солнечный свет радостно ворвался, словно расшалившийся котенок в запретную комнату, уставленную корзинами с горками разноцветных клубков. Солнечные лучи пробежали по полу, коснулись столбиков кровати, балдахина, изящных кисточек, перекинулись на комод, шкаф и добрались до тахты, осветив лежавшую на ней черную фигурку. Я услышала, как охнула служанка, запричитав над миссис Уолтер. А сама Эллен только глубоко вздохнула и мне почудилось, что с ее губ сорвался легкий стон.

— На улице замечательная погода! — воскликнула я с излишней радостью. — Солнце такое ласковое, теплое! Эллен, вам надо прогуляться, чтобы успокоиться. А не сидеть в этой могильной полутьме. От нее еще пуще озноб пробирает. Хотите, мы с вами пройдемся по саду, посидим в беседке, в ней так покойно, уютно…

— Как заманчиво, — неуверенной улыбкой ответила мне Эллен.

— А потом вы проводите меня до часовни. Я зайду, а вы подождете меня снаружи. А леди Редлифф мы так и скажем, что вы меня проводили туда, ведь ничего большего она не требовала.

Подумав немного, Эллен робко кивнула.

— Да, я не пойду туда. Там сквозняки, жестокие, скверные сквозняки… Знаешь, Найтингейл, они убивают. Еще там сырость и холод, я не хочу простудиться.

— Вы не простудитесь. Даю вам слово!

Наконец, мы спустились в сад и медленно побрели по дорожкам. Иногда Эллен останавливалась и, склоняясь к розам, вдыхала их аромат. Она объяснила, что, несмотря на их дурман и терпкий запах, от которого у нее кружилась голова, она любит цветы и, когда позволяет здоровье, проводит в саду немного времени. Мы разговаривали, правда "лялякала", как выразился дед, в основном я, а Эллен больше слушала. Она спрашивала меня о моем отце, о его жизни после того, как он покинул Китчестер. Я поведала то, что сама слышала от Мэг или от родителей, рассказывала о нашей жизни в Филдморе. Ей хотелось, как можно больше узнать о кузене, она радовалась за него, за то, что он обрел свое счастье и самостоятельность.

— Как же хорошо, Найтингейл, что твой отец освободился от всего этого! — она указала рукой на величественные стены замка, — Китчестер не довлел над ним. Ни граф, ни кто другой не руководили его жизнью и мыслями. Твоим родителям Господь Бог отмерил мало, но эта короткая жизнь прошла в любви. Я думаю, Эдвард действительно был счастлив вдали отсюда. Потому что тут он бы не видел ничего кроме горя и принуждения.

Я с сочувствием сжала ее руку. Сколько сожаления было в ее словах, сколько печали! Если бы все обернулось по-другому, если бы она вышла замуж за хорошего любящего человека, который увез бы ее из этого дома, подальше от тирании матери, какой бы она стала? Возможно, еще не все потеряно. Возможно, можно вернуть жизнь в эти потухшие глаза.

Пока мы гуляли Эллен немного пришла в себя. Болезненное изнеможение почти исчезло, хотя в ее движениях и голосе все еще чувствовалась слабость, щеки начали покрываться легким румянцем. Все же, когда настало время идти в часовню, ее сковало нервное напряжение. Она судорожно тормошила концы шали и постоянно оглядывалась назад, замышляя бегство. Я оставалась непреклонной. Взяв ее под локоть, при этом она что есть мочи вцепилась мне в ладонь, я шутливо предложила совершить то, ради чего мы претерпели столько треволнений.

Сама бы я точно не нашла эту пресловутую часовню. Или нашла, но пробродила бы бог знает сколько времени. Мы зашли в дом с парадного входа и, миновав лестницу, а затем пиршественный зал двинулись по коридору в глубь дома. В этот момент я пожалела, что не додумалась взять лампу. Нас обступила кромешная тьма, так как ни окон, ни светильников в коридоре не было.

— Надо было предупредить тебя, — услышала я дрожащий голос Эллен. Она все крепче сжимала мою ладонь, и я почувствовала, как пальцы начали неметь в этих нервных тисках. — Мы пользуемся этим коридором только когда идем в часовню. Это единственный путь.

— Почему, — спросила я, старательно всматриваясь перед собой.

— Увидишь.

Внезапно коридор оборвался и мы уперлись в стену, но Эллен решительно повернула направо и мы оказались в другом коридоре, закончившемся парой ступеней ведущими вверх.

