Александр Филимонов - Проигравший.Тиберий

• Название: Проигравший.Тиберий
• Автор: Александр Филимонов
• Издательство: Армада
• Жанр: Историческая проза
• Год: 1998
• ISBN: 5-7632-0641-Х

Роман Александра Филимонова рассказывает о жизни знаменитого римского императора Тиберия Клавдия Нерона (42 г. до н. э. — 37 гг. н.э). Читатель становится свидетелем событий, происходящих на протяжении пятидесяти лет Римской империи.

---

Вдоволь налюбовавшись неаполитанскими атлетами, Август наконец стал торопить Тиберия — тому уже было пора приступать к новым обязанностям. Кавалькада тронулась в путь и за три дня достигла Беневента, откуда Тиберию следовало идти до Брундизия — там его уже давно дожидалось войско, готовое к отплытию. В Беневенте Август неожиданно сухо распрощался с Тиберием и отпустил его без сожаления — как будто еще несколько дней назад не сетовал, что приходится на старости лет лишаться такого помощника, как его милый Тиберий.

Перед отъездом Ливия позвала сына к себе — для уединенной беседы. Тиберий с удивлением заметил, что мать как-то непривычно печальна, причем не той отработанной печалью, что предназначалась для общего обозрения, а искренней. Такую Ливию Тиберий не видел с самого раннего детства, а это все равно что никогда. Ничего особенного в их беседе не было. Ливия попрощалась с сыном, пожелала ему всяческих успехов. И только в конце разговора как бы вскользь посоветовала не слишком быстро продвигаться по направлению к Брундизию, по возможности чаще делая остановки. Тиберий не подал виду, что понял скрытый смысл ее последних слов.

Хотя на самом деле он был сильно взволнован. Мать ясно намекнула, что Тиберию, возможно, придется вернуться с дороги назад. Да какое там — возможно! Если уж это сказала Ливия, то сомнений возникать не должно — так оно и будет. Но что будет? Неужели Ливия точно знает день, когда умрет Август? В старике было с виду еще столько жизненных сил, что их хватило бы на годы, — Тиберий мог успеть объехать всю Паннонию, а также остальные отдаленные области, но так и не дождаться гонца, которого Ливия собиралась послать ему вслед с трагической и одновременно радостной вестью.

Итак, они разделились: Тиберий пошел к Брундизию, а Август отправился обратно в Неаполь, чтобы морем возвращаться домой. По пути Тиберий тщательно следовал совету матери не особенно торопиться. Обращаться за советами к Фрасиллу было неразумно — с чего бы это вдруг Тиберий стал интересоваться поворотами в своей судьбе, когда она и так определена на ближайшее будущее и немного дальше? Да и в мастерстве предсказаний Фрасилл, пожалуй, уступает Ливии, особенно когда речь идет о конкретных и очень важных делах. Единственная мера, которую (в дополнение к своей медлительности) принял Тиберий, чтобы не пропустить важного известия (если оно придет), — это поручил офицеру стражи позаботиться о том, чтобы во всех населенных пунктах, встреченных ими по пути, гонца Ливии направляли по верной дороге — так он не заблудится и скорее их нагонит.

Офицером стражи, сопровождавшей Тиберия, был молодой преторианский гвардеец по имени Элий Сеян, сын префекта гвардии Элия Сея Страбона. Тиберий не забыл услуги, оказанной ему Сеяном на Самосе, — заступничества перед надменным мальчишкой Гаем. Он приблизил Сеяна к себе и пока что был доволен его преданностью, умом и способностью тонко чувствовать настроение хозяина. Приглядываясь к Сеяну, Тиберий все больше убеждался, что встретил человека, на которого может полагаться во всем. Это была большая удача. Льстецов и всякого рода прихлебателей много, но попробуй найди среди них верного друга и родственную душу! А в таком человеке Тиберий очень нуждался, особенно с тех пор, как потерял Фигула, и не просто потерял, а вынужден был убить, дав ему отравленного вина. Сделано это было по приказанию Ливии — мать считала, что неотесанный мужлан и откровенный убийца Фигул, хотя и служит Тиберию верно, компрометирует его. Фигула было жаль, но с матерью не спорят.

Итак, Тиберий продвигался в сторону Брундизия не спеша и со всеми мерами предосторожности. Август же пошел к Неаполю.

Ему становилось все хуже. Теперь и передвижение на осторожно несомых носилках причиняло ему боль. Август нуждался в совершенной неподвижности, чтобы ему было немного легче, лучше всего для него подошел бы постельный режим — так решила Ливия, и лечащий врач с ней был согласен. На пути следования находился небольшой городок Нола, в нем Ливия и хотела переждать обострение болезни мужа.

