Уильям Теккерей - Записки Барри Линдона, эсквайра, писанные им самим

• Название: Записки Барри Линдона, эсквайра, писанные им самим
• Автор: Уильям Теккерей
• Жанр: Классическая проза

 "Записки Барри Линдона, Эсквайра" - первый роман Уильяма Теккерей. В нем стремительно развивающийся, лаконичный, даже суховатый рассказ очевидца, где изображены события полувека, - рассказ, как две капли воды похожий на подлинные документы XVIII столетия.

---

Я бросился на задний двор, к конюшням, и здесь увидел драгуна, насвистывавшего на мотив "Да здравствует английский ростбиф!" и чистившего скребницей кавалерийского коня.

— Чья это лошадь, малый? — спросил я.

— Какой я тебе малый! — заворчал англичанин. — Это капитапова лошадь, он тебе покажет малого!

Я не стал задерживаться, дабы намять ему шею, что непременно сделал бы во всякое другое время, — у меня мелькнуло ужасное подозрение, и я со всех ног кинулся в сад.

То, что я увидел, почему-то нисколько меня не удивило. По аллее прогуливалась Нора с капитаном Квином. Негодяй вел Нору под руку, поглаживая и нежно сжимая ей пальчики, доверчиво прильнувшие к его распроклятой жилетке. За первой парой, немного отступя, шествовала вторая, — капитан Килвангенского полка Фэган, по-видимому, усердно волочился за Нориной сестрицей Майзи.

Вообще-то я не робкого десятка, но это зрелище меня подкосило; колени у меня дрожали и такая вдруг нашла слабость, что я чуть не рухнул в траву под дерево, к которому прислонился, и минуты две почти ничего не сознавал; однако, взяв себя в руки, я шагнул навстречу милой парочке и выхватил из ножен серебряный кортик, бывший при мне неотлучно, ибо собирался расправиться с вероломными злодеями, насадив их на клинок, словно двух голубей. Умолчу о том, какие чувства, помимо гнева, раздирали мою душу, какое горькое разочарование, какое безрассудное, неистовое отчаяние, ощущение, будто подо мною проваливается земля; не сомневаюсь, что и ты, читатель, не раз бывал обманут женским коварством, вспомни же, что ты чувствовал под тяжестью первого удара.

— О нет, Норилия, — говорил капитан, — (в то время в обычае у любовников было награждать друг друга выспренними именами из романов), клянусь богами, в сердце моем только вы да еще четверо других зажгли божественный огонь.

— О мужчины, мужчины, все вы таковы, Евгенио! — проворковала Нора (негодяя звали, кстати, Джон). — Вашу любовь не сравнить с нашей. Мы подобно… гм… одному растению, о котором я читала, цветем лишь однажды и умираем!

— Так, значит, вы ни к кому до меня не испытывали сердечной склонности? — осведомился капитан Квин.

— Ни к кому, кроме тебя, мой Евгенио! Как можешь ты смущать стыдливую нимфу таким вопросом?

— Голубка моя, Норилия! — просюсюкал он, поднося ее пальцы к губам.

Я хранил на груди пунцовый бант, — Нора как-то подарила его мне, отколов от лифа, — и я с ним не расставался. И вот, достав из-за пазухи бант, я швырнул его в лицо капитану и бросился вперед с занесенным клинком, восклицая:

— Не верьте ей, она обманщица, капитан Квин! Обнажите меч, сэр, и защищайтесь как мужчина! — С этими словами я подскочил к нему и схватил негодяя за шиворот, меж тем как Нора оглашала воздух пронзительными воплями. Услышав их, к нам поспешила Майзи с другим капитаном.

Хоть за время болезни я вытянулся, как сорная трава, и почти достиг полного своего роста в шесть футов, однако по сравнению с огромным капитаном казался хрупкой тростинкой, ибо он обладал икрами и плечами, которым позавидовал бы носильщик портшезов в Бате. Когда я напал на него, он сначала побагровел, а потом сделался мертвенно-бледен; отпрянув, он схватился за эфес шпаги, но тут Нора в ужасе повисла на нем с криком:

— Нет, нет, Евгенио! Ради бога, пощадите его, капитан Квин! Ведь он еще ребенок!

— И заслуживает порки за свою наглость, — отпарировал капитан. — Но успокойтесь, мисс Брейди, я его пальцем не трону. Вашему любимцу ничто не угрожает. — Говоря это, он наклонился, поднял ленту, упавшую к Нориным ногам, подал ей и добавил язвительно: — Когда молодые леди дарят джентльменам такие сувениры, другим джентльменам остается только убраться восвояси.

— Господи, Квин! — вскричала девушка. — Да ведь он еще мальчик!

— Не мальчик, а мужчина! — взревел я. — И я докажу это.

— Все равно что ручной попугай или комнатная собачка. Неужто нельзя подарить кузену несчастный клочок ленты?

— Сколько угодно, мисс, хоть целый аршин! — продолжал язвить капитан.

— Чудовище! — возопила эта славная девушка. — Вот и видно, что папенька у вас аршинник, вы мерите все на аршин. Но не думайте, что ваша низость сойдет вам с рук! И ты потерпишь, Редди, чтобы меня оскорбляли?