— Когда-то это был потайной ход, — пояснила она, когда я возмущенно посетовала на любовь Китчестеров к лабиринтам. — Когда строили пристройки, его разобрали и сделали переход к ним.

Мы поднялись по ступенькам и оказались в одной из пристроек, освещенном двумя окнами. Вдоль стен стояли дубовые шкафы и ряд сколоченных из необработанных досок кроватей. Мебель была обветшалая кое-где сломанная, и было понятно, что ей не один век.

— Что это? — воскликнула я. — Похоже на госпиталь.

— Это и есть госпиталь, — подтвердила Эллен, тяжело дыша. Чувствовалось, что она слабела. От долгой ходьбы у нее появилась отдышка, и сухой кашель все чаще прерывал ее слова. — Сейчас этой комнатой никто не пользуется, но когда-то здесь устраивали больных. В замке обязательно жил лекарь, который смотрел за всеми обитателями. В два примыкающих флигеля можно попасть отсюда, — она указала на низкие арочные проходы в стене. — В одном была уборная, а в другой выносили тело, когда Бог все же забирал душу больного.

Находиться здесь меня не больно то тянуло, а уж осматривать остальные два помещения тем более. Я предложила Эллен идти дальше.

— А мы уже пришли, — неохотно пробормотала она.

Кутаясь в шаль и стиснув ее края под горлом, словно надеясь спрятаться в ней, она пересекла комнату и открыла черневшую в стене дверь. Мы оказались на улице, и моему взору предстала часовня. Темно-серое здание располагалось на квадратной площадке, зажатой между постройками. Стены флигелей безжалостно нависали над этой старинной, повидавшей и пережившей не мало разрушительных бурь, часовенкой. От стертых ступеней, на которых мы обе застыли, вела дорожка, усыпанная галькой, по бокам от нее цвели крупные фиалки и ирисы.

— Какое необычное расположение, — воскликнула я, пройдя вперед и осматриваясь.

— Ничего необычного, — услышала я напряженный голос Эллен. Она все еще стояла на ступеньках и держалась за дверь. — Часовня гораздо древнее пристроек. Когда строили флигеля, надеялись перенести часовню, но средств на это уже не хватило. Поэтому оставили как есть, решив, что в будущем построят другую часовню.

— Но последующие Китчестеры оказались такими же безденежными, — закончила я за нее.

Охватив весь дворик одним беглым взглядом, я смотрела только на выложенную из крупного серого камня часовню. Высокие остроконечные окна увивали резные переплеты, а вместо обычных стекол вставлены радужные витражи. Внутрь вела окованная дверь. Я отодвинула деревянный засов, и распахнула ее. Озорные лучи солнца тут же нарисовали мою удлиненную тень на неровном каменном полу. Я вошла внутрь и почувствовала тяжелый запах — сырости, древности и какой-то полировки, которую используют для скамеек. И только цветные пятнышки от витражей, рассыпанные повсюду, придавали помещению не такой суровый и безрадостный вид. Наверное, я должна была испытать благоговейный трепет, услышав, как гулко отдаются мои шаги в тишине. Но ничего этого я не ощущала, только интерес.

Два ряда почерневших от времени скамей вели к возвышению, на котором стоял алтарь. Вдруг я услышала отрывистый вздох. Обернувшись, я увидела в проеме Эллен, бессильно навалившуюся на дверь. Она пряталась за ней, как за щитом. Ее лицо, искаженное обуревавшими ее чувствами, было белее мела.

— Вы могли бы не входить сюда, — торопливо заметила я.

Она не ответила, но сделала шаг вперед. Ее глаза неотрывно смотрели на статую Девы Марии. Я понимала, что сейчас лучше не разговаривать с ней. Она должна преодолеть свой страх. Подойдя к алтарю, я принялась изучать его: потемневшая каменная плита, свет падавший на медный аналой и позолоченные кисти ткани, покрывавшей алтарь.

— Когда-то я часто приходила сюда, — за моей спиной раздался тихий голос, похожий на шелест. Она уже сидела на скамейке, бессильно опустив руки на колени — Мне нравилось бывать тут. Здесь так покойно, умиротворенно…

— Вы могли бы приходить сюда и сейчас.

— Сейчас…сейчас мне тяжело переносить даже службу, — она закрыла глаза, и я заметила, что ее тело стало немного раскачиваться.

— Сюда не слишком удобно ходить слугам и жителям замка, — прокомментировала я, стараясь отвлечь ее от горестных мыслей. — Приходиться заходить в дом и идти через него. Несомненно, это доставляет много хлопот как и людям, так и семье.