Джудит Макнот - История любви леди Элизабет

• Название: История любви леди Элизабет
• Автор: Джудит Макнот
• Издательство: Пресса
• Жанр: Исторические любовные романы
• Год: 1994
• ISBN: 5-253-00791-1

Переводчик: Е. Ананич

М.: Пресса, 1994.-528 с.

ISBN 5-253-00791-1

Оригинальное название: Judith McNaught "Almost heaven", 1990

Двойник: "Благословение небес" (переводчик: Г. О. Веснина), изд-во "АСТ"

«История любви леди Элизабет» – первое издание этого произведения на русском языке. В центре повествования – образы молодой аристократки Элизабет Камерон из старинного, но обедневшего английского рода, и Яна Торнтона, волею судеб ставшего наследником титула и огромного состояния своего деда, который много лет назад лишил всего этого отца Яна. Герои проходят через наветы и сплетни, бедность и богатство, страсть и ненависть, прежде чем обретут счастье любви и супружеском союзе.

---

Она пошла, не оглядываясь, и поэтому не видела, как Ян Торнтон, полуобернувшись, смотрел на нее.

Задержавшись, чтобы наполнить кувшин горячей водой, которую нагрела на плите, Элизабет отнесла его наверх, затем сходила еще четыре раза, пока не набралось достаточно воды, чтобы вымыться самой и вымыть голову. После вчерашнего путешествия и сегодняшней работы в саду она чувствовала себя очень грязной.

Через час, с еще влажными волосами, Элизабет надела простое платье персикового цвета с короткими пышными рукавами и узкой лентой того же цвета на высокой талии. Сидя на кровати, она медленно расчесывала волосы, давая им высохнуть, одновременно думая о том, как до смешного не подходит ее одежда для этого дома в Шотландии. Когда волосы высохли, подошла к зеркалу, собрала всю массу волос на затылке, затем высоко подняла их, скрутив в импровизированный шиньон, который, она знала, распустится от малейшего ветерка. Слегка пожав плечами, Элизабет отпустила волосы, и они упали, закрыв ей плечи; она решила так их и оставить. Настроение у нее все еще было бодрым и радостным, и в глубине души она была уверена, что оно и дальше останется таким же.

Когда Элизабет сошла вниз, Ян направлялся к двери во двор с одеялом в руках.

– Поскольку они еще не вернулись, – сказал он, – я думаю, нам не мешало бы что-нибудь поесть. Мы поедим хлеб с сыром во дворе.

Ян переоделся в чистую белую рубашку и светло-коричневые бриджи, и когда она выходила следом за ним из дома, то увидела, что волосы у него на затылке еще были влажными.

Выйдя из дома, он расстелил одеяло на траве, и она села на него сбоку, смотря вдаль на холмы.

– Как вы думаете, который сейчас час? – спросила Элизабет через некоторое время, когда Ян опустился рядом с ней.

– Около четырех, полагаю.

– Не пора бы им вернуться?

– Им, вероятно, было трудно найти женщин, которые бы согласились бросить собственный дом и подняться сюда на работу.

Элизабет кивнула и забылась, поглощенная великолепием раскинувшегося перед ними вида. Дом стоял на краю плато, и там, где кончался двор, плато резко спускалось в долину, по которой, извиваясь между деревьями, протекал ручей. Вдалеке долину с трех сторон окружали холмы, громоздящиеся друг на друга, покрытые ковром полевых цветов. Этот вид был так прекрасен, так дик и зелен, что долгое время Элизабет сидела очарованная и странно умиротворенная. Наконец, промелькнула мысль, заставившая ее с беспокойством посмотреть на него.

– А рыбу вы поймали?

– Несколько. Я их уже почистил.

– Да, но вы можете их приготовить? – спросила с улыбкой Элизабет.

Он чуть не улыбнулся.

– Да.

– Это радует, должна признаться.

Подтянув ногу, Ян оперся рукой о колено и повернулся, разглядывая ее с откровенным любопытством.

– С каких это пор дебютантки включают копание в грязи в свои излюбленные развлечения?

– Я больше не дебютантка, – ответила Элизабет. Когда она поняла, что он намерен ждать какого-нибудь объяснения, то тихо сказала: – Мне говорили, что мой дедушка с материнской стороны был садоводом-любителем, и, вероятно, от него я унаследовала любовь к растениям и цветам. Сады в Хейвенхерсте – дело его рук. С тех пор я расширила их и посадила новые сорта.

Ее лицо смягчилось, а великолепные глаза засияли, как яркие зеленые драгоценные камни, при упоминании о Хейвенхерсте. Вопреки здравому смыслу, Ян поощрял разговор о предмете, который явно имел для нее особое значение.

– Что такое Хейвенхерст?

– Мой дом, – сказала она с нежной улыбкой. – Он принадлежит моей семье уже семь столетий. Первый граф построил там замок, который был так прекрасен, что четырнадцать разных завоевателей, желая его получить, осаждали его, но ни один не смог взять. Через несколько столетий замок был снесен другим предком, желавшим построить дворец в классическом греческом стиле. Затем следующие шесть графов расширяли, увеличивали и модернизировали его, пока он не стал тем, что есть сейчас. Иногда, – призналась Элизабет, – сознание, что от меня зависит, сохранится замок или погибнет, немного угнетает.

