Уильям Теккерей - История Пенденниса, его удач и злоключений, его друзей и его злейшего врага (книга 2)

• Название: История Пенденниса, его удач и злоключений, его друзей и его злейшего врага (книга 2)
• Автор: Уильям Теккерей
• Жанр: Классическая проза

В настоящий том входит вторая книга известного романа У.Теккерея "Пенденнис". Это, несомненно, один из лучших английских романов XIX века. Он привлекает глубоким знанием жизни и человеческой природы, мягким юмором и иронией, интересно нарисованными картинами английской действительности. Перевод с английского и комментарии М.Лорие.

---

— Она была дочерью соседнего фермера, — продолжал Уорингтон менее твердым голосом, — и я вообразил… то, что воображают все молодые люди. Ее родители знали, чей я сын, и грубыми уловками, подлой лестью — теперь-то я это понимаю — всячески заманивали меня к себе в дом. Нужно отдать ей справедливость, она меня никогда не любила и только подчинялась угрозам и принуждению родных. Ах, если бы я не дал себя обмануть! Но в таких делах мы обманываемся, потому что хотим этого, а мне казалось, что я влюблен в эту несчастную.

Что могло выйти из такого брака? Очень скоро я понял, что женат на деревенщине. Мои запросы были ей недоступны. Ее тупость доводила меня до бешенства, я ее возненавидел. А прожив некоторое время в этом злополучном тайном союзе, я — уж говорить, так до конца — нашел где-то письма (ох, и письма же!), из которых понял, что сердце ее, какое ни на есть, не было отдано мне, а давно принадлежало какому-то человеку ее же звания.

Когда скончался мой отец, я расплатился со всеми, кому задолжал в колледже, а остальное, до последнего шиллинга, отдал в виде ежегодного пособия той… тем, кто носил мою фамилию, с условием, что они не будут носить ее открыто и ничем себя не обнаружат. Они соблюли это условие, но, конечно, нарушили бы его, если бы это сулило больше денег. Если б я заслужил известность, славу, эта женщина явилась бы требовать свою долю; если б я создал себе имя, те, что не вмели на него права, стали бы его носить; так я, прости господи, вступил в жизнь двадцати лет, уже без надежд и без будущности. Я стал жертвой грубых мошенников и, может быть, только недавно почувствовал, как мне трудно, ох, как трудно им простить. Мораль я тебе сообщил раньше, Пен, а теперь рассказал и басню. Остерегайтесь брака с женщиной не своего круга. Я, смею думать, был рожден для лучшей доли, но бог судил мне эту, так что видишь — мне остается смотреть на других, на чужие успехи и счастье, и по возможности не давать своему сердцу ожесточиться.

— Черт возьми, сэр, — вскричал майор, развеселясь, — а я вас прочил в мужья мисс Лоре.

— Черт возьми, мистер Шеллоу, а я вам должен тысячу фунтов, — отвечал Уорингтон.

— Почему тысячу? Всего двадцать пять, — не понял майор, и Джордж рассмеялся.

Что до Элен, — то она, не помня себя от радости, бросилась целовать ему руки, приговаривая: "Бог вас благослови, мистер Уорингтон, бог вас благослови!" — а потом подбежала к Пену и упала в его объятия.

— Да, матушка, — сказал он, взволнованно и нежно прижав ее к груди и от души ее прощая. — Я не виноват, а моя милая, дорогая матушка зря меня обидела.

— О да, дитя мое, я была неправа — благодарение богу, я была неправа! — шепнула Элен. — Пойдем, Артур… не здесь… я хочу просить прощения у моего сына и… и у бога, хочу благословить тебя, мой мальчик.

Он увел ее, бережно поддерживая, к ней в спальню и затворил за собою дверь, под взглядами трех растроганных молчащих свидетелей этого примирения. Навсегда, на всю жизнь запомнились молодому человеку звуки этого голоса, нежно лепетавшего у его уха, — взор этих глаз, сияющих неизъяснимой любовью, — дрожь ласковых губ, подернутых скорбной улыбкой. В минуты счастья и в часы испытаний и горя, в пору успехов и добрых дел, образ матери склонялся к нему и благословлял его взглядом, исполненным небесной чистоты и жалости, каким она смотрела на него, когда еще была с ним; когда, перед тем как покинуть его, она уже казалась ангелом, преображенная, освященная своей любовью. Вознесем же смиренную благодарность за эту любовь, величайшее благо и чудо, дарованное нам отцом небесным.

Уже взошла луна; сколько раз Артур вспоминал, как она озаряла бледное, ясное лицо его матери. В их словах — вернее, в его словах, потому что она едва могла говорить, — впервые за много лет было столько нежности и доверия. Он снова был тем искренним, прямодушным мальчиком, каким она любила его в далекие дни его детства. Он рассказал ей всю правду о том, что, по злосчастному недоразумению, причинило ей столько горя, — как он старался бежать от соблазна и как благодарен судьбе, что нашел в себе силы побороть его. Он никогда не обидит эту девушку, никогда; и не уронит свою честь, не ранит чистого сердца матери. Угроза вернуться к Фанни вырвалась у него в минуту отчаяния и гнева, теперь он в этом раскаивается. Больше он ее не увидит. Но Элен сказала — нет, он должен с ней повидаться… это она, его мать, повинна в гордыне… и ей хотелось бы что-нибудь подарить Фанни Болтон… она просит у своего мальчика прощения за то, что вскрыла письмо… она сама напишет этой девушке, если… если успеет. Бедняжка! Как ей было не влюбиться в ее Артура? И Элен снова целовала его и благословляла.

