Джудит Макнот - История любви леди Элизабет

• Название: История любви леди Элизабет
• Автор: Джудит Макнот
• Издательство: Пресса
• Жанр: Исторические любовные романы
• Год: 1994
• ISBN: 5-253-00791-1

Переводчик: Е. Ананич

М.: Пресса, 1994.-528 с.

ISBN 5-253-00791-1

Оригинальное название: Judith McNaught "Almost heaven", 1990

Двойник: "Благословение небес" (переводчик: Г. О. Веснина), изд-во "АСТ"

«История любви леди Элизабет» – первое издание этого произведения на русском языке. В центре повествования – образы молодой аристократки Элизабет Камерон из старинного, но обедневшего английского рода, и Яна Торнтона, волею судеб ставшего наследником титула и огромного состояния своего деда, который много лет назад лишил всего этого отца Яна. Герои проходят через наветы и сплетни, бедность и богатство, страсть и ненависть, прежде чем обретут счастье любви и супружеском союзе.

---

– Простите, сэр, – пролепетал секретарь, заикаясь, вскакивая и пытаясь собрать десятки листков бумаги, которые рассыпал по ковру. – Прошу прощения, мистер Торнтон, – добавил он, в панике хватая контракты, приглашения и письма и беспорядочно собирая их в стопку.

Хозяин, казалось, не слышал его. Он уже дальше отрывисто давал указания, передавая через стол соответствующие приглашения и письма.

– Откажитесь от трех первых, примите четвертое, откажитесь от пятого. На это – пошлите мои соболезнования. На это – ответьте, объясните, что я собираюсь в Шотландию, и пригласите приехать ко мне туда, и пошлите распоряжения подготовить дом.

По другую сторону стола, прижимая бумаги к груди, Питерс поднял голову.

– Да, мистер Торнтон, – сказал он, пытаясь придать уверенность своему голосу. Но трудно чувствовать уверенность, когда стоишь на коленях. Еще труднее, когда ты не вполне уверен, к какому приглашению или письму относится сделанное указание.

Остальную часть дня Ян Торнтон провел, закрывшись с Питерсом, продолжая дальше диктовать утонувшему в бумагах клерку.

Вечер он провел с графом Мельборном, своим будущим тестем, обсуждая брачный контракт, заключаемый между ним и дочерью графа.

Питерс посвятил часть вечера попыткам узнать у дворецкого, какие приглашения его хозяин вероятнее всего мог принять или отклонить.

Глава 2

С помощью лакея, который одновременно выполнял обязанности грума [2], когда это требовалось (а это требовалось всегда), леди Элизабет Камерон, графиня Хейвенхерст, соскочила с кобылы почтенного возраста.

– Спасибо, Чарльз, – сказала она, ласково улыбаясь старому слуге.

В этот момент юная графиня и отдаленно не соответствовала привычному образу аристократки и даже просто светской женщины: волосы были скрыты синим платочком, завязанным на затылке; простое платье, без украшений и несколько старомодное; на руке висела плетеная корзинка, с которой она делала покупки в деревне. Но даже поношенная одежда, старая лошадь или корзинка на руке не могли заставить Элизабет Камерон выглядеть «простой». Из-под платка на плечи и спину роскошным потоком падали блестящие золотые волосы; обычно распущенные, они обрамляли лицо поразительно безупречной красоты. Прекрасно вылепленные скулы были чуть приподняты, кожа, сияющая здоровьем, – молочной белизны, губы – яркие и нежные. Но самым поразительным были глаза под изящной формы бровями; длинные, загнутые вверх ресницы обрамляли глаза изумительного ярко-зеленого цвета. Не зеленоватые или цвета морской воды, а зеленые, удивительно выразительные глаза, сверкающие, как изумруды, когда она чувствовала себя счастливой, и темнеющие, когда она грустила.

Лакей с надеждой посмотрел на завернутые покупки в корзине, но Элизабет с печальной улыбкой покачала головой.

– Пирогов нет, Чарльз. Они слишком дороги, а мистер Дженкинс не хотел быть рассудительным. Я ему сказала, что куплю целую дюжину, но он не желал уступать ни пенса, поэтому я отказалась купить даже один из принципа. Знаешь, – призналась она, усмехнувшись, – на прошлой неделе, когда мистер Дженкинс увидел, что я вхожу в его лавку, он спрятался за мешками с мукой.

– Трус он, – сказал Чарльз, ухмыляясь.

Среди торговцев и лавочников было хорошо известно, что Элизабет Камерон выжимала из шиллинга все возможное (пока он не пищал), а когда дело доходило до торга – что происходило каждый раз – они редко выходили победителями. Ум, а не красота, был ее самым большим преимуществом в этих сделках, так как она умела не только складывать и умножать в уме, но была настолько очаровательной, рассудительной, изобретательной, когда перечисляла причины, заставлявшие ее добиваться сходной цены, что либо изматывала своих противников, либо так запутывала их, что они соглашались с ней.