– Я бы предположил, что ответственность падает на вашего дядю или брата, но не на вас.

– Нет, на меня.

– Как это может быть? – спросил он, заинтересованный тем, что она говорит об этом месте так, как будто это единственное на свете, что имеет для нее значение.

– По правам наследования Хейвенхерст должен переходить к старшему сыну. Если нет сына, то переходит к дочери и через нее ее детям. Дядя не может наследовать, потому что он моложе моего отца. Я полагаю, поэтому он никогда ни капельки не заботился о Хейвенхерсте, и сейчас его страшно возмущает, сколько стоит содержание замка.

– Но у вас есть брат, – заметил Ян.

– Роберт мне брат наполовину, – сказала Элизабет, настолько успокоенная окружающим видом и мыслью, будто разобралась в происшедшем два года назад, что говорила с ним совершенно свободно. – Моя мать овдовела, когда ей исполнился всего двадцать один год, а Роберт был ребенком. Когда она вышла за моего отца, тот усыновил Роберта, но это не изменило прав наследования. По ним наследник может сразу продать собственность, но право на владение не может передаваться никому из родственников. Это было сделано, чтобы помешать одному из членов семьи или нескольким родственникам, претендующим на эту собственность и оказывающим незаконное давление на наследника, получить ее. Что-то подобное случилось с одной из моих бабушек в пятнадцатом веке, и эту поправку включили по ее настоянию через много лет. Ее дочь влюбилась в валлийца, который оказался подлецом, – продолжала с улыбкой Элизабет. – Он хотел получить Хейвенхерст, а не дочь, и чтобы замок не достался ему, родители добавили последний кодицил [12] к правам наследования.

– Какой? – спросил Ян, заинтересованный историей, которую она так занимательно и умело рассказывала.

– Он указывает, что если наследник – женщина, она не может выйти замуж против воли опекуна. Теоретически это должно помешать девушке стать добычей явного негодяя. Видите ли, женщине не всегда легко сохранить свою собственность.

Ян видел только, что прекрасная девушка, отважно вставшая на его защиту в комнате, полной мужчин, целовавшая его с нежной страстью, сейчас, казалось, была страстно привязана, но не к какому-то мужчине, а к груде камней. Два года назад он пришел в бешенство, когда узнал, что она графиня, пустая дебютанточка, уже помолвленная с каким-то малокровным хлыщом, без сомнения, ищущая кого-нибудь, более возбуждающего, чтобы согреть ей постель. Однако сейчас Ян почему-то испытывал неловкость от того, что Элизабет не вышла замуж за своего хлыща. Он уже был готов прямо спросить, почему не состоялась ее свадьба, когда она снова заговорила:

– Шотландия не такая, как я ее представляла.

– Чем же?

– Более дикая и первобытная. Я знаю, джентльмены имеют здесь охотничьи домики, но я полагала, что в них есть обычные удобства и слуги. А какой дом был у вас?

– Дикий и первобытный, – ответил Ян.

Пока Элизабет смущенно и с удивлением смотрела на него, он собрал остатки еды и гибким ловким движением встал на ноги.

– Вот он, – с иронией в голосе добавил Ян.

– Что? – Элизабет непроизвольно тоже поднялась.

– Мой дом.

Горячая краска смущения залила гладкие щеки Элизабет, когда они посмотрели друг на друга. Ян стоял перед ней, ветер шевелил его волосы, на суровом красивом лице – печать благородства и гордости, от сильного тела исходила грубая сила, и она подумала, что он кажется таким же твердым и несокрушимым, как скалы его родной земли. Элизабет открыла рот, намереваясь извиниться, но вместо этого нечаянно сказала то, что думала.

– Он подходит вам, – тихо произнесла она.

Под его бесстрастным взглядом Элизабет стояла совершенно неподвижно, не в силах ни покраснеть, ни отвести глаза, ее нежное прекрасное лицо обрамлял ореол золотистых волос, развевающихся под беспокойным ветерком – восхитительное олицетворение хрупкости, казавшейся совсем маленькой возле стоящего перед ней мужчины. Свет и мрак, хрупкость и сила, упрямая гордость и железная воля – две противоположности почти во всем. Когда-то несходство соединило их; теперь – разделяло. Они оба стали старше и мудрее – и были убеждены, что достаточно сильны для того, чтобы противостоять и отмахнуться от медленно возникающей между ними страсти, здесь на обрыве, покрытом травой.

– Однако он не подходит вам, – спокойно заметил Ян.

Его слова вырвали девушку из страшного наваждения, которое, казалось, окружало их.

– Нет, – согласилась Элизабет беззлобно, зная, каким оранжерейным цветком она, должно быть, казалась в своих легкомысленных платьях и изящных туфельках.

Наклонившись, молодая леди сложила одеяло, тем временем Ян вошел в дом и стал собирать ружья, чтобы почистить и проверить их перед завтрашней охотой. Элизабет наблюдала, как он снял ружья с полки над очагом, и взглянула на письмо, которое начала писать Александре. Его нельзя было отослать, пока она не вернется домой, поэтому не имело смысла торопиться его закончить. С другой стороны, делать было почти нечего, поэтому Элизабет села и начала писать.