Часы пробили девять, и Элен напомнила сыну, что, когда он был маленький, она приходила в этот час к нему в детскую и слушала, как он читает "Отче наш". И снова, в последний раз, Пен, упал на колени подле матери и сквозь слезы произнес молитву, которой научило нас Божественное Милосердие и которую с тех пор уже двадцать веков повторяют миллионы смиренных грешников. На последних словах голова матери склонилась к сыну, руки обвились вокруг его шеи, и они вместе произнесли "во веки веков. Аминь".

Спустя немного времени, каких-нибудь четверть часа, Лора услышала, что Артур зовет ее. Она бросилась в спальню. Молодой человек все еще стоял на коленях, держа руку матери в своей. Голова Элен была запрокинута, лицо белело в лунном свете. Пен оглянулся, в глазах его был ужас.

— Лора, помоги, — сказал он. — Она в обмороке… она…

Лора вскрикнула не своим голосом и рухнула к ногам Элен. На ее вопль в комнату сбежались Уорингтон, майор Пенденнис, слуги. Святая женщина была мертва. Последним чувством, испытанным ею на земле, была радость, отныне вечная и неомрачаемая. Нежное сердце больше не билось — кончились для него тревоги и сомнения, боль и горе. До последней минуты оно жило любовью; и последним вздохом Элен было благословение.

Опечаленные друзья поспешно отбыли на родину, и Элен похоронили в Клеверинге рядом с мужем, в старой церкви, где она так часто молилась. Лору на время приютил у себя пастор Портмен, и он же прочел заупокойную службу по "дорогой усопшей сестре нашей", сам задыхаясь от слез среди своих плачущих прихожан, собравшихся у могилы Элен. Небольшое это было сборище — мало кто любил вдову или вспоминал о ней после ее смерти. Разве чуть больше, чем о монахине в монастыре, знали люди об этой тихой, благочестивой женщине. Перекинулись несколькими словами бедняки, которым она по доброте своей помогала; посудачили клеверингские кумушки, — одна сообщила, что соседка их умерла от болезни сердца, другая прикинула, сколько после вдовы могло остаться имения, третья полюбопытствовала, будет ли Артур жить в Фэроксе или сдаст дом внаймы, да высказала предположение, что ему ненадолго хватит отцовского наследства, вот и все, и к следующему базарному дню никто, кроме считанных близких людей, о ней уже не помнил. Хотелось бы вам, чтобы о вас горевали на два месяца дольше? И представляется ли загробная жизнь менее одинокой, если наше имя, когда мы "сошли в молчание", еще звучит некоторое время по сю сторону могилы и человеческие голоса еще говорят о нас?.. Она ушла из мира, чистая душа, которую лишь двое-трое знали и любили. Зияющую пустоту она оставила в сердце Лоры, — ее любовь так много значила для девушки, которой теперь осталось только хранить благоговейную память о ней. "Я рад, что она перед* смертью меня благословила", — сказал Уорингтон Пену; а сам Артур, полный смиренного изумления перед такой безграничной любовью, едва осмеливался молить всевышнего сделать его достойным этой любви, хоть и чувствовал, что у него есть теперь на небесах святая заступница.

Все денежные дела миссис Пенденнис оказались в полном порядке, — небольшое имущество, которым она до сих пор управляла от имени сына, хоть сейчас могло быть передано наследнику. Как выяснилось из найденных в ее секретере записей, она давно знала, что сердце ее подтачивает серьезная болезнь, чувствовала, что конец наступит внезапно, и молила бога дать ей умереть на руках у сына.

Артур и Лора без конца вспоминали ее слова, и он со стыдом убеждался, насколько больше его она помнит и насколько сильнее его любила покойницу. Он целиком доверил Лоре все распоряжения, которые Элен могла бы отдать перед смертью: кому из бедняков оставить вспомоществование, кому и что завещать на память. Они вместе завернули и увязали чашу, которую вдова от благодарного сердца предназначила доброму доктору Бальзаму, и отослали ему в Лондон; пастор Портмен получил серебряный кофейник, который ей всегда подавали; а Уорингтон — брильянтовое кольцо с прядкой ее волос.

Тяжелый это, должно быть, был день для Лоры, когда она в первый раз пошла в Фэрокс, заглянула в прежнюю свою комнатку, которую уже не могла назвать своей, и в опустевшую спальню Элен, где они вместе провели столько незабвенных часов. Там все пока оставалось, как было: платья в гардеробе, стул у туалетного столика, подушка, на которой вдова преклоняла колени во время молитвы, зеркало, в котором больше не отразится ее дорогое, печальное лицо. Дав Лоре побыть там немного, Пен постучал в дверь и увел ее вниз, в гостиную; он налил ей вина и, когда она пригубила, сказал: