Уильям Теккерей - История Пенденниса, его удач и злоключений, его друзей и его злейшего врага (книга 2)

• Название: История Пенденниса, его удач и злоключений, его друзей и его злейшего врага (книга 2)
• Автор: Уильям Теккерей
• Жанр: Классическая проза

В настоящий том входит вторая книга известного романа У.Теккерея "Пенденнис". Это, несомненно, один из лучших английских романов XIX века. Он привлекает глубоким знанием жизни и человеческой природы, мягким юмором и иронией, интересно нарисованными картинами английской действительности. Перевод с английского и комментарии М.Лорие.

---

Когда я немного успокоюсь, напишу еще. Сейчас мысли у меня путаются, я ничего не соображаю. Ужасно хочу повидать Лору. Она приедет к нам, как только мы вернемся в город, да? И вы, жестокий!

Б."

Все слова этого письма были совершенно ясны и четко написаны бисерным почерком Бланш на ее надушенной бумаге; однако общий их смысл озадачил Пена. Дает или не дает Бланш согласие на его вежливое предложение? Понять ее можно было и так, что Пен ее не любит и она отвергает его, и так, что, хоть он жесток и холоден, она готова принести себя ему в жертву. Он язвительно посмеялся над этим письмом и над обстоятельствами, которые его породили. Он смеялся при мысли, как ловко судьба провела его и как он заслужил такое ее коварство. Снова и снова он так и этак решал надушенную, с золотым бордюром загадку. Она будила в нем чувство юмора, забавляла его, как хороший анекдот.

Так он сидел, вертя в руках загадочную бумагу, посмеиваясь невеселой шутке, когда вошел его слуга и подал ему карточку, сказав, что какой-то человек желает поговорить с ним по важному делу. Если бы Пен вышел в прихожую, он бы увидел, что там, вращая глазами и посасывая набалдашник трости, в явном волнении и замешательстве стоит его старый знакомый мистер Сэмюел Хакстер.

— Мистер Хакстер по важному делу? Проси, — сказал Пен, сразу повеселев, и развеселился еще больше, когда увидел перед собой бедного Сэмюела.

— Прошу вас, мистер Хакстер, садитесь, — сказал он величественно. — Чем могу быть полезен?

— Не хотелось бы говорить при мальчишке… при вашем человеке, мистер Пенденнис.

Когда слуга Артура вышел из комнаты, мистер Хакстер мрачно объявил:

— Ума не приложу, как мне быть.

— В самом деле?

— Это она меня к вам послала.

— Кто, Фанни? Она здорова? Я собирался ее навестить, как только возвратился в Лондон, но все это время был очень занят…

— Я слышал про вас от своего папаши и от Джека Хобнелла, — перебил его Хакстер. — Желаю вам счастья, мистер Пенденнис, и на выборах, и в законном браке, сэр. И Фанни тоже, — добавил он, слегка покраснев от смущения.

— Рано загадывать, мистер Хакстер. Как знать, что еще может случиться и кто будет представлять Клеверинг в следующем парламенте!

— Папаша вас во всем послушает, — продолжал мистер Хакстер. — Вы его ввели в Клеверинг-Парк. Очень старик радовался, сэр, что вы его пригласили. Мне про это Хобнелл писал. Вы бы за меня не замолвили словечко перед папашей, мистер Пенденнис?

— Что же я должен ему сказать?

— Влип я в историю, сэр, — отвечал Хакстер, многозначительно скривив губы.

— Вы… уж не хотите ли вы сказать, что дурно поступили с этой малюткой, сэр? — вскричал Пен и в бешенстве поднялся с места,

— Упаси бог, — сконфузился Хакстер. — Только мы с ней поженились. И теперь дома будет такая катавасия — уж я знаю. У нас было решено, что, как я окончу училище, папаша возьмет меня в компаньоны, и мы будем "Хакстер и сын". А я вот взял и женился. Теперь дело сделано, а старик мне написал, что едет в город за лекарствами: завтра он будет здесь, и тогда все выйдет наружу.

— И когда же произошло это событие? — спросил Пен, не очень-то, вероятно, обрадованный тем, что особа, некогда удостоившаяся его королевской милости, перенесла свое внимание на другого и утешилась.

— В четверг пять недель сравнялось, — отвечал Хакстер. — Через два дня после того как мисс Амори приходила в Подворье Шепхерда.

Пен вспомнил, что Бланш писала об этом Лоре.

— Меня тогда позвали, — продолжал Хакстер. — Я был по соседству — зашел посмотреть, как у старого Коса с ногой, ну и вообще, как там все поживают; во дворе встретил Стронга, он говорит — у него в квартире женщине стало дурно, я и пошел туда. Помощь-то требовалась старухе, которая при мисс Амори состоит, — экономка, что ли. Прихожу — вижу, она в сильнейшей истерике, ногами дрыгает, царапается, как кошка, и тут же Стронг, и полковник Алтамонт, и мисс Амори в слезах, белая как платок, а полковник Алтамонт злющий, ругается — ну полный кавардак. Два часа я с ними провозился, потом старуху отправили домой в кебе. Она куда хуже себя чувствовала, чем молодая. На следующий день я зашел на Гровнер-Плейс узнать, не требуется ли чего, а они, оказывается, уехали, даже спасибо не сказали. А еще на следующий день у меня своих дел было по горло — и дела-то неважные, — добавил мистер Хакстер хмуро. — Ну, да теперь не исправишь: что будет, то будет.

