Средневековые убийцы - Проклятая реликвия

• Название: Проклятая реликвия
• Автор: Средневековые убийцы
• Издательство: АСТ, АСТ Москва, Транзиткнига
• Жанр: Исторический детектив
• Год: 2006
• ISBN: 5-17-035716-8, 5-9713-2005-X, 5-9578-3721-0

Год 1100-й. Иерусалим пал под натиском воинов Христовых. Во время пожара и хаоса, охвативших город, крестоносец Джеффри Мэппстоун спас бесценную реликвию — частицу Истинного Креста с оставшимися на ней каплями крови Христа. Однако над реликвией, согласно легенде, довлеет проклятие — любой, кто коснется ее, погибнет ужасной смертью.

Так начинается история пяти загадочных убийств — и каждое связано с таинственной реликвией. Сотни лет проклятие настигает тех, кому удается завладеть бесценной святыней. Святыней, которая несет смерть.

---

Я вернул пергамент Хетчу.

— У меня есть это по-английски, — сказал издатель. — Здесь подтверждается, что щепка в склянке — кусок Истинного Креста, спасенного из Храма Гроба Господня в Иерусалиме. Подписано и скреплено печатью Джеффри Мэппстоуном, рыцарем. Все это очень древнее.

— Но как… как к вам это попало?

— Говорят, что в прежние времена ею владел нищенствующий монах. Потом из его рук она перешла в другие — и добралась до моих.

У него это прозвучало так, словно это был естественный процесс, но могу поспорить на недельное жалованье, что он приобрел реликвию отнюдь не честным путем.

— И вы хотите продать эту штуку?

— Конечно, не к лицу продавцу говорить подобное, но я буду счастлив избавиться от этой «штуки», как вы ее назвали, — признался Хетч. — Уж что с ней сделает мистер Хенслоу, дело его, а я сыт по горло. Ее владельца не ждет счастливая судьба, хотя я этого не знал, пока не… получил ее. Говорят, что прикосновение к ней означает смерть.

Может, это была так называемая болтовня продавца, упорно разжигающего интерес к вещи, подчеркнув ее опасность, но у меня по затылку поползли мурашки.

— Вы могли бы отдать ее. — Я помолчал, тщательно подбирая слова. — Должно быть, есть много людей, которые будут счастливы, если получат подобную вещь.

— Отдать? Я должен зарабатывать себе на жизнь, мистер Ревилл. Почему бы мне не честно не заработать пенни-другой? Никто не получит ее, пока не даст мне справедливую цену.

Он вытащил из сундука помятое оружие. Старый ржавый пистолет, с выпуклой рукояткой и прямым дулом.

— Я всегда храню его заряженным, наготове, — заявил Улисс Хетч, поигрывая пистолетом. — Мир полон негодяев.

— Мистер Хетч, — сказал я, устав от всего этого и ничуть не испугавшись его оружия. — Пора кое-что прояснить. Чистая правда, что я пришел к вам с целью кое-что приобрести, но… не то, что содержится в склянке. Я ничего не знаю о крестах, хоть истинных, хоть нет.

При этих словах Хетч сунул шкатулку обратно в сундук и запер его на висячий замок. Однако пистолет не убрал, а прижал к груди, словно собирался в любой момент пустить его в дело. Все, что он делал, он делал медленно, но мне казалось, что он специально затягивает каждое свое движение, чтобы дать себе время подумать. Я взглянул на птицу. Держи-крепче теперь так заинтересовался происходящим, что даже не притворялся, будто смотрит в другую сторону.

— Так вы не актер? — спросил, наконец, Хетч.

— Нет, я актер. И пришел к вам именно по театральному делу. Если коротко, я слышал, что у вас есть грязные страницы пьесы Уильяма Шекспира под названием «Домициан». Мне поручили купить ее у вас.

К этому времени Улисс Хетч с трудом поднялся на ноги. Смешанное выражение, обуревавшее его, пока мы разговаривали о реликвии — страх и расчет — сменилось на лице торговца настороженностью.

— Хенслоу?

— Я никогда этого не говорил, а думать можете все, что угодно, — сказал я, все сильнее раздражаясь и волнуясь, и быстро перешел к главному, чтобы он не начал упрекать меня за то, что я ввел его в заблуждение. — Предлагаю справедливую цену за эти грязные страницы Шекспира. В смысле, Уильяма Шекспира.

— Шекспира, тьфу! — буквально выплюнул он. И добавил более спокойно: — Грязные страницы «Домициана»? Возможно, у меня есть то, что вам нужно. А что вы называете справедливой ценой?

— Скажем, три фунта.

— Скажем, шесть фунтов.

— Четыре.

— Пять.

— Согласен, — сказал я.

В первый раз на лице Хетча появилась улыбка.

— Вы никогда не станете ни толковым покупателем, ни продавцом, мистер Ревилл, если будете соглашаться так быстро. Возвращайтесь через час. То, что вы просите, лежит где-то среди других бумаг, и мне нужно время, чтобы отыскать рукопись. Пять фунтов. И на попятный не идите.

— На попятный не пойду, — согласился я.

— Можете дать мне сейчас фунт, чтобы доказать серьезность своих намерений?