— Не сомневайтесь, мисс Нора! — вскричал я. — Он за все заплатит кровью. Это так же верно, как то, что меня зовут Редмонд!

— Я прикажу конюху высечь тебя, мальчишка! — пригрозил капитан, к которому вернулось самообладание. — А что до вас, мисс, честь имею кланяться!

Он церемонно снял шляпу и, помахав ею у самых ног, хотел уже ретироваться, но тут подоспел мой кузен Мик, очевидно, тоже привлеченный криками Норы.

— Вот так так! Что случилось, Джек Квин? Что здесь происходит? спросил Мик. — Я вижу Нору в слезах, дух Редмонда грозится обнаженным мечом, а вы куда-то спешите?

— Я скажу вам, что здесь происходит, мистер Брейди, — ответствовал англичанин. — Я сыт по горло вашей мисс Норой и вашими ирландскими порядками. Я иначе воспитан, сэр!

— Ну, ну, ничего не значит, — добродушно заметил Мик (как выяснилось, он задолжал Квину много денег), — либо мы вас приучим к ирландским порядкам, либо у вас переймем английские.

— У нас, англичан, не положено, чтобы дамы заводили себе по двое обожателей. Вы меня крайне обяжете, мистер Брейди, уплатив должок, а я отказываюсь от притязаний на эту молодую особу. Если опа предпочитает школьников, я ей не помеха.

— Полно вам, Квин, вы, кажется, шутить изволите? — спросил Мик.

— Я никогда не был настроен серьезнее, — возразил Квин.

— А тогда берегитесь, сэр, черт возьми! — вскипел Мик. — Бессовестный обманщик, подлый обольститель! Вы завлекли в сети этого ангела, эту страдалицу, вы завладели ее сердцем, а теперь намерены ее покинуть? Уж не думаете ли вы, что некому за нее заступиться? Обнажите вашу шпагу, лакей, холоп! Или я вырежу из тела ваше подлое сердце.

— Да это форменное убийство! — воскликнул Квин, пятясь назад. — Двое против одного! Надеюсь, Фэган, вы не допустите, чтобы меня зарезали!

— Вот еще! — сказал Фэган, которого, видимо, забавляла эта сцена. Заварили кашу, капитан Квин, сами и расхлебывайте! — И, подойдя ко мне, шепнул: — Всыпь ему как следует, малыш!

— Раз мистер Квин отказывается от своих притязаний, — возразил я, — мое дело сторона.

— А я и отказываюсь, — подхватил Квин, все более теряясь.

— Защищайтесь же как мужчина, черт бы вас побрал! — снова взревел Мик. — Майзи, уведи несчастную жертву! Редмонд и Фэган последят, чтоб это был честный поединок.

— Да я… дайте мне подумать… я еще сам не решил, — запутался тут между вами.

— Как осел между двумя вязанками сена, — сухо заметил мистер Фэган. Не знает, куда и кинуться.

Глава II, в которой я выказываю незаурядную отвагу

Во время этих споров кузина Нора поспешила сделать то, что сделала бы на ее месте всякая молодая особа, а именно — хлопнулась по всем правилам в обморок. Я пререкался с Миком, что и помешало мне броситься к ней на помощь, к тому же капитан Фэган (удивительно черствая натура этот Фэган!) удержал меня, говоря:

— Оставьте молодую леди в покое, мастер Редмонд, тем скорее она очнется.

Так оно и случилось — вернейшее доказательство того, что Фэган был дока в житейских делах; с тех пор я не раз видел, как быстро приходят в себя дамы в подобных обстоятельствах. Квин тоже, конечно, не кинулся ее спасать, бесчестный хвастунишка воспользовался переполохом, чтобы обратиться в бегство.

— Кто же из нас вызовет капитана Квина? — спросил я Мика, ибо это было мое первое дело на поле чести, и я радовался ему, как радовался бы новой бархатной паре, обшитой позументом. — Кто из нас — я или ты, кузен Мик, удостоится чести проучить наглеца англичанина? — Говоря это, я протянул кузену руку, ибо растаял под впечатлением победы и уже готов был его обнять.

Однако он отверг столь искреннее предложение дружбы.

— Ты, ты, — повторял он, задыхаясь от бешенства, — повесить тебя мало, негодный мальчишка! Вечно ты не в свое дело суешься! Болван, молокосос, а туда же лезет! Да как ты посмел завести ссору с человеком, у которого тысяча пятьсот фунтов годового дохода?

_ Ох! — простонала Нора, лежавшая пластом на каменной скамье. — Я умру! Я знаю, что умру! Мне уже не подняться с этого места!

— Капитан здесь, никуда он не делся, — шепнул ей Фэган, и Нора, смерив его негодующим взглядом, вскочила и убежала в дом.

— И что тебе взбрело, ублюдок, волочиться за девушкой из порядочного дома? — продолжал Мик меня отчитывать.

— Сам ты ублюдок! — вскинулся я. — Посмей еще раз, Мик Брейди, так меня назвать, и я всажу тебе в горло этот клинок! Вспомни, как ты не справился с одиннадцатилетним мальчишкой! А теперь я ни в чем тебе не уступаю и, богом клянусь, так измолочу тебя, как — как всегда колачивал твой младший брат.