По странной прихоти судьбы Нола была тем самым местом, где семьдесят два года назад скончался отец Августа — достойный Гай Октавий. Дом, в котором он умер, прекрасно сохранился. В этом доме Ливия и поселилась с Августом, который, против ожидания, совсем не возражал и даже находил такое совпадение (его положили на ту самую постель, на смертное ложе Гая Октавия) даже забавным. Август шутил по этому поводу: он говорил, что теперь обманет смерть, которая станет искать его совсем в другом месте. Здесь ему стало немного лучше, он хорошо спал и на второй день рискнул подняться с постели.

Немного ходил по дому — на слабых ногах, но без посторонней помощи. Ноги у Августа всегда были больными, и он прекрасно знал, как надо ковылять на них, чтобы не упасть, — практика длительной болезни есть самая лучшая школа.

Ливия старалась окружить мужа едва ли не материнской заботой, но на этот раз Август не принимал ее ухаживаний. Со смехом он говорил, что за долгую его жизнь ему обрыдли всякие припарки, растирания и целебное питье. Он вылечится сам, своей императорской волей прогнав недуг. А здешний воздух и вода помогут ему в этом — Август говорил, что чувствует, как в него понемногу вливается бодрость с каждым вздохом и каждым глотком. Пил он из бутылки, которую его раб под его присмотром наполнял в протекающем мимо дома ручье.

Отказывался Август и от кушаний, что готовила ему жена. Ливия, охваченная порывом заботливости, сама стояла у кухонной плиты, стараясь (с помощью служанок, конечно) приготовить что-нибудь повкуснее и позатейливей, чтобы разбудить аппетит мужа, приглушенный болезнью. Но Август, и всегда-то отличавшийся незатейливостью вкуса, не притрагивался ни к одному блюду, какой бы соблазнительный запах оно ни распространяло по всему дому. Он объяснял свои капризы раздраженной жене тем, что не хочет ничего, кроме спелых фиг. Но стоило Ливии принести мужу целую корзину этих ягод, как он объявил, что желает есть фиги не из корзины, а прямо с дерева. В саду возле дома росло несколько фиговых деревьев, усыпанных коричневыми от спелости плодами. Облюбовав одно из них, где фиги висели пониже, Август стал питаться в саду во время прогулок. Гулял он один, запрещая кому бы то ни было себя сопровождать.

И он оказался прав — силы начали возвращаться к нему, боли в желудке понемногу утихали, на щеках появился румянец. Август приказал свите готовиться к отъезду. Он скоро будет совсем здоров, и нужно возвращаться в Рим, чтобы сделать ряд важных дел, требующих его личного участия.

Тем временем Нола из тихого провинциального города стала превращаться в центр общественной жизни. Отовсюду сюда съезжалась знать — декурионы соседних провинций, сенаторы из Рима, богатые землевладельцы. Неудивительно: там, где находился Август, там и была центральная государственная сила, что управляет всеми. Даже знаменитая актерская труппа Аполлона приехала сюда в полном составе — на тот случай, если для поднятия настроения императора понадобится ее искусство.

Но Ливия строго ограничила число посетителей. Более того — каждый из тех, кто желал выразить Августу свое почтение, должен был сначала поговорить с ней и доказать необходимость своего визита. Это касалось не только праздно любопытствующих, но и сенаторов, которым, казалось бы, не нужно ничьего разрешения, чтобы увидеть императора. Странно, но ни один государственный муж, лишенный доступа к Августу, не выразил возмущения.

По городу ходила масса слухов. Собственно говоря, большинство гостей приехало сюда для того, чтобы стать свидетелями смерти великого императора — ведь вся Италия знала о его прогрессирующей болезни. Услышать прощальное слово Августа, получить от него напоследок улыбку или ласковый взгляд — все это, конечно, великая честь и большое дело, но не это главное. Главное — в той атмосфере, что окружает ложе умирающего владыки, в тех неуловимых ветерках, дующих оттуда, где зарождается новая власть. Для понимающего человека очень важно уловить эти флюиды, учуять их направление. Нола была переполнена такими понимающими людьми.

Но Август вроде бы стал выздоравливать. Ему, по слухам, становилось лучше. И не меньше было слухов, утверждающих совсем обратное. Чему было верить? Продолжать ли считать Августа действующим императором или стараться определить, кто будет новым? Ливия не делала ничего, чтобы рассеять домыслы. Она вдруг перестала пускать к мужу посетителей.

В эти дни многим стало понятно, какой огромной властью обладает Ливия. В Ноле появилась преторианская когорта, командир которой, выполняя приказ префекта Страбона, подчинялся только ей. Гвардейцы заняли вокруг дома, где лежал больной Август, настоящую оборону. С этого момента вся информация о состоянии здоровья Августа шла непосредственно от Ливии, если она соизволяла выйти к народу, или из заверенных ею бюллетеней, оглашаемых на городской площади. Даже консул Секст Помпей, потребовавший у Ливии свидания с Августом по весьма важному государственному делу, вынужден был проглотить отказ и с достоинством удалиться в Рим.