Я вытащил кошелек и достал оттуда два золотых — часть денег, что Шекспир дал мне после вчерашнего разговора. Это была большая сумма — не думаю, что в моем кошельке когда-нибудь лежало столько денег — знак доверия с его стороны. С другой стороны, сказал я себе, пайщики «Глобуса» — люди состоятельные (разумеется, в сравнении с простыми актерами). Книготорговец взял деньги, и его отношение ко мне изменилось. Он заулыбался, и я решил воспользоваться таким изменением его настроения.

— Дайте мне кое-что в обмен на монеты, чтобы доказать серьезность своих намерений, — сказал я. — Кое-какие сведения.

— Смотря какие.

— За что вы так не любите Шекспира?

— Действуй! — каркнул ворон Держи-крепче.

Улисс Хетч вздохнул. Потом посмотрел на сундук, на котором прежде сидела Вопинг Долл.

— Когда-то мы поругались из-за нее.

— Из-за нее?

— А что вы так удивляетесь, мистер Ревилл? В свое время она была очень даже неплохим товаром, хоть сейчас и упала в цене.

Должно быть, на моем лице по-прежнему отражалось удивление, потому что Хетч добавил:

— А-а, вы считаете господина Уильяма Шекспира важной персоной, таким респектабельным. Но позвольте вам сказать, что, когда он впервые появился в нашем городе, был он юным, безрассудным и полным огня. Много лет назад. Ха, даже я в те годы был худым. Именно тогда Держи-крепче и усыновил меня. Ворон не стал выглядеть старше, а вот я несколько изменился.

— И после всех этих лет, мистер Хетч, почему вы до сих пор..?

— До сих пор… что?

— До сих пор обижены.

— Некоторые вещи, происходившие с тобой в юности, нельзя забыть — и простить, — вздохнул Хетч. — Шекспир завоевал мою Долли словами. Она впитывала ушами и его слова, и его самого.

— Зато теперь вы обладаете некоторыми его словами, — произнес я, догадываясь, где скрывалась истина. — Вам нравится владеть его грязными страницами.

— Может, вы и правы.

— И все же вы готовы продать их?

— Я продам все, что угодно, кому угодно по хорошей цене.

— Даже частицу креста?

— Вы должны забыть о нашей первой беседе, — беспокойно сказал Хетч, показывая через плечо на сундук с его странным содержимым. — И никому об этом не рассказывайте.

— Заткни свою глотку! — каркнул Держи-крепче.

— Даже птица понимает, — сказал Хетч. — Лично я думаю, что это фальшивка. Сейчас таких подделок полно.

Это абсолютно противоречило его тону и поведению, с которыми он описывал мне частицу креста, но я промолчал, радуясь возможности сбежать из его душной палатки; а больше всего — сбежать от его ворона.

Выйдя наружу, я огляделся в поисках Абеля и Джека, но нигде их не увидел. Надо полагать, им надоело ждать, и они отправились вкусить радостей ярмарки Варфоломея. Разыскивая их, я никак не мог решить, стоит ли рассказывать им о том, что показал мне Хетч, несмотря на его предупреждения? Меня мучил и еще один вопрос. Правда ли, что это настоящий кусок от Христова креста? Движимый природным чутьем любого осторожного торговца, Хетч едва позволил мне взглянуть на него. Не так уж я легковерен, чтобы доверять Улиссу Хетчу без дополнительных доказательств; вполне возможно, что он и сам себе не верил. И в самом деле, на свете, вероятно, существует столько кусков «истинного» креста, что из них можно построить еще один Ноев Ковчег!

Однако Хетч, несомненно, ждал того, кто должен купить эту вещь, почему и принял меня за нужного человека. Внезапно я вспомнил, как мы натолкнулись на Тома Гейли, едва появившись на ярмарке. Всем известно, что Филип Хенслоу нанимает этого человека посредником для сомнительных или тайных сделок. Разве не мог Хенслоу отправить своего агента, чтобы получить реликвию? Задав себе этот вопрос, я тут же подумал, что в описании Хетчем Хенслоу уже содержится ответ. Хенслоу замешан во многих делах. Он вкладывает деньги в театры, в травлю медведей и — что куда менее респектабельно — в дома удовольствий.

Он делец, причем не особенно разборчивый в том, как и когда сколачивать состояние. Вполне вероятно, что он рассматривает эту реликвию, как хорошее вложение капитала, возможно, долгосрочное, чтобы продать ее, когда она будет пользоваться спросом. А может быть, она нужна ему, как своего рода талисман, могущий дать ему власть или принести удачу. Хотя разве не сказал книготорговец, что владельца этой реликвии ждет несчастливая судьба?

Впрочем, меня все это не касается. Я просто должен вернуться в палатку Хетча через час, забрать грязные страницы «Домициана» и вручить ему остаток денег.

И тут я скорее почувствовал, чем увидел, что кто-то держится у меня по левую руку. Том Гейли. Увидев, что я заметил его, он отвернулся и усмехнулся. Его непричесанные черные волосы спутались. Мне не очень-то хотелось разговаривать с ним, поэтому я ускорил шаг.

— Мистер Ревилл, надеюсь, вы в добром здравии? — спросил Гейли, догнав меня.