Ее бережливость в деньгах не ограничивалась торговцами; в Хейвенхерсте едва ли было что-нибудь, на чем она не экономила, но эти методы приносили плоды. В девятнадцать лет, неся на своих юных плечах бремя забот о небольшом имении предков и восемнадцати оставшихся слугах, которых когда-то было девяносто, она умудрялась при ограниченной финансовой помощи скупого дяди делать почти невозможное. Элизабет спасала Хейвенхерст от продажи с молотка, и при этом кормила и одевала слуг, оставшихся в имении. Единственной «роскошью», которую она себе позволяла, была мисс Люсинда Трокмортон-Джоунс, бывшая ранее дуэньей [3] Элизабет, а теперь служившая платной компаньонкой с жестко урезанным жалованьем. Несмотря на то, что Элизабет вполне могла бы жить в Хейвенхерсте одна, она знала, что сделай это, и то немногое, что осталось от ее репутации, будет потеряно безвозвратно.

Элизабет передала корзинку лакею и весело сказала:

– Вместо пирогов я купила клубнику. Мистер Тергуд – более рассудительный человек, чем мистер Дженкинс. Он согласен, когда покупают много вещей, разумеется, за каждую отдельно надо платить меньше.

Чарльз почесал затылок, слушая эти сложные рассуждения, но постарался сделать вид, что понял.

– О, конечно, – согласился он, уводя лошадь, – любому дураку понятно.

– Точно и я так думаю, – сказала она, затем повернулась и легко взбежала по ступенькам парадного входа, ее ум переключился на расходные книги.

Бентнер распахнул парадную дверь, лицо представительного старого дворецкого было взволнованным. Тоном человека, которого распирало от восторга, но которому чувство собственного достоинства не позволяло его проявлять, он объявил:

– У вас гости, мисс Элизабет!

Полтора года в Хейвенхерсте не было гостей, и поэтому не было ничего удивительного в том, что Элизабет охватило глупое чувство радости, которое сменилось растерянностью. Это не мог быть еще один кредитор; Элизабет заплатила им всем, лишив Хейвенхерст всех его ценностей и большей части обстановки.

– Кто это? – спросила она, входя в холл и подняв руки, чтобы снять платок.

Сияющая улыбка расплылась по лицу Бентнера.

– Это Александра Лоуренс! Э… Таунсенд, – поправился он, вспомнив, что их гостья была сейчас замужем.

От радостного недоверия Элизабет застыла на долю секунды, затем повернулась и в неподобающей для леди манере побежала к гостиной, стаскивая на ходу платок. С платком в руке она остановилась на пороге, ее взгляд устремился на молодую хорошенькую брюнетку в элегантном дорожном костюме красного цвета, стоявшую посреди комнаты. Брюнетка повернулась, обе девушки пристально смотрели друг на друга, и улыбка медленно появилась на их лицах и засияла в глазах. Элизабет сказала шепотом, в котором слышались восхищение, сомнение и неподдельный восторг:

– Алекс, это в самом деле ты?

Брюнетка кивнула, широко улыбаясь.

Они стояли не двигаясь, в нерешительности, каждая замечая резкие перемены, происшедшие с другой за прошедшие полтора года, каждая из них спрашивала себя с некоторым опасением, не были ли эти перемены слишком большими. В тишине комнаты узы детской дружбы и долголетней симпатии начали притягивать их друг к другу, толкая на один неуверенный шаг, затем еще на один, и вдруг они уже бежали навстречу, сжимали друг друга в неистовом объятии, плача и смеясь от радости.

– О, Алекс, ты чудесно выглядишь, я так по тебе скучала, – засмеялась Элизабет, снова обнимая ее.

Для общества «Алекс» была Александра, герцогиня Хоторн, но для Элизабет она была Алекс, ее самой дорогой на свете подругой, которая уезжала в долгое свадебное путешествие и поэтому, возможно, еще не слышала, в какую ужасную историю попала хозяйка Хейвенхерста.

Усадив Алекс на диван, Элизабет забросала ее вопросами.

– Когда ты вернулась из свадебного путешествия? Ты счастлива? Что привело тебя сюда? Сколько времени ты можешь побыть у меня?

– Я тоже скучала по тебе, – ответила Алекс, улыбаясь, и начала отвечать на вопросы в том порядке, как их задавала Элизабет. – Мы вернулись три недели назад. Я безумно счастлива. Здесь я, конечно, чтобы повидать тебя, и могу остаться на несколько дней, если ты пожелаешь.

– Конечно, желаю, – сказала весело Элизабет. – У меня нет абсолютно никаких планов, кроме как на сегодняшний день. Приезжает мой дядя.

В действительности светское расписание Элизабет было абсолютно пустым на следующие двенадцать месяцев, а от нечастых посещений дяди было хуже, чем от ничегонеделания. Но сейчас все это не имело значения. Элизабет была так безумно счастлива видеть подругу, что не могла сдержать улыбку.

И так же, как они делали в юности, сбросив туфли, поджав под себя ноги, девушки разговаривали точно близкие родственные души, расставшиеся на годы и все же навечно соединенные девическими воспоминаниями, счастливыми, нежными и грустными.

– Разве когда-нибудь забудешь, – смеясь, спросила Элизабет спустя два часа, – эти чудесные шуточные турниры, которые мы устраивали каждый раз, когда в семье Мэри Эллен отмечался день рождения?