Юрий Эскин - День народного единства: биография праздника

• Название: День народного единства: биография праздника
• Автор: Юрий Эскин
• Издательство: Литагент «Дрофа»d9689c58-c7e2-102c-81aa-4a0e69e2345a
• Жанр: История
• Год: 2009
• ISBN: 978-5-358-03531-7

Книга посвящена драматичным событиям российской истории XVII в. – Смутному времени. На основе широкого круга источников и литературы авторы детально исследуют, как в борьбе за независимость Русского государства зарождалось общенациональное общественное движение.

В центре внимания исторических очерков В.Козлякова, П.Михайлова и Ю.Эскина – деятельность Второго ополчения и судьба его руководителей К.Минина и Д.М.Пожарского. В.Токарев рассматривает, как тема русской Смуты преломлялась в 1930-х годах, И.Андреев анализирует исторические уроки Смутного времени.

Для широкого круга читателей.

---

Неудачный опыт с присягой королевичу Владиславу навсегда отучил московских людей от излишнего доверия к иноземным кандидатурам. С ответом об обязательном крещении в православие королевича Карла-Филиппа новгородские посланцы и представители ярославского «земского совета» Перфирий Иванович Секирин, Федор Кондратьевич Шишкин и подьячий Девятый Русинов отправились в Новгород 26–27 июля 1612 г. В главном вопросе «Совет всей земли» в Ярославле достиг согласия и это оправдывало всю деятельность Второго ополчения с начала апреля.

Другим очередным «земским делом» ополчения во время его стояния в Ярославле «Новый летописец» назвал «посылку» рати «на черкасы и на казаков». Запорожские казаки («черкасы») «сташа в Онтонове монастыре», а «вольные» казаки «стояху на Угличе», еще один казачий отряд Первого ополчения во главе с Василием Толстым «прииде с Москвы» и «ста в Пошехонье». Там казаки воевали с местными дворянами, выбивая их из своих поместий. Кроме того, действия казаков угрожали перекрыть дорогу из Ярославля на Вологду, Белоозеро и Поморье, поддерживавшее земское движение. Поэтому из ополчения были отправлены воевать с казаками отряды князей Дмитрия Мамстрюковича Черкасского (тушинского «боярина» по политическому происхождению) и Ивана Федоровича Троекурова. Земские воеводы отогнали черкас от Онтоньева монастыря и встали в Кашине с целью утвердить за собой еще одну дорогу на Великий Новгород. Затем они выбили казаков из Углича, причем на сторону ярославского ополчения перешли четыре казачьих атамана.

Повседневные занятия ярославского правительства касались прежде всего «устроенья» ратных людей. Пришедшие в Ярославль дворяне и дети боярские, другие ратные люди, приезжавшие в полки, нуждались в жалованье и «кормах». Князь Дмитрий Пожарский также «верстал новиков», сохранились сведения о верстании детей боярских в Ярославле. Обычно назначение поместных и денежных окладов производилось по царскому указу и затрагивало детей боярских всех «служилых городов». Воеводское «верстание» в Ярославле было вызвано чрезвычайными обстоятельствами, но потом его признали вполне законным. Раздача денег служилым людям, начатая в Нижнем Новгороде, была продолжена и в Ярославле. Кузьма Минин собирал казну, а князь Дмитрий Пожарский распоряжался ею в интересах «всей земли». По всем верховым и поморским городам, первыми примкнувшим к нижегородскому движению, были разосланы грамоты с призывом присылать деньги в казну. Источником пополнения земского бюджета стали также обычные подтверждения грамот и привилегий, а также пошлины от выданных поместных и вотчинных грамот. Логичным итогом финансовой деятельности ярославского правительства стало создание Денежного двора.

Л. М. Сухотин нашел в столбцах Печатного приказа челобитную «бойца» Максима Юрьева, доказавшую, что в Ярославле чеканили монеты [58, 99]. При чеканке серебряных копеек ярославского «Совета всей земли», как и в деятельности Денежного двора в Великом Новгороде, использовали старые образцы. Главным отличием оказывалось изменение монетной «стопы» и, вследствие этого, веса копеек. Удивляться здесь нечему, ведь прием девальвации денег тогда был уже известен.

В правительственной деятельности «Совета всей земли» в Ярославле нет признаков какой-то целенаправленной политики по выстраиванию полноценного приказного порядка с четким распределением дел по каждому ведомству. Даже такой внимательный исследователь истории нижегородского ополчения, как П. Г. Любомиров, вынужден был констатировать «крайнюю скудость материала», относящегося к «организации приказов». Из существовавших в Ярославле приказов известны Разрядный и Поместный, которые были и под Москвой. Более того, известны дьяки подмосковных полков, служившие в одном и том же приказе в обоих ополчениях: дьяк Андрей Вареев в Разрядном приказе; Федор Дмитриевич Шушерин, Петр Алексеевич Третьяков и Герасим Мартемьянов – в Поместном приказе [4, 453]. Такого досконального повторения приказной структуры подмосковных полков не понадобилось бы, если бы у ополчения князя Дмитрия Пожарского и Кузьмы Минина не было задачи поддерживать «земскую» часть полков, стоявших под Москвой. Логичнее было бы передать управление другим лицам, в противовес «дельцам», подчинявшимся врагам-казакам (мало ли еще какие обвинения можно было измыслить при желании обвинить участников Первого ополчения, но этого не происходило). Однако решения все равно принимались общие, по приговору «Совета всей земли». Точнее всего обозначил созданную структуру власти в нижегородском движении сам князь Дмитрий Пожарский на переговорах с новгородцами, говоря о том, что, соглашаясь на воеводство, он подчинился решению «бояр и всей земли».