"Она уже месяц как все знает, — думал Пен, мучаясь от тоски и хмурого сострадания. — Вот чем объясняется ее сегодняшнее письмо. Она не хочет подвести отца, открыть его тайну, а потому нашла предлог, чтобы освободить меня от этой женитьбы — какая благородная девушка!"

— Вы знаете, кто этот Алтамонт, сэр? — спросил Хакстер после недолгого молчания, во время которого Пен успел подумать о собственных неурядицах. — Мы с Фанни все обсудили, и нам все кажется: уж не первый ли это муж миссис Лайтфут объявился, — а она-то только что вышла за второго. Может, Лайтфуту это и на руку, — вздохнул Хакстер и бросил на Артура злобный взгляд, ибо демон ревности все еще владел его душой, и после женитьбы беднягу более чем когда-либо мучило подозрение, что сердце Фанни отдано его сопернику.

— Давайте лучше потолкуем о ваших делах, — сказал Пен. — Объясните, чем я могу быть вам полезен, Хакстер. И позвольте вас поздравить. Я очень рад, что Фанни, такая прелестная, такая добрая и милая девушка, вышла за джентльмена, за честного человека, который составит ее счастье. Так чем же я могу вам помочь?

— Это она считает, что вы можете, сэр, — сказал Хакстер, пожимая руку, которую протянул ему Пен. — Я очень вам обязан, а вы бы, может, уломали папашу, сообщили бы ему все, как есть, и мамаша моя все кичится, что она дочь священника. Фанни-то, я сам знаю, не из хорошей семьи, и по воспитанию ей до нас далеко… но теперь она — Хакстер.

— Жена приравнивается по званию к мужу, это всем известно, — заметил Пен.

— Ей только немножко потереться в обществе, — продолжал Хакстер, пососав трость, — так она любую девушку в Клеверинге за пояс заткнет. Вы бы послушали, как она поет, как играет на фортепьяно… слышали? Это ее старик Бауз обучил. И в театре она может играть, в случае если папаша меня прогонит; но этого мне бы не хотелось. Она от природы кокетка, мистер Пенденнис, ничего не может с собой поделать. Вот хоть сейчас — бьюсь об заклад, что у нее сидит не меньше двух моих товарищей из больницы, которые у меня и раньше бывали: даже Джек Линтон, тот, что был у меня шафером, и он туда же, а она и для него поет, да строит ему глазки. Правильно Бауз говорит: будь в комнате двадцать мужчин, и если хоть один не обращает на нее внимания, так она не успокоится, пока и его не околдует.

— Вы бы почаще приглашали ее мать, — смеясь, посоветовал Пен.

— А сторожку-то на кого оставлять? Да и Фанни лучше теперь поменьше видаться со своим семейством. Вы понимаете, сэр, не к лицу мне такие знакомства. Я должен помнить, какое занимаю положение, — произнес Хакстер, проведя по подбородку давно не мытой рукой.

— Au fait [75], - сказал мистер Пен, окончательно развеселившись, между тем как ту же историю, mutato nomine [76], можно было бы рассказать про него самого (и, конечно, ни про кого другого!).

Пока наши два джентльмена беседовали таким образом, в дверь квартиры опять постучали, и слуга доложил о приходе мистера Бауза. Старик вошел медленно, его бледное лицо раскраснелось, рука, которую он протянул Пену, слегка дрожала. Он закашлялся, вытер лицо клетчатым платком и сел, сложив руки на коленях, подставив солнцу плешивую голову. Пен глядел на своего неказистого гостя ласково и сочувственно. Этот человек, думал он, тоже испытал немало горестей и ударов судьбы. Этот человек тоже сложил свой талант и свое сердце к ногам женщины, а она их отвергла. Счастье миновало его, приз достался вот этому остолопу. А муж Фанни, перехватив взгляд Пена, подмигнул ему одним глазом на старого Бауза и стал буравить тростью дырку в полу.

— Итак, мы с вами проиграли, мистер Бауз, и вот счастливый избранник, — сказал Пен, глядя прямо в лицо старику.

— Да, сэр, вот счастливый избранник.

— Вы, наверно, от меня пришли? — спросил Хакстер и подмигнул Пену другим глазом, словно говоря: "Влюблен, старый дурак, сами понимаете, по уши в нее влюблен, бедняга".

— Да, я и не уходил, после того как с вами виделся. Это миссис Сэм меня за вами послала — боялась, как бы вы не натворили глупостей, ведь это вам свойственно, Хакстер.

— Есть дураки и почище меня, — проворчал молодой медик.

— Есть, наверно, только мало. Так вот, она послала меня за вами, потому что боялась, как бы вы не оскорбили мистера Пенденниса, и еще, я полагаю, потому, что не надеялась, что вы передадите ее просьбу — побывать у нее; на меня-то она могла положиться. Как, сэр, сказал он вам об этом?