Те, кто приезжал в Ярославль (особенно выборные представители в «земский совет»), били челом о своих нуждах, в ответ на эти челобитные следовало принятие земского приговора, по которому раздавались грамоты, проводились дозоры земель, назначения воевод, делались разные распоряжения. Земские приговоры были действительны только там, где признавалась власть ополчения князя Дмитрия Пожарского и Кузьмы Минина и не было никакой другой верховной власти.

Несколько месяцев, которые ополчение простояло в Ярославле, потребовалось еще и для того, чтоб подготовить достаточное количество пищалей, свинца и пороха.

Итогом знаменитого ярославского стояния стало формирование нового центра земской власти. Однако указы и приговоры ополчения признавались не повсеместно, а лишь на ограниченной территории Замосковного края, понизовых и поморских городов. В середине 1612 г. в украинных и северских городах и даже в некоторых замосковных, например в Арзамасе, по-прежнему исполнялись указы «бояр и воевод» князя Дмитрия Трубецкого и Ивана Заруцкого, псковского «царя Дмитрия Ивановича». В Переславле-Рязанском и Зарайске распоряжалась владычица коломенского двора Марина Мнишек. Нет свидетельств намеренного противостояния или столкновения по земским делам в тех городах и уездах, которые не признавали ярославского «Совета всей земли». Все ограничилось обвинениями казаков Ивана Заруцкого и противодействием им в деле принятия кандидатуры «Маринкина сына» на русский престол.

Ополчение, пришедшее в Ярославль, утверждало систему двоевластия. Нижегородское ополчение изначально декларировало, что собирается «для московского очищенья». Но князю Дмитрию Пожарскому и Кузьме Минину приходилось считаться с тем, что под Москвой уже действует земское правительство «Московского государства бояр и воевод» – князя Дмитрия Трубецкого и Ивана Заруцкого. Они тоже раздавали грамоты «по Совету всее земли»,[18] а их заслуги в борьбе с польско-литовским гарнизоном, окруженным в Москве, были значительно весомее.

Чем дальше, тем больше ярославское ополчение приближалось к тому земскому «идеалу», который виделся при создании Первого ополчения. В Ярославль также приехали служить бывшие тушинцы и бывшие сторонники царя Василия Шуйского, дворяне и казаки. Но дело было поставлено основательней и без спешки и порыва, столь характерных для главного воеводы подмосковных полков Прокофия Ляпунова. Ополчение князя Дмитрия Пожарского и Кузьмы Минина тверже держалось принятых решений о кандидатуре нового царя, продолжив переговоры с Великим Новгородом, которыми пренебрегли в подмосковных полках.

Когда земское ополчение перешло из Ярославля под Москву, ему пришлось доказывать, что его поддержка действительно была нужна тем, кто «другой год» воевал под Москвой. Случилось же это только под воздействием критической ситуации, грозившей тем, что разногласия между «земцами» и «казаками» окончатся прорывом в Москву гетмана Ходкевича.

Освобождение Москвы

«Богати пришли из Ярославля, и сами одни отстоятся от етмана» [37, 124] – такими словами встретили казаки ополчение князя Дмитрия Пожарского и Кузьмы Минина, пришедшее под Москву 20 августа 1612 г. Самой главной задачей для земского войска в это время стало не допустить прохода в Москву свежих польско-литовских сил. Из Троице-Сергиева монастыря давно твердили князю Дмитрию Пожарскому: «Аще прежде вашего пришествия к Москве гетман Хоткеевичь приидет со множеством войска и з запасы, то уже всуе труд вашь будет и тще ваше собрание» [54, 220]. В Ярославле хорошо это понимали и, едва получив первые достоверные сведения о подходе гетмана Ходкевича к Москве из обращения воевод и ратных людей подмосковных полков («Новый летописец» не мог скрыть, что оно шло не только от князя Дмитрия Трубецкого, но и «от Заруцково»), немедленно стали готовиться в поход под столицу. Первым был выслан передовой отряд во главе с воеводами Михаилом Самсоновичем Дмитриевым и арзамасцем Федором Васильевичем Левашевым. Однако князь Дмитрий Пожарский продолжал соблюдать крайнюю осторожность: посланным «на спех» воеводам было заказано входить в «таборы», они должны были поставить свой острожек у Петровских ворот. Следующий отряд во главе с князем Дмитрием Петровичем Лопатой-Пожарским и дьяком Семейкой Самсоновым (он возвращался под Москву, так как ранее служил в подмосковных полках) встали также отдельно у Тверских ворот.